Акимов, в угоду правительству, беспощадно преследовал «политические шатания» в судебном ведомстве. Однако он все же считал нужным и заступаться за своих подчиненных в тех случаях, когда они, по его мнению, подвергались несправедливым обвинениям со стороны полиции. В одной из своих резолюций он писал: «Огульное и голословное указание на неблагонадежность прокурорского надзора и неудовлетворительность действий судебной власти не может вызвать никаких распоряжений». В другой раз Акимов написал министру внутренних дел о том, что «случаи доставления неверных сведений о чинах Министерства юстиции уже неоднократно повторялись», и поэтому он просил дать распоряжение «о более осмотрительном отношении чинов Министерства внутренних дел к получаемым ими сведениям о деятельности и направлении лиц судебного ведомства».

Председателя Совета Министров С. Ю. Витте новый министр юстиции вполне устраивал. Он писал о нем: «Должен сказать, что во все время, пока Акимов был министром юстиции в моем министерстве, он держал себя весьма прилично; проводя в Совете консервативные идеи, он в этом направлении был гораздо сдержаннее и, если так можно выразиться, — законнее, нежели Дурново. Я бы не мог указать ни одного действия Акимова, как министра юстиции, которое шло бы вразрез с тем направлением, которое естественно и логично вытекало из принципов, провозглашенных 17 октября, конечно, толкуемых в консервативном направлении, но без натяжек, «совестливо».

Акимов большую роль сыграл в составлении новых основных государственных законов, утвержденных императором 23 апреля 1906 года. Он был активным сторонником тех, кто доказывал необходимость принятия этих законов до начала работы Государственной думы, так как в противном случае, по его мнению, она могла превратиться в учредительное собрание. Когда при рассмотрении Основных законов в Совете Министров обсуждался вопрос о несменяемости судей, Акимов был среди тех, кто высказался за сменяемость судей и следователей. Большинство же членов Совета Министров допускали сменяемость в виде исключения, по усмотрению императора. Николай II согласился с мнением меньшинства.

М. Г. Акимов был убежденным монархистом и в то же время патриотом, радеющим об Отечестве. Известно, что он очень резко выступил против законопроекта о расширении функций военно-полевых судов, приговоры которых, как правило, заканчивались смертной казнью. Но он не терпел и анархии. Однажды, когда его в шутку спросили, что бы он сделал, будучи председателем Государственной думы, Михаил Григорьевич, смеясь, ответил: «Я бы быстро водворил в ней порядок, но взял бы себе на подмогу нескольких казаков».

По отзывам современников, М. Г. Акимов, хотя и был с виду несколько суровым, обладал удивительным сердцем. Объяснения подчиненных он выслушивал всегда с особенным вниманием и отводил для этих целей значительное время в своей работе. Будучи сам человеком «правдивого слова», он не переносил изворотливости и лжи. Но зато «правдиво и искренне сказанное находило горячий отклик в его душе». Он не боялся бросить в лицо любому вельможе, нарушавшему закон, фразу: «Под суд попадете и поделом будете осуждены».

В апреле 1906 года последовала отставка председателя Совета Министров С. Ю. Витте. Вслед за ним были освобождены почти все министры, в том числе и М. Г. Акимов. Он воспринял свою отставку спокойно. И. Г. Щегловитов писал, что когда он по просьбе И. Л. Горемыкина, назначенного премьер-министром, сказал Акимову, что должен занять его место, то министр «просиял в лице и трижды перекрестился, сказав: «Слава Богу, с плеч моих снимается тяжелое бремя». После этого добавил: «Мужайтесь, Иван Григорьевич, вы молоды и снесете свою ношу».

23 апреля 1906 года Акимов был назначен членом Государственного совета, а на следующий год стал его председателем и занимал эту должность семь лет.

Скончался Михаил Григорьевич Акимов 9 августа 1914 года.

Новый министр юстиции И. Г. Щегловитов в статье, посвященной памяти М. Г. Акимова и опубликованной в журнале Министерства юстиции, писал: «Смерть его, горячо оплакиваемая не только его родными, но и всеми близко его знавшими, может пройти для нашего общества незамеченною, а его заслуги перед родиной могут остаться неоцененными. Мы все так быстро забываем в житейском водовороте людей и их деяния, что этой же участи может подвергнуться и память о Михаиле Григорьевиче. Ожидать этого приходится тем более, что о сохранении ее наверно не позаботится наша интеллигенция, признающая и прославляющая только тех людей, которые живут ее канонами и мыслями, часто не соответствующими русскому быту. Горе тем, кто расходится с ними! Имена их подвергаются самой жестокой тирании, при жизни нещадно шельмующей их, а после смерти неумолимо вычеркивающей их из списка «достойных сынов» России… В нем всякий видел человека твердой воли, умевшего настоять на своем мнении, бесстрашного и совершенно не смущавшегося тем, что «передовые» люди его осудят. Популярности он никогда не искал, а с общественностью считался постольку, поскольку она соответствовала его вполне определенным взглядам и убеждениям».

«ЧЕЛОВЕК ПОЛИТИЧЕСКОЙ СТРАСТИ И БОРЬБЫ»

Генерал-прокурор ИВАН ГРИГОРЬЕВИЧ ЩЕГЛОВИТОВ

Иван Григорьевич Щегловитов происходил из семьи потомственных дворян Черниговской губернии. Он родился 13 февраля 1861 года. В 20 лет, окончив с золотой медалью Императорское училище правоведения и получив свой первый чин — титулярного советника, Иван Щегловитов был определен на службу кандидатом на судебные должности при прокуроре Петербургского окружного суда. Через несколько месяцев молодого чиновника направляют в распоряжение судебного следователя 9-го участка города Санкт-Петербурга. На новом месте Иван Щегловитов освоился быстро, и вскоре ему доверили самостоятельно производить следственные действия. Правда, занимался он этим довольно хлопотным делом недолго. В конце года его перевели кандидатом на судебные должности, но теперь уже в более высокую инстанцию — при прокуроре судебной палаты. Прослужив полгода, он занял весьма приличное место секретаря при прокуроре судебной палаты.

Трудоспособный, усидчивый, умный, хорошо знающий законодательство, особенно уголовное, Иван Григорьевич обратил на себя внимание начальства. Прокурор Санкт-Петербургской судебной палаты Н. В. Муравьев, строгий и требовательный к подчиненным, быстро оценил блестящие способности своего сотрудника и старался держать его при себе. Когда Министерству юстиции потребовались толковые исполнители для проверки работы прокуроров и судебных следователей Витебской губернии, Муравьев направил туда в числе других чиновников и И. Г. Щегловитова. Справился Иван Григорьевич со своими обязанностями превосходно.

Спустя два года после начала службы он был произведен в коллежские асессоры, а затем назначен исправляющим должность смотрителя здания Петербургских судебных установлений. В начале февраля 1884 года он вернулся к исполнению своих основных обязанностей — секретаря при прокуроре судебной палаты. Тогда же Н. В. Муравьев представил молодого юриста к награждению орденом Св. Станислава 3-й степени.

Когда Н. В. Муравьев перешел на должность прокурора палаты в Москву, И. Г. Щегловитову была предоставлена первая самостоятельная должность — товарища прокурора Нижегородского окружного суда. В городе на Волге он провел два года, а весной 1887 года возвратился в столицу, где занял место товарища прокурора Петербургского окружного суда.

В этой должности Щегловитов пребывал три года. Ему приходилось выполнять разные поручения — и сложные, требующие кропотливости и смекалки, и попроще. Но на всю жизнь ему запомнилось одно из первых. Как самому молодому товарищу прокурора ему поручили присутствовать на казни «Первомартовцев» — А. И. Ульянова и его товарищей, покушавшихся 1 марта 1887 года на жизнь императора Александра III и приговоренных к повешению. Позднее И. Г. Щегловитов рассказывал сослуживцам, что воспринял это поручение, как «чрезвычайно тяжелое».