Миг прошел, организм Наталии Ивановны выделил первую каплю, вдруг чьи-то холодные руки обняли её за задницу. Закричав жутким ночным одиноким криком, Наталия Ивановна сорвалась с места и помчалась к гаражу Арнольда, не сообразив, что бегу мешают спущенные трусы. Добежав до гаража, она упала в объятия Гойко Митич.
- Что случилось, Наташка, на тебе лица нет?
- ТА-А-А-М, - заикаясь, тряслась бригадирша, - кто-то обнял меня за жопу.
Гойко Митич дала начальнице докурить свою сигарету.
- Глупенькая, радоваться нужно, я тебя уверяю, с каждым днем желающих повторить этот подвиг будет всё меньше и меньше, - успокоил бригадиршу Геник.
Из гаража вышел довольный Арнольд. Со словами: «Девчонки, вас только за смертью посылать, шведы уже крепко спят», дал каждой жрице по банке пива, со всеми распрощался и закрыл ворота гаража.
Так закончилась пятница, оказавшаяся самым длинным днем.
Суббота
Юхансен открыл глаза. После вчерашних «славянских танцев» в голове звучал набат. Сентенция «Мамо, заберіть кота, бо він гупає, як коняка» полностью подтверждала его состояние. «Нужно вставать и идти лечиться». Он еле поднялся, посмотрел на себя в зеркало. Оттуда на него смотрела запухшая, небритая рожа. «Пора привести себя в порядок», - подумалось ему. И только потом Юхансен заметил, что он один. Заставил себя принять душ, почистил зубы, надел последнюю чистую футболку и поплелся в кафе. Было уже десять утра, ярко светило солнце, на небе - ни единой тучи. На Бермудах рыдали все кондиционеры, оставляя под собой лужи быстро высыхающих слез.
Навстречу шел Петро, радостно улыбаясь:
- Пнивет, Швеция. Как здоновье, сконую помощь вызывани? Пошни тнахнем по нюмочке.
- Ой, пошни, - показывая на голову, быстро согласился хокеист. Он уже без разговорника понимал своего нового друга. И только иногда неправильно произносил слова с буквами «р» и «л», вызывая улыбку у своих новых знакомых. В полумраке гаража приятно пахло автомобильными штучками. На двух канистрах лежал кусок ДСП, на этом импровизированном столе стояла поллитра, лежали жареные караси и хлеб. Хоккеиста попустило после второй рюмки.
- Бэны канасыка, - предложил добрый Петро.
Юхансен объяснил, что хочет пива. Петро направил Юхансена в летнюю пивную.
- Там сегодня пиво свежайшее завезни, денжи деньги, возьми и на меня. Я быстно отнесу канбюнатон в сонок седьмой и снедом за тобой.
Юхансен знал, где находится пивная, и пошел «лечиться» дальше. По дороге он вспомнил, что шесть дней не давал о себе знать своим близким. «Сейчас попьем пиво, попрошу Петра, пускай покажет город, заодно позвоню домой». В пивной он купил шесть кружек пива, сел в тени зонта и быстро засадил ледяную кружку. Здоровье постепенно восстанавливалось. Будущий историк рассеянно смотрел по сторонам, взгляд наткнулся на соседний стол. За столом, заставленном пивными бокалами и пепельницей, до отказа забитой окурками, что-то обсуждали Фреди Меркюри из группы «Queen» и Федерико Феллини, тот самый с огромного портрета, висевшего на фасаде кинотеатра во время ретроспективы фильмов маэстро в Стокгольме. Третий, по всей вероятности, был местный. «Они же умерли», - ужаснулся хоккеист. Это, наверное, алкогольная галлюцинация или фокусы с реинкарнацией.
- СЛЫТЫКОЗЕЛ. Шо ты все зыркаешь, ты че мент, в натуре? - выпучил глаза Федерико.
- Сьям ты козьел, - обиженно ответил Юхансен.
Двойники поднялись, хоккеист не стал ждать и пластмассовым стулом съездил по морде Феллини. Через несколько секунд к гаражу Опанаса подлетел велосипед, и звонкий мальчишеский голос закричал: «Дядько Панас, возле пивной вашего немца бьют!». Опанас вынес на балкон сирену, пригодилась всё-таки, и крутнул ручку. Раздался пронзительный вой. Из гаражей посыпались бермудовцы. Опанас стоял на балконе своего гаража, солнце освещало богатырскую фигуру. Легкий ветерок играл с его былинной бородой. Он жестом Богдана Хмельницкого показал разводным ключом на север и могучим своим басом бросил клич: «В летней пивной наших бъют!» Пионеры молча и необычайно торжественно благословляли его призыв своим бетонным салютом. Бермудовцы помчались к месту битвы. Впереди всех бежал Геник с цепью от К-750.
«Меркюри» первым увидел опасность и пискнул дружкам атас. Они запрыгнули в «копейку», отбиваясь от Юхансена. Но рассвирепевший викинг некоторое время бежал за машиной и стулом успел разбить стекло. Машина улетела, увозя с собой трех хулиганов и измочаленый стул.
Кафе гудело, как потревоженый улей. Опанас и Геник вели допрос буфетчицы.
- Валька, ты чего, охренела, своих не узнаешь? Ты, наверное, забыла, что супермаркет и это кафе - наша собственность, ревизии хочешь?
Валька невысокая, полная баба с сальными светлыми волосами, от испуга начала заикаться:
- Откуда я знаю, пришел какой-то бомжеватый паренек.
- Не нужно парить, Валька, - перебил ее Геник. - Ни фига себе, бомжеватый. Да у него все шмотки от ДИЗЕЛЯ. И потом он же вышел из гаражей!
- Я не видала, - соврала Валька.
- Смотри, голубушка, больше тебя никто предупреждать не будет. Полетишь отсюда пробкой. Пива всем! - распорядился Опанас.
Расстроенная Валька принялась за работу.
- Кто они? - не мог успокоиться Геник.
- Я не знаю, - опять соврала Валька.
- На какой тачке они приехали?
- Вроде, «Жигули», - неуверенно предположила Валька.
Геник задумался.
- Копейка белого цвета, разбитый левый указатель поворота, нема заднего бампера, переднее правое крыло погнуто, колпаки только на передних колесах, резина с разным рисунком, на задней панели наклейка «не бибикай, я перезаряжаю пистолет»?
Валька ошалело глянула на Геника и, кивнув головой, подтвердила:
- Вроде, да.
Геник обрадованно заявил:
- Знаю я этих казлов. Це Козюра з Хапкин-хутора и его дружки. Он с 1975 года ждет, колы я набью ему морду.
- А что произошло в 75-м? - поинтересовался Арнольд.
- Так, ничего, он хотел после танцев провести домой мою девушку, Тоньку.
- А ты?
- Я токо подошел до нього, он пересрав и втик. Ну, теперь ему капец, - пообещал Геник.
- Да остынь, еле убежали пацаны, - успокоил Геника Арнольд. - Они теперь сюда не сунутся.
Бермудовцы хлопали Юхансена по плечам.
- Юхансен, ты настоящий! Ну, викинг, ну молодец! Не побоялся разобраться сразу с тремя.
Валька тихим голосом, но что бы слышал Опанас, причитала:
- Конечно молодец, разбил два бокала, стул поломал, еще неизвестно, кто кого избивал. А платить кто теперь должен?
- Отгадай с одного раза, - миролюбиво предложил Опанас. - Нужно было с самого начала пресечь скандал, - он отвернулся и подошел к своим.
Бермудовцы стояли, окружив два сдвинутых стола. Им было приятно осознавать - ОНИ РЕАЛЬНАЯ СИЛА, КОТОРАЯ МОЖЕТ ЗА СЕБЯ ПОСТОЯТЬ. ОНИ ХОЗЯЕВА ЭТОЙ ЗЕМЛИ. ОНИ УМНЫЕ, ОНИ КРАСИВЫЕ, ОНИ ХОДЯТ С РАСПРАВЛЕННЫМИ ПЛЕЧАМИ. ОНИ ЛЮБЯТ И УВАЖАЮТ ДРУГ ДРУГА. ОНИ ЗНАЛИ, ЧТО НИКОГДА НЕ ОСТАВЯТ НИ НОВЫХ, НИ СТАРЫХ ДРУЗЕЙ!
Кольцо людей сжималось всё плотнее. Через их тела пробежало синее электричество, кто-то затянул песню «Ой, на, ой на горі та й женці жнуть…» Песня дедов-запорожцев росла и крепла. Она, взмахнув крыльями, сбросила мешавших полету продажных политиков и их холуїв - консультантов, политтехнологов, гнилых специалистов по манипулированию массовым сознанием, лживых журналистов, шоу-мэнов, пустопорожних искусственных попзвезд, демагогов, бандитов, воров и просто дураков всех мастей. Они превратились в коричневый туман, его разметал ветер. Песня рванулась в высь:
«… Ой, на, ой на горі та й женці жнуть…»
Внизу лежала красавица Полтава, одетая в свои сады и парки, украшенная лентами своих рек.
«… Гей, долиною, гей…»
Впереди Слобожанщина, город в степи, родившийся на хлебном пути, вечно молодой от своих студентов, интеллигент-умница Харьков. Сиверский Донец медленно катит свои воды, меловый кряж, Святогорская лавра, эти места облюбовали монахи и эндемики. Людям тут хорошо молиться, эндемикам нравится низкий уровень влажности этих мест.