Он указал рукой на стоящего рядом с ним широколицего китайца, того самого, с которым разговаривал Галил. Он переоделся в широкий костюм средневекового мандарина, но в руке его висел обычный ноутбук.

— Все, кто желает увидеть самый красивый фейерверк нового тысячелетия, прошу выйти на левую палубу судна.

Жан Мишель показал рукой, куда надо идти публике, и все девятьсот человек прожигателей жизни с радостным ревом кинулась в эту сторону.

В это время в трюме Шимон, рассматривая бомбу, спросил усатого матроса: — Как тебя зовут?

— Андре.

К этому моменту в трюме они остались уже вдвоем. Остальные предпочли сделать ноги.

— Что под нами, Андре?

— Море.

— А над нами?

— Главный зал.

— Понятно.

"Дьявольский замысел! Взрыв точно в середине судна, погибнут первым делом все танцующие, а само судно затонет буквально за несколько минут! В таком случае не спасется никто".

— У тебя есть нож, Андре?

— Да, конечно.

— Он острый?

— Да, чрезвычайно.

— Давай его сюда.

Бомба была примотана скотчем к громадной связке толовых шашек. Шимон начал осторожно, слой за слоем срезать скотч. Когда липкая лента с одной стороны лопнула, и корпус бомбы чуть подался в сторону, у израильтянина, казалось, остановилось сердце. С лица стоящего за его спиной Андре тек пот. Но, ничего не произошло, и Шимон начал резать скотч со второй стороны, уже более уверенно.

— Ты почему не ушел с остальными? — спросил он француза.

— Не знаю, дурак, наверное.

— Вот и я такой же. У тебя есть дети?

— Трое.

— И у меня трое.

А наверху, Моше Шнейдер, на бегу опрашивал всех своих людей.

— Галил, ты готов?

— Да, я держу их на мушке.

— Зверев?

— Мы у точки. Через три минут должен начаться салют.

— Это хорошо. Шимон?

— Я почти ее обезвредил. Еще пара минут, и это будет просто груда тротила.

— Юрий?

— Я все там же. Жду твоей команды.

— Начинаем по моей команде.

В зале пустело с удивительной скоростью. Положение Зверева и Виктора становилось все более и более глупым. Если раньше балконы были переполнены народом, то теперь на них остались только террористы и мнимый пастор с мнимой толстушкой. Естественно, что оба «официанта» со все большим удивлением таращились на своих странных соседей. Зверев не нашел ничего лучшего, как изобразить крайнюю степень опьянения. Он, шатаясь, уцепился за поручень балкона, и, обернувшись в сторону зала, начал говорить что-то несвязное, мешая все языки мира, и размахивая при этом в воздухе руками. Тело его при этом вихлялось из стороны в сторону, так, что он почти переваливался через перила.

Виктору приходилось труднее. Для того, чтобы оправдать свое нахождение рядом с охранником, он начал, прикрываясь веером, строить ему глазки. «Официант», по виду типичный араб, сначала удивился, а потом сам начал улыбаться, и подмигивать «даме». Виктор прикрывая веером нижнюю часть лица, начал подходить все ближе, и, сам начал подмигивать арапчонку.

Как раз в эту секунду Мансур запросил рубку: — Хасан, что там с лодками Курбан-баши?

— Они будут через пять минут. Я уже вижу их на экране радара.

— Хорошо. Ракеты готовы?

— Полностью. Осталось захватить цель и нажать кнопку.

— Скажите тем, у ракет, чтобы они приняли на борт команду Курбан-баши. Людей не хватает. Трап должен быть где-то рядом.

— Хорошо, эмир.

В это время охранник, стоящий около запасной рубки увидел, как по коридору в его сторону движется монументальная фигура в белоснежно морской форме. Он напрягся, и лихорадочно начал соображать, что ему делать. Его целью было не пускать никого в рубку, но если бы он даже прошел дальше, то непременно бы вышел на корму и наткнулся на ракеты. Пока он соображал, что делать, Гельмут Мильх прошествовал мимо него, и дойдя до ближайшего трапа, начал спускаться вниз. Охранник невольно проводил его взглядом, облегченно вздохнул, а когда обернулся то в его лоб влепилась пуля, выпущенная подкравшимся буквально вплотную Моше Шнайдером. Он быстро подбежал к двери, тут же к нему присоединился вернувшийся штурман. На этой двери кроме обычного, стоял еще и цифровой замок.

— Код знаешь? — спросил Шнейдер.

— Да, — ответил Гельмут. — Шестьсот сорок шесть.

— Тогда набирай.

И тут же скомандовал в микрофон: — Штурм!

Все получилось до удивления гармонично. Первые залпы праздничного фейерверка заставили всех, и террористов, и их противников, вздрогнуть, а потом, увидев цветастые огни над кораблем, облегченно засмеяться.

— Что это?! — спросил Мансур, когда огненные сполохи озарили окна рубки. При этом он судорожно схватился не за пистолет, а за пульт подрыва бомбы.

— Успокойтесь, это всего лишь фейерверк, — ответил капитан. — Может, вы уберете своих людей из моего дома? Я все равно уже никуда от вас не денусь.

Мансур глянул на него, потом взял рацию, и сказал в нее несколько слов по-арабски. Пройдя через передатчик на другом конце лайнера, голос ушел дальше, в Неаполь. Но Антонио Дибьджи сильно бы не радовался, если бы узнал, что сказа в микрофон Мансур.

— Уходи, этих всех можешь убрать.

— Уже, — ответил Халил, и покосился в сторону кровати, где с перерезанным горлом лежала Луиза-Антуанетта.

Галил и Георгиос начали стрелять одновременно. Перед этим израильтянин шепнул греку: — Не попади в ракету, а то взлетим на воздух оба.

Трое их противников так и не разошлись по разным углам, и на них хватило буквально двух плотных очередей. Когда стрелявшие по вертикальной лестнице спустились вниз, оказалось, что один из террористов был еще жив, и Галил добил его выстрелом в голову.

— Моше, мы у ракет, — доложил он.

— Хорошо, — отозвался Шнейдер. Несколько секунд назад он ворвался в рубку, и с ходу начал стрелять по находящимся там людям из пистолета сразу с обеих рук. Только один из трех обитателей рубки успел вскинуть свое оружие, но он умер как раз первым. Последним Шнейдер застрелил человека, сидящего у переносного пульта управления ракетами. Еще один террорист замер, положив пробитую голову на панель управления кораблем.

В зале все решилось так же в какие-то секунды. Зверев изобразил, что сейчас окончательно упадет за перила, и у «официанта» не выдержали нервы. Он метнулся в его сторону, подхватил под руку, хотел что-то сказать, но пистолет, упакованный в лже-библию, уткнулся в его тело и пуля пробила его сердце. Выстрел получился совсем тихим, но флиртующий с Виктором охранник его все же услышал, а потом и увидел, как заваливается назад тело «официанта». Он дернулся в сторону своего собрата, тогда Виктор откинул свой веер, и, подхватив «ухажера» за причинное место и шиворот, с легкостью перекинул тщедушное тело через перила. Неудачливый кавалер успел только заорать от страха и неожиданности, но крик его был короток, так же как полет, и приземление головой на мраморный пол. Пастор и Блудница глянули друг на друга, потом помахали друг другу рукой. Виктор изобразил еще книксен, и Зверев одобрительно показал ему большой палец.

А на корме Галил, Георгиос и примкнувший к ним Мишель решали, что делать с ракетами. Галил запросил даже Шнейдера.

— Что делать с этими двумя дурами?

— Выкинь их за борт, — посоветовал тот, и добавил. — И побыстрей. К нам приближаются лодки с террористами. Они подойдут к правому борту с кормы.

— Моше, с охраной все, — доложил Зверев. — Что делать дальше?

— Бегите в лекционный зал, там должны быть два автомата, а потом на правый борт, встречайте гостей.

— Понял.

Пока подобравший сутану Пастор и совсем охамевшая Блудница, задравшая свои ромбоны до самого пояса неслись по коридорам в поисках лекционного зала, Шимон окончательно отделил бомбу от тротила.

— Вот и все, — сказал он.

— Я думал, будет сложней, — признался его нежданный напарник. — В фильмах их устраняют гораздо трудней.

— Просто это кустарная работа. Очевидно, тут один радиовзрыватель, поэтому нет устройства самоуничтожения при попытке извлечения. Ну это и понятно. Они боялись, чтобы бомба не взорвалась при качке.