— Но им нелегко от него откупиться,— продолжал! Соломон,— и причиной этого является то, что он —очень несчастный человек. Он силен и одержал много побед, он преуспел во всех предприятиях, за которые брался, но, несмотря на все это, всем известно, что он живет в постоянном страхе. Потому что он поднял руку на халифа, который является тенью Пророка, и украл у него его власть. Из-за этого он живет в повседневном страхе гнева Аллаха, и нет мира в его душе. Каждый год он пытается умилостивить Аллаха, ведя все новые войны против христиан, именно поэ­тому он никогда не принимает дани от всех христи­анских королей сразу, а только позволяет им по очереди откупаться от него на несколько месяцев с тем, чтобы он всегда имел под рукой кого-нибудь из них для того, чтобы поднять на них свой ревностный меч. Из всех воинов, когда либо рождавшихся на этой земле, он — самый могущественный, и он поклялся страшной клятвой, что умрет на поле сражения с лицом, повернутым в сторону неверных, которые ве­рят в то, что сын Иосифа был Богом. Он мало инте­ресуется поэзией или музыкой, так что сейчас для поэтов не самые лучшие времена, по сравнению с теми привилегиями, которыми мы пользовались при Хакаме Мудром, но в часы досуга он находит неко­торое удовольствие в изделиях из серебра и золота, а также и из драгоценных камней, так что я не могу жаловаться. Я купил этот дом в Кордове, чтобы иметь лучшую возможность служить его удоволь­ствиям, и пусть он живет долго, и пусть фортуна улыбается ему, поскольку для ювелира он действи­тельно хороший хозяин.

Все это и еще многое Соломон рассказал Орму, а Орм передал Токе и другим. Все были согласны с тем, что этот Аль-Мансур видимо действительно выдаю­щийся правитель. Но его страха перед Аллахом они не могли понять, поскольку среди норманнов не было известно случая, когда кто-нибудь боялся бы бога.

Перед тем, как настала пора покидать дом Соломо­на, он проконсультировал их по многим вопросам. Прежде всего он предупредил Токе, что бы он никогда никому не рассказывал, что раньше Субайда принад­лежала ему.

— Потому что властители любят бывших любовни­ков своих женщин не больше, чем мы,— сказал он,— и было смело с ее стороны позволить тебе вновь видеть ее, даже с учетом того, что имеются свидетели, которые при необходимости готовы поклясться, что ничего предосудительного не произошло. В этом отно­шении, как и во всех остальных, Аль-Мансур — очень проницательный хозяин, поэтому Токе лучше держать язык на привязи.

Токе ответил, что можно не опасаться, что он поступит по-другому, и что сейчас более актуальной заботой для него является придумать имя для своей сабли. Потому что такая сабля, как эта, была, несомненно, сделана рукой великого мастера, подобного тому, кто выковал меч Сигурда Грам или Мумминг, принадлежавший Дидрику из Скофнунга, или мечу Рольфа Клячи. Следовательно, у нее должно быть имя, подобно тому, как имели имена те мечи. Но он никак не может придумать имени, которое удовлетворяло бы его, хотя и старается. Орм, однако, назвал свой меч Синим Языком.

Они покинули Соломона, всячески выражая ему свою благодарность, и были препровождены во дворец Аль-Мансура, где были приняты чиновником дворца. Им дали доспехи и полный набор оружия. Так началась их служба в страже Аль-Мансура. И семь норманнов избрали Орма своим предводителем.

Глава 7. О том, как Орм служил Аль-Мансуру и как он поплыл с колоколом Сент-Джеймса

Орм поступил на службу в королевскую охрану в Кордове в год, который принято считать восьмым годом правления халифа Хишама, то есть за три года, до того, как Бу Дигре и Вагн Акессон отправились вместе с йомсвикингами в поход против норвежцев. Он оставался на службе у Аль-Мансура в течение четырех лет.

Члены королевской охраны были весьма уважае­мыми людьми в Кордове и были более красиво одеты, чем обычные граждане. Их кольчуги были легкими и тонкими, но более крепкими и хорошо сделанными, чем какие-либо виденные Ормом и его товарищами ранее. Их шлемы сверкали, как серебряные, и по торжественным случаям они одевали алые плащи поверх своих доспехов, на их щитах по окружности были выгравированы искусно сделанными надписями. Те же самые надписи были вытканы и на больших знаменах Аль-Мансура, которые всегда несли впереди армии, когда он шел на войну; означали они «Только Аллах побеждает».

В первый раз, когда Орм и его товарищи получили аудиенцию у Аль-Мансура, когда командир стражи показывал их ему, они были удивлены его внешностью, поскольку ожидали, что у него телосложение героя. В действительности это был непримечательный человек, наполовину лысый, с желто-зеленым лицом и большими бровями. Он сидел на широкой постели среди кучи подушек и задумчиво поглаживал свою бороду, отдавая быстрые распоряжения двум секрета­рям, которые сидели на полу перед ним и записывали каждое его слово. На столе перед его кроватью стояла медная шкатулка, а рядом со шкатулкой — ваза с фруктами и большая клетка, в которой несколько маленьких обезьян играли и прыгали на колесе. В то время как секретари записывали то, что он сказал, он взял один фрукт из вазы, просунул его через прутья решетки и наблюдал за тем, как обезьянки дрались за подарок и протягивали свои карликовые ручки, чтобы получить еще. Но вместо того, чтобы улыбаться их проделкам, он смотрел на них печальными глазами, просунул еще несколько фруктов через решетку и принялся вновь диктовать секретарям.

Через некоторое время он разрешил секретарям отдохнуть и дал знак начальнику стражи подойти со своими воинами. Он отвернулся от клетки и уставился на Орма и других викингов. Его глаза были черны, будто от горя, и казалось, что что-то горело и сверкало глубоко в них, так что воинам было трудно встречать­ся с ним взглядом в течение более нескольких секунд. Он критически осмотрел их, одного за другим, и кив­нул головой.

— Эти люди выглядят воинами,— сказал он коман­диру.— Они понимают наш язык?

Командир указал на Орма и сказал, что он пони­мает по-арабски, но остальные не знают или почти не знают языка, и его они считают своим предводителем.

Аль-Мансур спросил Орма:

— Как твое имя?

Орм назвал свое имя и добавил, что на его языке оно означает Змей.

Тогда Аль-Мансур спросил его:

Кто твой король?

— Харальд, сын Горма,— ответил Орм.— Он правит всем Датским королевством.

— Я не знаю его,— сказал Аль-Мансур.

— Радуйся этому, господин,— отвечал Орм,— посльку, где бы ни плавали его корабли, короли бледнеют от одного звука его имени.

Аль-Мансур посмотрел на Орма в течение некоторого времени, затем сказал:

— Ты остер на язык и заслуживаешь имя, которое носишь. Твой король — друг франков?

Орм улыбнулся и ответил:

— Он был их другом, когда его страна была охвачена беспорядками. Но когда фортуна улыбается ему, он жжет их города, как во Франкии, так и Саксонии. А он — король, кому фортуна благоприятствует.

— Возможно он — хороший король,— сказал Мансур.— Кто твой Бог?

— На этот вопрос труднее ответить, господин, ответил Орм.— Мои боги — это боги моего народа, « мы считаем их сильными, как и мы сами. Их много, но некоторые из них стары, и их мало кто почитает кроме поэтов. Самый сильный из них зовется Тор. Он рыжий, как я, и считается другом всех смертных. Но самый мудрый из них — Один, бог солдат, и говорят, что благодаря ему мы, норманны, являемся лучшими воинами в мире. Сделал ли кто-нибудь из наших богов что-либо для меня, я, однако, не знаю. Но определенно, что я для них не много сделал. И, по-моему, в этой стране от них мало пользы.

— А сейчас слушай внимательно, неверный,— сказал Аль-Мансур,— то, что я тебе скажу. Нет Бога кроме Аллаха. Не говори, что их много, не говори, что их три; во время Судного Дня тебе будет хорошо, если ты не будешь этого говорить. Есть только один Аллах, Вечный и Великий и Мухаммед — Пророк Его. Это — истина, и в это ты должен верить. Когда я веду войну против христиан, я веду ее для Аллаха и Пророка, игоре тому в моей армии, кто не верит в них. Отныне, следовательно, ты и твои товарищи не должны боготворить никого, кроме истинного Бога.