Он попрощался, но когда Юрий только ступил на лестничную клетку, и за ним захлопнулась дверь, как Астафьев увидел, что навстречу ему поднимаются три человека с явно кавказской внешностью. Астафьева и раньше бы насторожило такое явление подобной публики в столь странном месте, но был и еще один повод встревожиться. Тот, что шел впереди, молодой, носастый, с коротко постриженной челкой, при виде его удивленно открыл рот, а потом обернулся назад и, тыча в сторону Астафьева пальцем, что-то горячо начал говорить второму, более опытному чеченцу. Юрий понял, что его узнали. После этого Астафьев не медлил ни секунды. Юрий с места рванулся вверх по лестнице, на ходу вытаскивая из кармана пистолет. Снизу загомонили кавказцы, раздался дружный топот ног. На лестничной площадке Астафьев остановился, и, укрывшись за бетонной шахтой лифта, вытянул руку вперед. Как только первый из преследователей показался на лестнице, Юрий нажал на спуск. Чеченец с челкой был моложе и быстрее остальных двоих, так что он и попался под пулю Астафьева. С пяти метров пуля его не только остановило, но и отбросила назад. Он еще падал, а Юрий продолжал стрелять вниз, где только появились черные тени преследователей. Кто-то из них болезненно вскрикнул, послышалось явное ругательство. В сторону Юрия прогремели два неприцельных выстрела, за его спиной зазвенело разбитое стекло. Юрий, не давал чеченцам высунуться, стрелял по каждому, кто пытался появиться из-за поворота. Когда в обойме закончился последний патрон, Юрий услышал, как торопливо стучат снизу уже удаляющиеся шаги.

Чуть отдышавшись, Астафьев вернулся к квартире Наде, позвонил.

— Кто там? — испуганно спросила женщина.

— Это я, Астафьев. Откройте, пожалуйста.

Чувствовалось, что женщина была напугана всем происходящим.

— Что это было? — пролепетала она.

— Это были незваные гости, — ответил Юрий, и подбежал к окну. Он увидел, как в лабиринте многоэтажек стремительно удался красный «Фольксваген».

Тогда Юрий достал мобильник.

— Андрей Андреевич? Это Астафьев. Я нашел ту камеру Али. Если вам интересно, то приезжайте в Бирюлево.

Он продиктовал адрес.

— Да, кстати, тут, свежий труп, — Юрий вышел на лестничную площадку, около тела чеченца уже топтались два человека. Не обращая на это внимание, он задрал у покойника рукав, — все с тем же волком на плече.

Через два часа около особняка в Подмосковье остановилось такси. Юрий вышел из машины, глянул на телекамеру, расположенную над забором, помахал рукой. Через полминуты калитка распахнулась, в ней показался Расул, за ним Ренат, еще какие-то люди с кавказкой внешность. Астафьев успел заметить, что несколько из них были при оружии, а у одного из них, мелькнувших в глубине двора, в руках был даже автомат. Юрий кивнул Расулу на вылезшую из машины Надю, с ребенком на руках.

— Вы, кажется, жалели, что Али не оставил наследников? Вы ошибались. Это Надя, а это сын Али. Их надо укрыть на время.

ГЛАВА 22

Тем временем в районом отделении милиции шли первые допросы задержанных. Почему их было нужно допрашивать именно здесь, Ведяхин не понял, но об этом его попросил лично приехавший Жохов. При этом он предложил всем муровцам представиться именно операми местного отделения милиции.

Самым крепким орешком, как и ожидалось, оказался Симкин. На все вопросы он только скалил в перекошенной улыбке свои редкие зубы, при этом морщинистое лицо его делалось похожим на морду шорпея.

— Не кати зря колеса, начальник. Ничего я говорить не буду, — заявил он сразу.

И Ведяхин был готов поверить ему. К этому времени он достаточно ознакомился с биографией своего «крестника». Бывший спортсмен, стайер, и мастер спорта по скалолазанию, тот родился и вырос на Кавказе, так что когда в девяносто первом его посадили за пьяную драку, с ножевым ранением, он достаточно быстро освоился в криминальной среде и близко сошелся с осетинами, братьями Гасаховыми. Через два года, когда все трое вышли, они уже пошли на более крупные дала, но снова неудачно. Пару раз они успели ограбить на Ростовской трассе большегрузные автомобили, но потом влетели в засаду, устроенную ментами, и сели уже серьезно. Симкин получил червонец, остальные по восемь лет. Очередная амнистия в прошлом году подровняла их срок, и на волю они вышли почти одновременно. Так что все трое снова встретились в Москве, и уже здесь начали крутить свои криминальные дела. До времени им везло, особенно повезло, когда Симкин встретил своего друга по отсидке Ваньку Фомичева. Узнав о нынешнем промысле Фомки, Симкин быстро понял, что тут можно хорошо поживиться. К его удивлению, уперся сам Фомка. Он лепетал про то, что завязал, потом нес какую-то ересь про неземную любовь к подруге жизни, и наотрез отказывался рисковать своей свободой. Но Симкин умел говорить. Сочные картины возможного обогащения с последующей процедурой купания любимого человека в роскоши заставили Фомичева сдаться. Но он поставил непременное условие: все ограбления должны проходить не ранее, чем через месяц, после окончания армянами работ по установки дверей. Фомка, большой специалист по вскрытию всевозможных дверей, даже проинструктировал Симкина, как уродовать замок, чтобы отвести от него подозрение. Сначала он и в самом деле свято выполнял его наставления. Но потом, начал лениться, да и обстановка при краже не способствовала вдумчивому ковырянию в уже открытой двери. Нужно было, как можно быстрей выносить товар и делать ноги.

После трехчасового допроса Олег сдался, и велел увести Симкина. С усталым видом он сидел в чужом кабинете, когда в него сначала заглянул, а потом вошел Шалагин.

— Ну, как дела, сирота?

— Почему сирота? — не понял Олег.

— Да, в чужом хозяйстве, да на чужого дядю батрачите.

— Да, кстати, а что за конспирация-то, я не пойму?

Подполковник пожал плечами.

— Комитетчики так попросили. Они там всей гурьбой навалились на этого чеченца из «Кавказа». Что им от него надо не знаю, но и они все тоже канают под местных оперов.

А в соседнем кабинете действительно шла большая игра. Вадим Шатаев смачно изображал не очень умного, но напористого опера.

— Ты мне тут туфту не гони! — Орал он на вспотевшего кавказца. — Не знал он, что кассовики левые! Так тебе без документов их и продадут!

— Мамой клянусь, не знал, — стучал себя кулаком в грудь кавказец. — Они обещали потом их подвести, сказали, что они в дороге застряли.

— Слушай, как тебя там — Вахид? Так вот, Вахид. Ты эти сказки в суде расскажешь.

Он откинулся назад, на спинку стула, и самодовольно начал рассказывать.

— Ты, что думаешь, мы тебя так просто взяли? Мы за этими жоржиками три дня следили. Чуть, было, в кафе их не взяли, да чуть опоздали, зарезали они парня, наводчика, успели. Ну, им же хуже будет. Еще статью на себя навесили.

Тут в кабинет вошел Жохов. На нем был несколько мешковатый китель майора, и он начальственным тоном обратился к подскочившему с места Шатаеву.

— Ну, что тут у тебя, Вадим?

— Да, в несознанку играет гражданин. Говорит, что не знал, что кассовики ворованные.

— Кто такой? — спросил Жохов, беря протокол допроса.

— Азаев, Вахид.

— Чеченец?

— Карачаевец я, карачаевец, — торопливо зачастил Вахид.

— В Москве живете?

— Да, у меня тут бизнес, — подтвердил кавказец. — Я честный бизнесмен, я все делаю по закону, плачу налоги.

— Какой?

— Что какой?

— Бизнес какой?

— Две закусочных и магазин.

— Судимости?

— Не было, я честный бизнесмен.

Вахид прижал к груди руки.

— Я не знал, ей богу не знал, что это все ворованное. Мамой клянусь! Отпустите меня.

— Ну, счас! — полковник заржал. — Легко хочешь отделаться. Посидишь ночь в обезьяннике, почувствуешь, что такое сидеть в тюряге.

Жохов отвернулся к Шатаеву.

— А так, можешь оформить ему подписку о невыезде. Хрен он от своего магазина сбежит.