Показался невысокий, с обрывистыми берегами остров Дригальского, покрытый ледником. Утром впервые за десять дней выглянуло солнце, озарило загадочный мир.

— Поистине эпическая картина! — воскликнул Евгений Сузюмов, ученый секретарь экспедиции. — Эти айсберги — словно великаны, охраняющие подступы к берегу…

Справа виднеются голубоватые отвесные стены ледника Хелен, слева уходит далеко на север мощный шельфовый ледник Шеклтона, за которым лежит не посещенный человеком Берег Нокса. Впереди в легкой дымке проглядывает побережье. Антарктида!

Капитан Ман повел судно к бухте Депо, скованной припайным льдом. «Обь» с хода врезалась в белое поле.

С кормы поднялся вертолет. За борт спустили ящики с частями самолета, начали сборку. Вдруг небо заволокло, ударила пурга, закружились буйные снежные вихри, лед взломало… Белый островок, на котором стоял ящик с плоскостями самолета, понесло. Капитан направил судно к гонимому ветром обломку. Аварийная команда и добровольцы самоотверженно бросились спасать ценный ящик. Корабельные стрелы подняли его на палубу.

Трое суток неистовствовал ураган. Как только утихло, Михаил Михайлович Сомов с пилотом Алексеем Кашем и штурманом Кирилловым полетел на запад — к горе Гаусса: быть может, там удастся основать научный городок?.. Все нетерпеливо ожидали результатов воздушной разведки. Наконец, на западе показалась краснокрылая машина.

— Подходы к берегу в районе горы Гаусса забиты мощными льдами и айсбергами, путь для судна недоступен, — сказал начальник экспедиции. — Но в районе острова Хасуэлл на материке имеются выходы коренных пород…

Маленькие участки земной коры, свободные от льда, подавали надежду. Надо было основательно разведать эту часть побережья.

13 января Сомов, Черевичный, Вялов, Гусев и Шумский поднялись в воздух. Алексей Каш вновь взял курс на запад. Исследователи прильнули к окнам кабины, наблюдая развертывающуюся панораму и сверяясь по карте, составленной австралийскими учеными в 1912–1913 годах. Какие огромные пространства обозревает воздушный наблюдатель! Сразу бросаются в глаза погрешности, невольно допущенные наземными исследователями.

— Придется внести на карту кое-какие уточнения, — заметил Александр Михайлович Гусев.

— Вспомянем добрым словом отряд Фрэнка Уайлда, а там, где австралийцы ошиблись, — исправим, дополним, — откликнулся Сомов.

Самолет пронесся над стадом тюленей, расположившихся у кромки белого поля. Ледник Хелен остался позади.

— Остров Хасуэлл! — указал штурман. — Смотрите, он оккупирован пингвинами…

Воздушные разведчики круто снижаются, описывают круги над бесчисленными гнездовьями. Пингвины, вероятно, обеспокоены: «Откуда взялась эта огромная ревущая птица?» К сожалению, невозможно объяснить, что никакая опасность не грозит ни пингвинам, ни тюленям, ничему живому; начальник экспедиции решил: район южнополярной обсерватории «Мирный» будет заповедником.

Внимание исследователей привлечено темными пятнами на берегу, обнаруженными в прошлом полете. Вот они — выходы коренных пород! Алексей Каш закладывает вираж, раз за разом проносится на бреющем полете.

— Сядем? — спросил пилот.

Начальник экспедиции утвердительно кивнул.

Через минуту-другую исследователи стоят на безыменной территории Антарктиды между Землей королевы Мэри и Землей Вильгельма II, примерно в 130 километрах к западу от бывшей зимовки австралийцев.

Установили круглую черную палатку. Сюда, на маленькую каменистую площадку среди бескрайных ледяных просторов, самолет доставил ещё одну группу ученых и моряков. Они обследовали возможность подхода судов к побережью. Сомнений нет: «Здесь будет город заложен!» Определили координаты: 66°33 ю. ш. и 93° в. д. Это почти меридиан Красноярска, но на четырнадцать тысяч километров южнее…

«Обь» покинула бухту Депо, обогнула ледник Хелен и, взламывая белые поля, подошла на 150 метров к территории, избранной для основания научного городка. 20 января прибыла «Лена». Третье экспедиционное судно — рефрижератор № 7 — находилось в пути.

День и ночь гудели вездеходы и тракторы, перевозя многочисленные грузы на Берег Правды, как назвали это место исследователи. Строилась советская южнополярная обсерватория «Мирный».

Антарктида неласково встретила экспедицию. С 5 января до конца месяца метеорологи отметили только четырнадцать дней без штормовых ветров. Сколько раз ураган взламывал лед, по которому пролегли пути вездеходов и тракторов! Суда отступали, моряки отыскивали новое место для разгрузки. Скорость ветра достигала 30 метров в секунду. Потоки снежной пыли мчались из глубинных областей материка. На строительной площадке поднимались сугробы. Бывало, что ветер подхватывал ящики с грузом, щиты сборных домов, строительные материалы и гнал их к морю.

Борьба со стихией потребовала от строителей, ученых, моряков и летчиков величайшего напряжения моральных и физических сил. Много неприятностей доставляли значительные колебания температуры. В течение одного-двух дней она поднималась с 7–8 градусов мороза до 7–8 градусов тепла, а потом снова резко падала. Хотя в январе было несколько теплых дней, среднемесячная температура оказалась всё же ниже нуля.

Трудности встречались на каждом шагу. Евгений Сузюмов в своей корреспонденции для «Литературной газеты» рассказывал: «В ясную погоду солнце подтачивает в разрушает лед, на пути к берегу образуются трещины и провалы. Неожиданно взламываются большие поля, от высокого ледникового барьера обрываются огромные массы — айсберги. Море вскипает, вокруг создается водоворот, «Обь» начинает качать на волнах, стальные тросы натягиваются как струны. Там, где вчера была ровная дорога, сегодня надо строить деревянные мосты. А лед продолжает ползти, разрушаться. Рвутся стальные тросы и железные скобы, связывающие бревна, край моста нависает над зияющей расщелиной. Строители снова восстанавливают мосты… Используются все способы доставки грузов на площадку. Они перебрасываются даже по канатной дороге, протянутой от «Оби» на берег. В упорном труде сменяются сутки. Нет грани между днем и ночью… На наших глазах вырастает поселок советских исследователей…»

Участники экспедиции с честью выдержали испытания. 13 февраля 1956 года, накануне открытия в Москве XX съезда Коммунистической партии Советского Союза, над обсерваторией «Мирный» торжественно подняли государственный флаг СССР.

Исследователи покидали каюты судов и переселялись в научный городок. Там появилась улица Ленина: жилые дома, лаборатории, склады, освещенные электричеством, связанные телефоном. В определенные часы суток радиостанция работала непосредственно с Москвой. С небольшого аэродрома, оборудованного в нескольких десятках метров от научного городка, пилоты и ученые вылетали в исследовательские рейсы.

22 января группа ученых отправилась на двух самолетах и вертолете к востоку, чтобы обследовать оазис, обнаруженный в 1948 году американскими летчиками. В 370 километрах от Мирного исследователям открылась необычайная для Антарктиды панорама…

Среди ледникового океана простирается гряда невысоких скалистых сопок с бесчисленными озерами. Длина оазиса достигает 45–50 километров, ширина — 12–15 километров. Почти вся эта территория свободна от льда и снега.

Подходящей площадки для самолетов здесь не нашлось, и авиационный отряд опустился за пределами оазиса. Вертолет доставил ученых, приборы и снаряжение на место исследований. Доктор физико-математических наук А.М. Гусев рассказал об этом путешествии: «Вершины темнобурых сопок, поднимающихся до 100–200 метров, были затянуты дымкой. Над ними стояли кучевые облака, какие обычно возникают над степями Украины в середине солнечного летнего дня. Казалось, вот-вот пойдет дождь… Оазис жил своей климатически особенной жизнью… Вертолет лавировал среди сопок. Зрелище было фантастическое. Оно напоминало одновременно и северные фьорды, и высокогорные районы со снежными пиками и озерами, а когда мы летели над холмами, лишенными снега, воды, растительности, — даже воображаемые лунные пейзажи…»