Следующая остановка через полчаса маршброска под сенью деревьев привела отряд в дубовую рощу. Столетние, а может и больше, великаны теснили друг друга ветвями, создавая довольно редкую рощу, только на окраинах позволяя глупому молодняку побороться за солнечные лучи, но надёжно прикрывали от любого наблюдения с воздуха. Было уже довольно светло даже под тенью деревьев, солнечные лучи косо прорывались через листву, освещая подстилку из прошлогодних листьев. Капитан объявил привал, бойцы присели к стволам дубов, прикрываясь от возможного наблюдения с воздуха. Предосторожность была не лишней, судя по шуму в воздухе, находился отряд недалеко от аэродрома.

Павел, как старший снайперской группы, обошёл бивак отряда, контролируя подчинённых ему во время подготовки к операции бойцов. Все четыре группы были в порядке. Две группы снайперов обычного калибра, всего четыре человека в двух парах, приданные штурмовым группам взвода, находились в голове колонны. Появление Павла они восприняли как команду к действию, расчехлили прицелы винтовок, переводя их из походного положения в боевое. Находящаяся в центре вторая пара большого калибра, первой был сам Павел со своим напарником, при его появлении коротко отрапортовали о положении дел в паре. Хотя к каждой паре большого калибра был приставлен ещё один боец для переноски дополнительного боекомплекта, они попрежнему считались парами, а не тройками. Собирать своё громоздкое и тяжёлое оружие, чуть менее двадцати килограммов с прицелом и дополнительным оборудованием, они не спешили. Тем более, что сборка и настройка не занимала более двух минут. Да и таскать двухметровую винтовку в собранном состоянии было чрезвычайно неудобно. Для того её и сделали разборной, чтобы сделать расчёты подвижными. В отличие от её родной сестры бронебойки, которую делали неразборной. Хотя внешний вид противотанкового ружья, в просторечии бронебойки, и снайперской винтовки большого калибра отличался очень сильно, внутренне устройство у них было практически одинаковым, разве что отличалось качеством изготовления, которое у снайперских винтовок было, естественно, выше, так как они были изделиями штучной работы. Ну, а бронебойки штамповали на основном конвейере, их то требовалось в тысячи раз больше. Самих противотанковых ружей в отряде не было, командование вполне разумно рассудило, что при необходимости их функции могут выполнить снайперские винтовки большого калибра, по техническому паспорту СВБК, а согласно появившейся недавно моде давать некоторым видам оружия личные имена называлась она «"Гюрза"».

Удовлетворённый осмотром, Павел вернулся к своей группе. Оба бойца его группы пытались спать, наверстывая бессонные ночи предыдущих недель подготовки. Павел с легкой завистью окинул их расслабленные позы. Сам он позволить себе такое не мог, и не потому, что было запрещено. Будь он обычным бойцом, давно уже бы кемарил вполглаза, но обязанности командира требовали быть начеку. Павел взял свою, оставленную на время у дерева винтовку, провел внешний осмотр, оттянул затвор, зафиксировал его в крайнем положении и осмотрел казённик. Состояние оружия было идеальным, как и все предыдущие дни. Хотя у таёжного охотника, и выжившего ветерана зимней финской войны, подругому быть просто не могло.

Павел присел рядом с Панкратовым, прикрыл глаза, попытался сосредоточиться, повторяя основное задание его группы. Выглядело оно, честно говоря, просто невыполнимым. Вывести из строя аэродром силами одного его расчёта! Ни о чём подобном он даже не слышал. Хотя и о таком оружии, как его винтовка, ему, до недавних пор, тоже слышать не приходилось.

Когда вместо приказа об увольнении он получил распоряжение прибыть в штаб округа, Павел ожидал всё, что угодно, вплоть до ареста и отправки на Колыму. Но то, что ему предложили, вызвало такое удивление, что принимавший его капитан даже рассмеялся.

– Сержант, а ты и вправду положил четырёх «"кукушек"», или всё это враки штабных крыс. – Сказал он, разминая папиросу.

Павел даже почувствовал лёгкую обиду. Не особо скрывая злости, он рассказал условия и события каждого поединка с финской «"кукушкой"». Капитан отрешённо пыхтел папиросой, кивал в такт рассказу и молчал, давая Павлу возможность находить всё новые и новые доказательства его доблести. Наконец, и Павел понял, что его просто «"разводят"», что всё, им рассказанное, давно известно его собеседнику, и что «"пыжась и распуская перья"» перед будущим начальством, он просто выставляет себя дураком, и замолчал.

– Молодец сержант, быстро сообразил. – Капитан загасил папиросу в блюдце, выполнявшем роль пепельницы, и продолжил. – Врать я тебе не хочу. Поэтому постараюсь говорить правду, конечно, в том объёме, что мне и тебе позволено должностью. Если отбросить все условности, то нам сержант скоро придётся воевать. И тут твой опыт борьбы со снайперами может пригодиться. Но я хочу предложить тебе борьбу в таких условиях, что тебе покажутся сказочными.

Павел с недоверием посмотрел на капитана. Что ещё можно придумать в давно отработанном деле охоты на другого снайпера. Выходи на рубеж и жди у кого раньше нервы сдадут. Кто первый попытался выстрелить, тот чаще всего и покойник.

– А что ты скажешь о возможности стрелять за километр, а то и полтора? – Сказал капитан.

– Может быть, я и попаду с такого расстояния, – ответил ему Павел, – но не с первого раза, а ждать второго выстрела будет только откровенный дурак.

– А почему с первого невозможно? – Продолжал валять дурака капитан, по крайней мере, так казалось Павлу. Впечатление полного болвана он не производил.

– Рассеивание, товарищ капитан, да и ветром может снести.

– А если пуля тяжелее будет?

– Это с чего же стрелять тогда? – Удивился Павел.

После этих слов капитан отошёл к столу, стоящему за спиной Павла. На столе, прикрытое брезентом, находилось что–то непонятное. Капитан скинул брезент. И Павел даже ахнул. На столе стояла на сошках винтовка, но таких размеров, что он и подумать не мог, что такое может существовать.

– Знакомься, сержант, это снайперская винтовка большого калибра, СВБК. Калибр пули 14,5 миллиметров. Начальная скорость 1000 метров в секунду. Прицельная дальность не менее полутора километров. При благоприятных условиях можно стрелять и с двух. В боекомплекте патроны с обычными пулями, трассирующими и бронебойнозажигательными. Винтовка однозарядная, полуавтоматическая. Масса без прицела и боеприпасов семнадцать килограмм. Длина почти два метра. Таскать, конечно, такое неудобно, поэтому сделана разборной, ствол отделяется.

– А кто меня учить будет? – Спросил Павел заворожено смотря на это чудо.

– Учить? – Капитан рассмеялся. – Мы с тобой и будем учить. А заодно и винтовку модернизировать, если найдём какие–либо недостатки. И времени на это у нас с тобой не более трёх месяцев.

Капитан накинул брезент на место. Подошёл к столу и закурил очередную папиросу, Павлу не предложил, значит знал, что тот не курит.

– Значит так сержант, сегодня даю тебе время на обустройство. А завтра с утра и начнём. И не забудь выспаться сегодня, это у нас с тобой последняя спокойная ночь.

Капитан знал, что говорил. До конца апреля единственным желанием всего личного состава снайперской школы было выспаться хотя бы раз в неделю. Командир сам покоя не знал и другим его не давал. Павел за три года службы, из них четыре месяца войны, чего только не видел, но так, как в первые недели, его не гоняли никогда. А затем он сам уже гонял курсантов, отрабатывая с ними передвижение, маскировку, выбор позиции. Ежедневно своим ходом за три километра добирались на стрельбище. И стреляли, стреляли и стреляли. Из разных позиций, разными боеприпасами, по разным целям. Постепенно отодвигая огневой рубеж, пока все не стали уверенно поражать цели за полтора километра. Ну а лучшие пары, и Павел с Панкратовым в том числе, попадали в центр ростовой мишени за два километра даже при боковом ветре.

Наконец, в начале мая в школе устроили экзамены, а затем разбросали их по частям. Павел с напарником и ещё одна пара из их школы попали на западную границу в взвод Осназа под командованием капитана Синельникова. И здесь вместо долгожданного отдыха опять были тренировки и ежедневная учёба. Теперь по взаимодействию с боевыми группами взвода, десантированию с разных видов транспорта. Учили выпрыгивать с мчащейся по просёлочной дороге полуторки, покидать движущийся вагон и даже прыгать с лошади на скаку. Пришлось им два раза прыгать с парашютом, первый раз просто учебный прыжок налегке, во второй раз уже с полным боевым оснащением и только винтовка опускалась на отдельном парашюте.