— …на новой модели установлен 12-цилиндровый мотор модификации «У», разработанный фирмой «Лабуджини»; его мощность достигает шестисот лошадиных сил при десяти тысячах оборотов в минуту. Нам удалось добиться повышения скорости также тем, что мы придали новой модели обтекаемую форму и разработали специальные стабилизирующие крылья… Принципиально новое в этой модели — автоматизация процессов: передача, газ, контрольный механизм, рулевое управление. Электронная передача намного более надежна, чем механическая… Такой тип машин открывает совершенно новую страницу в истории автомобилизма. Я хочу подчеркнуть, что этот опыт мы собираемся использовать при создании новых автомашин нашей фирмы — «Тигр-2» и «Тигр-3», а также «Гепард-3».

Затем посыпались вопросы. Присутствующих интересовали главным образом технические характеристики новой модели.

Но в центре внимания, конечно, был победитель Шусс. Свое выступление он начал так:

— Сегодняшняя победа — это не только моя победа. В первую очередь это победа «Лабуджини». На плохой машине даже самый лучший гонщик ничего не добьется, хотя, с другой стороны, плохому гонщику не поможет и самый лучший автомобиль… Я думаю, что время «Феррари» прошло. Отныне на гонках «Формулы-1» будет греметь только одна марка — «Лабуджини». Моему коллеге Нендлу на заурядном автозаводе удалось создать чудо XX века… — Пропев хвалебную песню фирме, Дэн Шусс начал говорить о себе: — Я не сомневаюсь в своем лидерстве! В оставшихся девяти этапах я девять раз буду победителем. Манера езды Ланга устарела, звезда Хантера закатилась давно, а Танака надо еще поучиться ездить…

Свою речь он закончил так:

— В мире есть только один Дэн Шусс, и он член команды «Лабуджини». Я не перейду ни в какую другую команду и до последней победы на десятом этапе останусь верен «Лабуджини».

Гленн Мак-Дональд поднял руку.

— Вы почти всю трассу мчались у самого барьера и не врезались в него. Как вам это удается?

Дэн Шусс усмехнулся.

— Для этого необходима исключительная концентрация духа, — пояснил он, — доступная не всем. Без регулярных занятий йогой я бы этого не смог.

— О чем вы думали во время гонки? — спросила какая-то девушка из первого ряда.

— Ни о чем. Во время гонки у меня такое чувство, что я, машина и трасса — единое целое.

Поднял руку и Чифи:

— Я хотел бы спросить вас, были ли вы вчера вечером в ночном клубе «Дескансо» на Пальмовой набережной?

В зале стало тихо. Члены команды «Лабуджини» беспокойно переглянулись. Дэн Шусс вынул из кармана платок и вытер лоб.

— Я думаю, что вопрос неуместен, — сказал начальник команды Эдельштейн, — поскольку не имеет отношения к гонкам.

Но от Чифи не так-то просто было отделаться.

— Я прошу, чтобы на мой вопрос ответил победитель сегодняшней гонки Дэн Шусс, — твердо сказал Чифи. — Тем более что я могу предложить вашему вниманию еще более любопытные сведения…

— О чем же это?

— …касающиеся вещей, о которых пишет «Фейерверк».

Эдельштейн повернулся к Шуссу.

— Ответьте ему, — велел он.

— Что я, по-вашему, мог делать в «Дескансо»? Разве вам не известно, что накануне соревнований гонщики должны отдыхать? — ушел Шусс от прямого ответа. Правда, в его голосе уже не слышалось той самоуверенности, что прежде.

После пресс-конференции к Чифи подошел Мак-Дональд.

— Знаешь, мне вопрос о ночном клубе тоже показался несколько неуместным. Вчера ты никак не мог его там видеть, а если видел несколько дней назад, то мог бы и не спрашивать об этом на пресс-конференции. Что же, ему совсем нельзя развлекаться? Ты даже не представляешь, какие у него теперь могут быть неприятности! От нас, гонщиков, требуют вести образ жизни святых или отшельников.

Чифи был недоволен ответом. «Мы со Штерном ушли из ресторана в три часа ночи, — раздумывал Чифи. — «Гориллы» его увели что-то около двух. Пока добрались до гостиницы, раздевание, умывание и т. п., то в лучшем случае в три он уснул. К восьми утра протрезветь невозможно».

Чифи попытался из холла позвонить Шуссу в номер. Но незнакомый голос на другом конце провода ответил:

— Наш спортсмен отдыхает, его нельзя сейчас беспокоить.

Весь вечер Чифи провел в гостиных и холлах отеля в надежде встретить Шусса, но тот нигде не появлялся. Чифи показалось, что фаворита прячут. Разочарованный он вернулся в свой «Шератон».

Когда Чифи уже лег в постель, зазвонил телефон.

— Кто это? — спросил он.

— Гонщик пятого номера сказал, что ему кажется — машину заносит. Начальник команды уговорил его продолжить гонку. Это все, что я могу вам сообщить, — сказал человек, не представившись.

— Отлично! — ответил Чифи. — Вторая половина купюры находится у портье «Хилтона» в конверте на имя Питера Рэна. Запомните: Питер Рэн.

Но это дело уже не интересовало его так, как раньше. Он все время мысленно возвращался к «Лабуджини». Ясно было, что тут что-то не так, но что — Чифи понять не мог.

Когда он проснулся, было уже 10 утра. Выругавшись, он вскочил и, наскоро умывшись, не завтракая, помчался в «Хилтон».

— Я хотел бы поговорить с Дэном Шуссом. Телефонист отрицательно помотал головой.

— Команда фирмы «Лабуджини» час назад уехала в аэропорт.

Он опоздал. Птичка упорхнула.

«Ничего страшного, — утешал себя Чифи. — Через три недели мы увидимся на гонках в Калифорнии. До конца первенства еще девять этапов. Я не отступлюсь, пока не выясню, что они скрывают. А они что-то скрывают, это точно…»

Чифи вернулся в свой номер, достал пишущую машинку и заправил в нее лист бумаги.

«О чем спрашивал гонщик «Климакса» в боксе», — написал он заголовок и подчеркнул его.

Название статьи ему не понравилось, он вынул бумагу из машинки и смял ее.

«Если Шусс был действительно пьян и не мог сесть за руль, то остается только одно: за руль сел кто-то другой», — подумал Чифи. Но было совершенно непонятно, почему такого отличного гонщика держали в резерве.

В Сан-Диего Чифи приехал за день до начала гонок. Остановился он в «Хилтоне», убедившись, что команда «Лабуджини» забронировала для себя номера в этом же отеле.

На этот раз он внимательно осмотрел трассу. Длина ее была всего 3790 метров, но с множеством крутых поворотов. Здесь он наткнулся на группу геодезистов, которые при помощи оптических приборов делали измерения, что-то записывали и фотографировали отдельные участки трассы. Чифи с удивлением заметил, что у некоторых из них на козырьках шапочек написано «Лабуджини».

— Вы из команды «Лабуджини»? — спросил он. Получив утвердительный ответ, Чифи продолжал:

— Я вижу, у вас очень точные приборы. Можно взглянуть?

И, не дожидаясь разрешения, Чифи приник к биноклю. Поле было покрыто тонкими линиями и цифрами.

— А зачем вы делаете такую точную съемку? — спросил он.

Но геодезисты оказались неразговорчивыми. Один из них ответил, что они делают то, что их попросили, а остальное их не волнует.

Чифи некоторое время наблюдал за работой. Он ничего не понимал в цифрах, которые техники заносили в блокноты, но было ясно, что речь идет о характеристиках трассы: расстояния, углы, наклоны и т. п.

В гостинице ему сказали, что «Лабуджини» заняли номера с 121-го по 138-й. Чифи тут же поменял свой номер на 139-й.

В комнате он извлек из сумки аппарат для подслушивания, прикрепил его к стене и надел наушники. Но в соседней комнате было тихо, — видимо, никого не было.

В баре отеля Чифи вдруг увидел Дэна Шусса, который, раскачиваясь на высоком табурете, что-то горячо втолковывал сидевшей рядом блондинке. Чифи устроился с другой стороны.

— Дэн Шусс, если не ошибаюсь? — спросил он. Шусс удивленно посмотрел на него.

— А вы, кажется, тот репортер, который на пресс-конференции в Акапулько спрашивал меня о ночном клубе «Дескансо»? Что вам угодно?

Чифи наклонился к нему и шепотом спросил:

— Кто ехал вместо вас?

Дэн Шусс побледнел. Рука, в которой он держал бокал с виски, задрожала.