Губы Санни задрожали, но теперь Ченс полностью завладел ее вниманием.

– Даже если так будет лучше для тебя? – прошептала она, и страдание выбелило все синие оттенки из ее глаз, оставив вместо них лишь серую пустоту.

Ченс помолчал долю секунды, задаваясь вопросом, подразумевала ли она своего отца.

– Особенно поэтому, – ответил он и приступил к сладкой задаче ее возбуждения.

Этот раз был полностью для Санни; Ченс неистово ласкал ее с умением, которое выходило за рамки обычного сексуального опыта. Обширные познания в боевых искусствах научили его не только наносить вред противнику одним убийственным касанием, но также открыли для Ченса все необычайно чувствительные места на теле человека, прикосновение к которым дарило невероятное наслаждение. Нежные местечки у Санни под коленями и внутренняя сторона ее бедер, изящные щиколотки и нижняя часть ягодиц – ничто не осталось без его внимания. Тело лежащей под ним Санни словно медленно оживало, ее внутренняя плоть повлажнела от удовольствия, и это облегчило его проникновения. Она начала двигаться в унисон с неторопливыми толчками Ченса, приподнимаясь ему навстречу. Он дотронулся до одной особо чувствительной точки у нее на спине и был вознагражден тем, что Санни рефлекторно выгнулась, позволяя ему еще глубже погрузиться в свое тело.

Она тихо вздыхала, слегка приоткрыв рот и смежив веки. Ее щеки пылали, а губы припухли и покраснели. Ченс замечал все эти признаки возбуждения и нашептывал Санни слова ободрения. Ее запрокинутой голове, ее затвердевшим соскам, которые ударялись о его грудь. Ласково, совсем легонько он прикусил нежное место, где изящная шея перетекала в хрупкое плечо.

Санни вскрикнула, когда ее захлестнула волна экстаза, и пик ее наслаждения застал Ченса врасплох, приблизив наступление его собственного оргазма. Он не хотел так быстро достигать кульминации, но, ощутив, как сладко сжимаются и расслабляются мышцы нежного лона, испытал безумное удовольствие, которое неистово пронеслось по венам, разрушая весь самоконтроль.

Ченс попробовал остановиться, попытался отстраниться, но тело попросту не повиновалось ему. Вместо этого он еще глубже погрузился в пульсирующий жар и дико задрожал, чувствуя, как струя его семени ударила в горячие влажные глубины. Ченс услышал свой собственный глухой грубый крик, и время словно остановилось, он перестал мыслить ясно и упал без сил, всем своим весом распластавшись на Санни.

Вечерняя тень уже опустилась на дно каньона, когда он завернул Санни в одеяло и понес к спасительному выступу. Нависающая скала в течение дня защищала их убежище от палящего солнца, в то же время впитывая в себя жар, поэтому ночью при резком снижении температуры в их небольшой укромной нише было значительно теплее, чем снаружи. Санни сладко зевнула и в сонном удовлетворении склонила голову на плечо Ченса.

– Я вполне могу идти сама, – мягко сказала она, хотя и не предприняла ни одной попытки опустить ноги на землю.

– Эй, я пытаюсь вести себя, как настоящий мачо, – заявил он, – не мешай мне.

Санни приподняла голову, чтобы взглянуть на него.

– Хотя на самом деле ты вовсе не такой, не так ли?

– Нет, – согасился он, чем заработал от нее еще один смешок.

Ченс потерял слишком много времени, пока они отдыхали, опустошенные страстью. Солнце уже скатилось по небосклону и теперь освещало лиь верхнюю кромку каньона. В догорающем свете заката скалы багровели золотым и красным огнем, а небо приобрело глубокий фиолетовый оттенок.

– Я собираюсь проверить ловушки, пока еще не совсем стемнело, – сказал он, когда донес ее до лагеря и опустил на землю, – сиди и жди меня. Я вернусь очень быстро.

Санни посидела пару секунд, пока Ченс не скрылся из виду, а потом вскочила на ноги. Она быстро вымылась и оделась, желая прикрыть свою наготу. Ее охватило неприятное чувство, что с того момента, когда Ченс вынес ее на солнечный свет, вся ее жизнь безвозвратно изменилась. Санни ожидала любовных ласк, но оказалась не готовой к тому яростному штурму, которому подверглись ее чувства. Она надеялась получить удовольствие, а вместо этого испытала нечто намного более мощное, с чем была не в силах справиться.

И больше всего ее поразил Ченс, который показал себя настоящим захватчиком, кем он и являлся по своей сути.

Она замечала намеки на это и раньше в моменты, когда его сильная индивидуальность прорывалась сквозь постоянный самоконтроль. Ей бы уже тогда понять: никто не станет охранять пустую комнату стальной дверью. Но жесткий контроль Ченса подарил Санни редкое роскошное чувство безопасности, и она оставалась такой беспечной, что не обратила внимания на властность, которая пряталась за твердой преградой, не подумала о том, что случится, когда эта властность вырвется на свободу. Сегодня днем она узнала об этом.

Ченс сам рассказал ей о службе в армии и не просто солдатом, а рейнджером. Этого было вполне достаточно, чтобы понять, к какому типу мужчин он относится. Санни хотелось думать, что только экстремальная ситуация, в которой они находились, и беспокойство за Маргрэту на время ослепили ее, не позволив рассмотреть его истинную сущность.

Дрожь возбуждения пробежала по ее спине при воспоминании о бурном часе или часах, проведенных на одеяле. Ошеломленная силой своей откровенной чувственной реакции, она ощущала себя растерянной и беспомощной. С самого начала Санни поняла, что ее тянет к Ченсу, поскольку раньше не испытывала ничего подобного ни к одному другому мужчине, но она оказалась совершенно не готова к такому сокрушительному шквалу эмоций. Не один Ченс привык управлять обстоятельствами – вся жизнь Санни зависела от ее контроля над любой ситуацией, сейчас же она обнаружила, что не может контролировать происходящее, как не может контролировать Ченса или свои чувства к нему.

Никогда прежде Санни не была так напугана.

Чувства, которые он вызывал у нее раньше, не шли ни в какое сравнение с тем, что она испытывала к нему сейчас. И дело не в сексе, более интенсивном и бурном, чем Санни представляла себе в самых смелых фантазиях. Нет, все дело заключалось в характере Ченса. Сегодня он показал ей те качества, которые старался скрывать ото всех и которые навсегда пленили Санни. Она поняла, что только собственная смерть сможет уничтожить ее чувство к Ченсу. Он относился к представителям очень редкой породы мужчин – настоящих защитников, бесстрашных воинов. Все черты его характера, словно маленькие кусочки головоломки, наконец-то легли на свои места, составив портрет мужчины, на дне души которого всегда будет таиться нечто первобытное, дикое и безжалостное; мужчины, который безропотно шагнет навстречу опасности и выйдет на линию огня, защищая тех, кого любит. В этом Ченс являлся полной противоположностью ее отца, чья жизнь основывалась на разрушении.

Санни и без того пришлось уже многим пожертвовать. Чтобы спасти их, мать отдала ее и Маргрэту на воспитание в другую семью, но не смогла полностью вычеркнуть себя из жизни дочерей. Она обучила их с таким трудом обретенным навыкам выживания, которые помогли бы им скрыться, исчезнуть, а в случае необходимости и отразить нападение. Не по своей воле, а лишь в силу обстоятельств Памела Викери Хойер стала профессионалом по ведению своей собственной скрытной борьбы. Каждый раз, когда она думала, что это безопасно, Памела стремилась увидеться с дочерьми, и добросердечные Миллеры не препятствовали ее встречам с девочками.

Но, когда Санни исполнилось шестнадцать, удача покинула ее мать. Отец всегда обладал огромными связями и ресурсами, недоступными его сбежавшей жене. При таких обстоятельствах ее поимка являлась лишь вопросом времени. И, когда Памелу наконец обнаружили и попытались схватить, она убила себя, опасаясь, что под пытками или с помощью наркотиков у нее вырвут информацию о местонахождении дочерей.

Это стало горьким наследством Санни – жить, скрываясь в тени, с памятью о мужестве своей матери, которая предпочла умереть, чтобы защитить их с Маргрэтой. Никто не спросил девушку, желала ли она такой жизни, она была предначертана ей с рождения, и Санни могла лишь попытаться сделать ее чуточку лучше.