— Токарное дело — трудное искусство, ваше царское высочество, — говорил он. — Вы берете резец, прикладываете к вертящейся болванке… Глазомер, твердость руки, абсолютная точность! Ваша рука задрожала — резец скользнул вбок… Трах! Вещь испорчена! — Француз широко развел руками, словно показывая размеры несчастья, потом покорно сложил их вместе, вздохнул. — Все надо начинать сначала. Годы, годы выучки…

— Послушай, господин де Шепер, — холодно перебил его царевич, — объясни мне, буду ли я лучшим правителем государства, ежели научусь обтачивать деревяшки?

Людвик де Шепер сконфузился:

— Ваше высочество! Токарным искусством занимаются многие владетельные особы для своего удовольствия… Вас же оно, полагаю, может научить… терпению.

Алексей сердито нахмурился. Лицо его вдруг стало похожим на лицо разгневанного Петра.

— Довольно рассуждать, господин де Шепер! Батюшка приказал мне учиться, так изволь меня учить!

— Вам надо фартук, ваше высочество: вы запачкаете наряд…

Мастер недолго думая снял фартук с Егора, который ростом был чуть повыше Алексея, и надел его поверх кафтана царевича. Алексей с брезгливым видом подошел к станку.

Урок начался.

Глава XVIII

ТОКАРНЫЙ СТАНОК ЕГОРА МАРКОВА

Прошло два месяца. Царевич регулярно брал уроки у де Шепера. Он уже выполнял разные нехитрые работы на токарном станке, но ему не хватало терпения и настойчивости. Иной раз работа подходила к концу, но царевичу наскучивало напряженное внимание. Он переставал следить за резцом, пускал его наудачу…

Ж-жиг! Резец отлетал с треском, на вещи получалась глубокая царапина с рваными краями.

— Не хочу больше работать! — капризно кричал царевич, топая ногой. — Дурацкое занятие! Едем домой, Кондратьич!

— Едем, Алешенька, едем! — отзывался обрадованный Вяземский.

Царевич сбрасывал фартук, выходил из мастерской. Де Шепер провожал его почтительными поклонами, пряча под усами насмешливую улыбку.

Возвратившись в мастерскую, француз принимал вид деловой и строгий и кивком головы указывал Егору на испорченную вещь:

— Жорж! Поправь работу, доведи дело до конца!

Егор подбирал нужные резцы, присматривался, начинал исправлять ошибки царевича. Через несколько часов работы из его рук выходила изящная вещичка.

— Изрядно! — говорил француз. — Положи на ту полку, где хранятся изделия его высочества.

Когда Алексей являлся на следующий раз, француз никогда не упускал случая показать царевичу его «достижения».

— Ваше высочество оказывает себя мастером тонким и изящным! — восклицал он, изгибаясь в поклонах. — Последняя вещь вашего высочества заслуживает удивления!

— Помнится, я не вполне ее закончил, — немного краснея, говорил царевич.

— О, сущие пустяки! Несколько ударов резца, незначительная отделка подмастерья… Сие не стоит упоминания!

И вещь входила в число работ Алексея.

Людвик де Шепер письменно доносил царю:

«Его высочество государь царевич многократно в доме моем был и зело уже изрядно точить изволит, и, кажется, что он великую охоту к сему имеет».

Напрасно приукрашивал де Шепер успехи Алексея и его «охоту» к токарному искусству. Через несколько месяцев посещения царевича Алексея сделались реже и наконец прекратились. Егор Марков был этому очень рад.

Однажды Егор забыл в мастерской учебник и вернулся после того, как де Шепер отпустил его в школу. Дверь была отворена. Марков вошел тихо и увидел, что мастер Людвик, разложив на столе какую-то большую книгу, внимательно ее разглядывает.

Егор заинтересовался. Что это за книга, которой он никогда не видел у мастера? Он на цыпочках подошел поближе, стал за спиной де Шепера и замер от восторга: он увидел изображения диковинных токарных станков.

— Вот так станочки!.. — чуть слышно прошептал Егор.

Этот восхищенный шепот донесся до ушей француза, и тот мгновенно обернулся. Его лицо побагровело от гнева:

— Как ты смел подсматривать?! — закричал он, быстро захлопнув книгу.

— Я совсем не подсматриваю… Я за «Арифметикой»! — возразил Егор.

— Бери и уходи, — приказал мастер.

Но Егор уже осмелел:

— Какая это книга?

— Много будешь знать! — рявкнул де Шепер и, взяв Егора за плечо, вытолкал из мастерской.

Егор отправился в Навигацкую школу обескураженный. Даже во время занятий чудесная книга не выходила у него из головы.

«Боится мастер Людвик, — думал Егор, — ежели я ту книгу пойму, больше его знать буду… А им, иноземным людям, в том выгоды нет. Ведь им сейчас и почет, и уважение, и первые места. Хоть бы сказал, как книга называется… Пойду к Леонтию Филипповичу, спрошу».

Но и Магницкий не мог разрешить недоумения Егора. Правда, в школе нашлось руководство по токарному делу. Учитель показал его Маркову:

— Эта?

Егор жадно бросился к книге, перелистал ее.

— Нет, — со вздохом сказал он. — Та размером больше, и нарисовано не в пример явственнее.

Но и эту книгу Егору жаль было выпустить из рук. Леонтий Филиппович добродушно рассмеялся:

— Домой сей редкостный труд не получишь, а здесь смотри.

Обрадованный Егор укрылся в задней комнатке и стал внимательно разглядывать чертежи.

Он жадно занимался этим неделю, а потом возвратил книгу Магницкому. Она не дала ему почти ничего нового: конструкции станков, представленных в ней, Егор знал. Такие станки стояли в мастерской де Шепера. Чертежи были малопонятные и расположенные в беспорядке: не поймешь, что к чему.

Мысли Егора снова обратились к таинственной книге, которую он видел у мастера Людвика. То была действительно книга! Егор не раз видел ее во сне и просыпался разочарованный.

Книга надолго отбила у него охоту к работе, аппетит и сон. Наконец парень принял смелое решение.

«Неужели сам не додумаюсь станочек построить, какие в книге нарисованы? — рассуждал Егор. — Их ведь тоже люди выдумывали».

Отработав положенные часы у де Шепера, он шел в школу, из школы шагал домой, а в воображении его рисовались разные усовершенствования, какие можно было внести в новый, задуманный станок. Неоспоримо представлялось ему, что станина должна быть массивнее, устойчивее, что одну из бабок, между которыми зажимается обрабатываемое изделие, надо сделать подвижной, установить как бы на салазках: это даст возможность обтачивать болванки разной длины. Рука токаря уставала оттого, что приходилось держать резцы на весу; значит, надо приспособить к станку подручник, на который могли бы опираться токарные долота. Работник станет меньше тратить усилий, да и резец увереннее будет держаться там, куда его приставишь.

Шаг за шагом начал создавать Егор Марков детали своего будущего станка. Конечно, не так-то легко и просто все давалось. Были ошибочные мысли, создавались такие конструкции, которые после испытания оказывались негодными. Егор, однако, не падал духом. Мать удивлялась упорству парня, но напрасно уговаривала его отдохнуть, развлечься.

Долго-долго светилось по ночам амбарное окошко, стук молотка и визг пилы по железу беспокоили сон соседей.

Все-таки Егор был уже не так неопытен, как в то время, когда делал первый станок, и дело у него шло лучше.

Через несколько месяцев неустанного труда станок был закончен. Перед ним стояли Егор Марков и Иван Ракитин. Глаза Егора сияли радостью, Иван почтительно смотрел на друга.

— Слышь, Егорка, — прервал он молчание, — хошь, я тебе на этот станок покупателей найду? Ей-бо, за него полета отвалят.

— Не для того я делал, чтобы продавать, — сухо ответил Егор.

— Тогда знаешь что? — оживленно заговорил Иван. — Ты от него уйди, от немчина своего. Ну его к ляду! Свою мастерскую открывай! Чем ты не токарь! Будешь работать, изделия продавать…

— Не дело говоришь, Ваня, — медленно ответил Егор. — Мне еще много учиться надо. Какой из меня мастер?

— Эх, жаль! Нажил бы деньгу!..

— Какой-то ты не такой становишься, Ваня, — с сожалением заметил Егор. — Всё деньги у тебя на уме.