Опыт многолетней практической деятельности показывает качественно иной уровень защищенности человека в условиях психофизической деятельности в составе коллектива.

Определяя оператора (в составе школы) как субъекта целевой и целостной психофизической активности, мы утверждаем необходимость сопровождающих форм его активности. Реализованное психофизическое действие оператора-субъекта всегда есть целостная пошаговая трансформация, каждый шаг которой есть возбуждение, сдвиг организма реальности, что предполагает опережающую трансформацию структур психической конституции такого субъекта. Подобная самотрансформация содержит в себе негарантированный и плохо извне страхуемый поиск ядровых структур психики, способных служить опорой в самоисследовании, самооценке и изменении индивидуальной композиции субличностных комплексов. Психическая самотрансформация (психоформизм) есть наиболее интимная, глубоко личностно окрашенная деятельность оператора, без совершения которой (алхимии души) внешняя активность его будет ничтожна. Найденная в процессе самотрансформации субформа психической конституции, которая является продуктом психоформационной деятельности и которая показала практическую возможность личностной самосборки и участия в процессе целевого определения внешних объектов (психофизической активности), ставит перед оператором задачу следующего — психосоциального — уровня. На этом этапе осознаются или бессознательно решаются проблемы социализации элементов найденных (отстроенных) психических субформ. Важнейшим является понимание того, что любой элемент психической структуры не является только интимным, только своим, но обязательно выступает социально-интегрирующим, архетипическим элементом, имеющим своего коллективного субъекта-носителя, принадлежание к которому энергетизирует, делает операционально насыщенным наше «интимное» движение души, наши «индивидуальные» психические находки. Психосоциальная адекватность оператора требует создания специфического микросоциального окружения (коллектив-оператор), резонансно усиливающего, а не компенсирующего его субформные психические находки, а также требует создания и усвоения особой ментальной (психоментальной) культуры — Телософии.

Принцип антропоморфизма мы понимаем как человекоподобие мира со стороны формы его, соответственно, как идею человекотворности мира, когда мир понимается как поле тотальной онтологической игры, в которой человек проецирует на мир топологически тождественную себе форму, всеохватывающую мир, соизмеряющую мир с человеком и задающую канал обратной проекции мира на человека. Разделение совокупного человеческого существа на большие и малые социумы, на группы и индивидуумы позволяет воспроизвести и сущностно распознать в своем внутреннем поле (родовом человеке) тотальный ответ трансцендентного космического субъекта, вовлеченного во взаимодействие с родовым человеком. Это актуальное поле родового человека столь же реально, как и гравитационное поле охватывающее космос. Целостность космоса спроецирована в человека, как телесное измерение его. Приобщенность к Богу, богоподобие человека в этой космологической модели, понимается как приобщенность человека к формам высшего мира, высшего субъекта, порождающего наш мир. Соответственно, человек оказывается приобщенным к творцу и процессу творения мира. Приобщенность эта означает наличие в психике человека потенциальных субформ психоконституции, целостно отображающих этапы генезиса мира и наличие ядра психики, отличного от актуализированной и потенциальных субформ психоконституции. Прорыв оператора в психоформационной практике к этому ядру распределяет на него качество субъекта онтологической активности.

Принципиально ошибочно понимание такого ядра как подлинно индивидуального в психике человека, в отличие от неподлинного, отображающего формы коллективизированного сознания. Всякой определенности (и актуальной, и потенциальной) в психике человека соответствует коллективный субъект-персонификатор, выполняющий функции социального энергетического тела этой определенности, доводящий ее до энергийного квазиорганизма, адекватно отображающего в социум целостную субформу психоконституции человека. Всякой определенности в психике человека соответствуют также и свойства самой реальности, как организма тотального, компенсирующего активность родового человека.

Не следует думать, что подлинными, сущностно активными субъектами являются только субъекты индивидуально-психические, что формы коллективно-психического имеют сугубо вспомогательное значение, что это только субъекты-делегаты, то есть формы, которым лишь передаются, лишь предоставляются полномочия подлинных субъектов. Форма, коллективизирующая психоментальную активность человека, не есть лишь коллективизированное сознание, элементы сознательного (гностического) в ней — лишь маркеры, «иконки», собирающие единого коллективного деятельного субъекта, способного к целевой детерминации. Такая форма, которая неотделима от космологически деятельного субъекта, — а вовсе не коллективное сознание, — «лепит» и видоизменяет физику мира существования.

Эффективное вхождение оператора в состав коллектива операторов приводит к изменениям его психофизического статуса и, соответственно, тех стереотипов, которые определяют распределение его энергетики во внешнем мире. Меняются многие характеристики энергетических проявлений оператора, и, в частности, меняется его общий энергетический потенциал (либидо, — как называют его психоаналитики). На это болезненно реагирует ближайшее окружение оператора, реагирует не обязательно негативно, но всегда остро: потому что человек меняется, а его психическая активность определяет его интимные отношения с близкими людьми. Это создает проблемы для близкого окружения оператора, суть которых — не в том, что оператор изменился в худшую сторону, а в том, что его хотят воспринимать таким, каким он был. Интимные человеческие отношения, семьи — создаются в большой мере по законам энергетической комплиментарности. И изменения оператора в лучшую сторону — как правило, в лучшую! — тем не менее «сдвигают» его энергетический статус и подталкивают к тому, что оптимальные формы его энергетических отношений с близкими людьми становятся другими.

Изменение энергетического статуса операторов ставит перед руководителями психофизической деятельности проблему знания и умения использовать экспериментальную психоаналитическую практику: для того, чтобы создать энергетически сбалансированные коллективы — малые группы, проводящие психофизическую работу, — и в то же время сохранить то социальное окружение (семью, друзей), которое есть у оператора в настоящем.

Мы вводим стажера в коллективное поле людей, занимающихся психофизической деятельностью, и научение его есть его внутренний процесс, который только инициируется нами. Пока индивидуальный путь вхождения в активное состояние, интуитивно искомый каждым, не найден, обучаемый в операторы не получает прямых указаний и оценок правильности его вхождения в работу. Обучают — бессознательно работающие механизмы психического схватывания, адаптации в коллективном психическом поле. Говорить будущему оператору, что правильно, а что нет, ни к чему. Это упрощает его работу. Постоянное развитие собственного мировоззрения и нахождение в поле рабочей активности подготовленного коллективного субъекта психофизической деятельности — вот основа подготовки оператора.

Овладение психотехникой происходит в процессе постепенного вживания новичка в коллектив, как следствие психической индукции опытных операторов на новичка. Только на последних этапах, когда вхождение нового члена в коллективное поле уже состоялось и когда частично прошла его инициация, — только тогда мы включаем механизмы канонизации формы работы. Задачи канонизации состоят не в том, чтобы привести к единому стереотипу наработанный оператором внутренний инструментарий. Они в том, что мы фиксируем основные сценарии, темы психодрамы, которые обязательно должны проигрываться во внутренней работе. Чем более сложна, чем более индивидуальна личность, тем больший потенциал она в себе содержит. Поэтому интегрирование в общую деятельность не должно затрагивать индивидуальность оператора. Результатом практики в нашей школе является не унификация личностных качеств обучаемых, что характерно для тоталитарных школ, а, наоборот, развитие индивидуальности.