СЭМ СИМКИН
Нигде не спрятаться от пекла:
как ты просторна и гола!
А скольких ты уже отпела
и скольким силы придала!
Во сне, как будто наяву,
куражились кривые сабли,
и женщины внезапно слабли,
и звезды падали в траву.
Как от прямого попаданья,
взрывалась степь. Комбайны шли.
И пропадали все преданья
на взорванном краю земли.
И запах дерзкий, запах хлебный
мне ноздри чуткие дразнил.
И мир целинный, мир целебный
все сновиденья упразднил.
Он круглосуточной орбитой
и увлекал и угрожал.
А я, уставший и небритый,
я поднимал тот урожай.
…Живёшь как будто как положено,
но обретаешь вдруг вдали,
на том, на противоположном,
повернутом краю Земли,
но обретаешь в окруженье
колец трамвайных, площадей
степное головокруженье
и ржанье рыжих лошадей.
И с целение
Вот так лежу с травой в обнимку,
и отдыхаю от трудов,
и в человека-невидимку
вдруг превратиться я готов.
Заговори мне боль, как знахарь,
да исцели меня травой,
Пусть облака плывут, как сахар,
как белый сахар даровой.
Так вот какая ты, природа,
твой солнцепек и твой ледник!
И умираешь ты от родов
и воскресаешь после них!
Я разделяю твою участь —
с тобой с утра и до утра —
вечнозеленую живучесть
падучих звёзд, летучих трав.
Не исчезает все куда-то,
лишь изменяет вид, пока
над головой моей кудлатой
меняют форму облака.
Смотри, земля меня зращает
над стаей птиц, под стаей туч.
Смотри, природа превращает
зелёный куст в зелёный луч.
ВАСИЛИЙ РЫКОВ
Кузнецы
В совхозе на тракторном стане
Работают сын и отец.
Давно доказали цыгане,
Что значит природный кузнец.
Коней приведут — оживает,
Светлеет лицо старика.
И долго по гривам блуждает,
О чем-то припомнив, рука.
А младший, колдуя у пресса,
Совсем не глядит на коней.
Другие теперь интересы
У этих строптивых парней.
Горит чистотою хрустальной
У новенькой «Явы» стекло.
И блещет цыганскою шалью
Обитое плюшем седло.
Высота
Заглох мотор, и обступили горы,
И подошла такая тишина,
Что бесконечность синего простора
Мне стала, словно музыка, слышна.
Внизу лежала тихая долина,
Исхоженная вдоль и поперёк,
Где мне знакома каждая морщина.
Где мне известен каждый уголок,
Где я живу, где век мой мчится скорый.
Совсем не замечая красоты.
Как важно иногда подняться в горы,
Как часто не хватает высоты!
ВЛАДИМИР ЕВПАТОВ
Не сужу — какие есть заслуги,
о потерях ваших не сужу,
ветераны. Я скажу о друге,
я о друге нашем расскажу.
Он и слеп и стар. Но а мир ребячий
запросто, уже который год,
он приходит, а не всякий зрячий
к нам, бывает, вовремя придет.
Знает он, негромкий и спокойный,
о войне. И знает суть игры.
Оттого между собою войны
не ведут соседние дворы.
Каждый вечер Генки, Вовки, Верки,
обо всем на свете позабыв,
слушают, как наши канонерки
проходили Керченский пролив.
Говорит он просто, не пугая,
говорит он строго, без прикрас.
Нам близка такая речь. Другая
с давних пор не привилась у нас.
Часто к нам приходят капитаны,
плотники, монтеры, доктора.
Это он зовет их неустанно,
ожидает посреди двора.
Он преображается, моложе
выглядит, суровым и прямым…
Вырастем. Такими станем тоже…
В самом главном бы сравняться с ним!..
Человеку не увидеть флага
и того, как далека земля.
Пусть он ходит в штатском. Но, однако,
он не будет списан с корабля.
Вместе с нами он выходит в море,
прыгнет в шлюпку, сядет на весло…
Догорает в человеке горе,
но от горя свет нам и тепло.
Коротко об авторах этих стихов.
В. ГУРИНОВИЧ — педагог, служил в Советской Армии, был электриком на заводе, поисковым рабочим, взрывником, лесорубом на Севере. Студент-заочник Литинститута.
В. КОРКИЯ — 23 года, работает в НИИ, студент-«вечерник» авиационного института.
С. СИМКИН — диспетчер Калининградского рыбного порта. Был матросом и рыбмастером. Заочно окончил вуз.
В. РЫКОВ работал на целинных землях инженером по комбайнам. Сейчас — главный инженер-механик совхоза «Судак» в Крыму.
В. ЕВПАТОВ — слесарь, студент-заочник Литинститута.