А перед мысленным взором Гарольда вставали картины его прошлого – словно откровения Дэна Блейка явились той самой отправной точкой, с которой и началась дальнейшая история. Как ему стало понятно, его «побег» удался – все укладывалось в расписанную для него роль. Конечно, он не станет отрицать того, что убил Гарольда Маккензи! Да, офицера убил он! Он признается в том, что дезертировал с корабля, потому что не хотел отправляться к берегам Индии, чтобы воевать с жестокими повстанцами Бахадур-шаха или тиморскими пиратами. Пусть его осудят как предателя и убийцу. Слава господу, он потихоньку вспоминает свое настоящее предназначение и роль, которую должен сыграть. Лучше всего убеждать себя в том, что он играет роль в большом, затянувшемся на долгие годы спектакле.

На следующий день Гарольд поднялся. Все, что он вспомнил, помогло сосредоточиться и составить план действий на ближайшие дни. Он уверенно отправился на кладбище, где среди цветущего белоснежного терновника свили гнезда и распевали свои песни соловьи, зяблики и малиновки. На камнях и могильных плитах жемчужным бисером осела ночная роса. Солнце, поднимаясь, согревало камни. Роса испарялась, поднимаясь вверх нежными белыми облачками.

Гарольд стал постепенно превращаться в Джулиана Донована. Он совсем недавно окончательно пришел в себя, позавтракал жареной рыбой, облачился в матросскую робу.

– Может быть, не стоит тебе так спешить? – Миссис Элинор собралась проводить его на Линтонское кладбище. – Кто-нибудь увидит, что ты разгуливаешь по побережью, донесет в полицию, тебя увезут в Тауэр. А ты еще слаб, тебе стоило бы полежать несколько дней для выздоровления! Не хочешь? Тогда я провожу тебя на могилу твоих родителей. Если что, помогу удержаться на ногах.

– Не стоит, миссис Элинор. Вы и так слишком много сделали для меня!

Гарольд вышел за ограду и зашагал по дороге, усыпанной мелким щебнем. Старушка семенила сбоку от него, пыталась заглянуть в лицо, словно силилась разгадать его мысли.

– Может быть, ты хочешь скрыться от наказания, Джулиан Донован? У тебя ничего не получится! Вокруг деревни бродят незнакомые люди. Все говорят, что они выслеживают тебя и ищут сэра Маккензи!

Рыбачка, несмотря ни на что, продолжала о нем заботиться. И сегодня утром, как всегда, женщина приготовила полную тарелку жареной рыбы с зеленью и отварным картофелем. Она уговаривала Гарольда, словно маленького, поесть поплотнее: «Набирайся сил, мой мальчик. Ох, как они пригодятся тебе в будущем!»

Гарольд шел по дорожкам Линтонского кладбища уверенно и спокойно, словно отлично знал расположение всех могил. Элинор осталась у входных ворот и внимательно наблюдала, как ее подопечный старается твердо держаться на ногах.

– Он ведет себя, как настоящий Джулиан Донован! – бормотала себе под нос миссис Тейлор, когда молодой человек свернул за фамильный склеп Мэтью Бристапла.

Лорд Бристапл нарушил традицию своих предков-рыцарей и построил часовню для фамильных захоронений на деревенском кладбище, выкупив большой кусок земли. Старинные подвалы в замке Эксмур, где располагались гробницы его многочисленных предков, сэр Мэтью приказал замуровать, отведя свободные помещения, затененные и прохладные, для хранения вин, производством которых занялся в последние годы своей жизни. Об этом Гарольд знал. Он вспоминал историю деревни в подробностях, словно на самом деле был ее уроженцем.

Гарольд сидел в изголовье родительских могил Джулиана Донована. Вокруг было очень тихо и покойно. Сюда не доносился несмолкаемый шум морских волн, монотонно и ритмично бьющихся о камни и валуны Инфракумского побережья. Несколько пожилых рыбачек с любопытством рассматривали печальную фигуру незнакомца, склонившуюся над низкими крестами, высеченными из серого камня. Миссис Тейлор подошла к женщинам, печально о чем-то побеседовала, не упуская из виду сникшую фигуру молодого человека.

Она и не догадывалась о том, что Гарольд Маккензи не мог помнить ни ее, ни других жителей деревни, ни Айрин и Уильяма Донованов, потому что не знал их никогда. Гарольд казался Элинор безутешным и опечаленным, а он просто наслаждался в одиночестве последними минутами свободы и тишины, наблюдал за птичками, порхающими в кустах.

Гарольд был в эти мгновения так неподвижен, что птицы и мелкие животные перестали обращать на него внимание. Пернатые продолжали носить в клювах своим детям извивающихся жучков и кузнечиков, шевелящих лапками в последней попытке выжить. Колючий еж высунулся из-за камня, сжимая во рту серенькую мышку-полевку, просеменил мимо неподвижных башмаков Гарольда. Молодой человек шевельнул ногой.

Еж мгновенно свернулся в ощетинившийся шипами клубок. Полежал на дорожке, словно мертвый, и стал неторопливо разворачиваться. Гарольд неподвижно замер, и еж, успокоившись, довольно и шустро засеменил дальше.

Элинор еще немного постояла с женщинами, потом покинула территорию кладбища и направилась к морю, где вернувшиеся с рассветом рыбаки продавали свежую рыбу. Вскоре Элинор показалась снова на тропе, неся в руке отяжелевшую кошелку. Гарольд заметил миссис Тейлор сквозь отверстия кованой ограды и поднялся с каменной скамьи. Не ускоряя шага, догнал пожилую женщину, взял из ее рук не слишком тяжелую ношу. Помог донести до дома.

Потом они долго сидели вдвоем на маленькой чистенькой кухоньке в доме доброжелательной миссис Тейлор. Она опять подала ему тарелку трески, поджаренной до хрустящей корочки и посыпанной мелко нарезанной зеленью, и несколько ломтей черного хлеба. Гарольд с удовольствием выпил пару чашек травяного чая. Такой вкусный напиток заваривала, пожалуй, только эта женщина. Молодой человек с наслаждением жевал пряную свежую коврижку с изюмом.

Он и на самом деле, вероятно, был поразительно похож на этого Джулиана Донована, которого предстояло изображать несколько лет, и которого он так и не видел ни разу в жизни. Он знал лишь то, чего не знала миссис Элинор Тейлор. Настоящий Джулиан Донован был осужден когда-то за кражу. Он украл кошелек с золотыми монетами у сэра Мэтью Бристапла, потом долго скрывался от правосудия, пока его не поймали. Недавно Джулиан умер в Тауэре от чахотки. Его похоронили на одном из окраинных лондонских кладбищ, отведенных для нищих жителей столицы.

– Айрин говорила перед смертью, что лучше бы она вскормила грудью волчонка, Джулиан! Прости, что именно так называю тебя. Ты не Джулиан, ты другой. Хотя ты очень похож на него! Но я никому не скажу этого. – Элинор протянула молодому человеку корзинку.

И Гарольд прижал ее к груди, вдохнул пряный аромат коврижки и признательно улыбнулся пожилой женщине:

– Миссис Элинор Тейлор, вы добрая и милосердная женщина! Господь будет всегда милостив к вам, крестная!

Она посмотрела на него с болью и сожалением, словно знала, какой груз взвалил на себя этот молодой человек.

Уходя из деревни, где его признали за Джулиана Донована, Гарольд Маккензи оставил женщине в благодарность золотую монету. Она хранила ее в память о своем крестнике, так и не решаясь разменять довольно долго. Гарольду отчего-то было невыносимо стыдно шагать, не оборачиваясь, под суровыми, осуждающими взглядами жителей рыбацкой деревни. И Элинор Тейлор, крестная Джулиана Донована, осталась стоять возле крохотного домика под красной черепичной крышей. Миссис Тейлор глядела на него без злости и осуждения. В ее взгляде он прочел мучительную жалость.

Гарольда вели на опознание мимо небогатых деревенских домиков. Во двориках сушились сети, развешанные на нежарком солнце. В тени крыш болтались связки мелкой рыбы. Возле выложенных камнем подвалов громоздились бочки с только что посоленной сельдью и треской. Жители деревенек Линтон и Тонтон стояли по обочинам старой дороги, построенной рабами еще во времена Римской империи. Когда-то по этой дороге в торжественном победном марше двигались когорты кавалерии римских императоров, а теперь в сопровождении двух карабинеров шагал Гарольд Маккензи в роли убийцы и дезертира Джулиана Донована. Деревенские жители смотрели на него, стоя неподвижно, точно статуи, замершие возле закрытых калиток.