Пруденс закрыла глаза, поняв его намерение. Но он так и не коснулся ее губ. Сердце у него в груди стучало, как паровой молот.

– Я не стану прибегать к магии поцелуя, чтобы завоевать тебя, Пру, – прошептал он. Ее губы были так близки к его собственным в этот момент, что он чувствовал жар ее дыхания, казавшийся нежной лаской. – Мне этого недостаточно.

Пруденс резко отпрянула от него, поспешно прикрыв рукой рот. Он схватил ее за руку, и она, пытаясь вырваться, сложила пальцы в кулак.

– Я завоюю тебя здесь, – Чарльз поднес ее сжатый кулачок к ее лбу, – здесь, – он коснулся ее губ и груди, – и здесь, – он опустил ее кулачок ниже ее талии. – Однако я не стану тебя завоевывать, пока не покончу с… прежними обязательствами. У меня должна быть возможность предложить тебе не только мои поцелуи.

Пруденс на мгновение застыла, онемев от изумления. Затем, вырвав руку, повернулась и стала подниматься дальше по тропинке. Хотя у него и не было полной уверенности, что она его услышит, он все же сказал:

– Ты заслуживаешь большего, Пруденс, много большего.

ГЛАВА 19

До самой вершины холма они не промолвили больше ни слова. Вновь и вновь Пруденс обращалась мысленно к тому, что произошло между ней и Рэмси. Он отказался ее поцеловать! Но она хотела, чтобы он ее поцеловал! Она сама подставила ему губы для поцелуя. Почему же он ее отверг?

Ты заслуживаешь большего, чем поцелуи, сказал он, много большего. Что он хотел этим сказать? Чего она заслуживает? Чего она стоит или чего достойна?

Наверху их ждал ланч. В тени коляски на брезенте, поверх которого были расстелены одеяла, лежали холодное мясо и сыры, свежий хлеб и фрукты. Распряженные лошади паслись неподалеку. Однако как еда не заполнила пустоты, которую Пру ощущала внутри себя, так и непрекращающаяся болтовня Руперта и Грейс не заполнила повисшего между ней и Рэмси молчания.

– Вы должны познакомиться с моим братом Майлзом, мисс Стэнхоуп, – продолжала настаивать Грейс. – Он скоро приезжает сюда на скачки. Думаю, он сможет порекомендовать вас в качестве компаньонки кому-нибудь из своих многочисленных знакомых.

– Да, если кто и способен помочь вам в этом деле, так это Майлз, – согласился с женой Руперт. – Он замечательный человек, и у него широкие связи. Аврора также будет рада с вами познакомиться. Она обожает скачки. Уверен, день на ипподроме она предпочитает всему на свете.

– Кроме Майлза, разумеется, – заметила шутливо Грейс.

Руперт рассмеялся.

– Да, конечно, кроме Майлза. Пруденс слушала разговор Грейс и Руперта вполуха, не вникая в детали. Однако с каждым мгновением она все более сознавала, сколько любви было заключено в каждой колкости, которой они обменивались.

Их добродушное поддразнивание говорило о существовании особых отношений между молодоженами. Именно такое счастье и понимание мечтала найти в своих отношениях с мужчиной и Пруденс. Мог бы, подумала она, Чарльз Рэмси полюбить ее так, как Руперт любил Грейс… как Майлз Флетчер, по словам Грейс, любил свою Аврору? Пока Чарльз не сказал ей о любви ни слова. Он лишь признался в собственной глупости. И попросил у нее позволения называть ее по имени. Но он отказался ее поцеловать. Пруденс устремила взгляд на человека, в чьих глазах, казалось, можно было всегда прочесть ответы, но не вопросы. Не найдет ли она там ответа на свою жажду счастья, покоя, любви и нежности? Это было вполне возможно.

– Вы собираетесь поехать? – Слова Грейс повисли в воздухе.

Вопрос, сообразила Пруденс, был обращен к ней. Тряхнув головой в попытке избавиться таким образом от не дающих ей покоя мыслей, она спросила:

– Поехать? Куда?

– На скачки. Вы собираетесь туда поехать?

– Я об этом еще не думала, – призналась Пруденс.

– Спросите своего кузена, можете ли вы отправиться туда вместе с нами.

– Да, пожалуйста, – поддержал просьбу Грейс Чарльз.

Он хотел, чтобы она была рядом с ним! Не свидетельствовало ли это о том, что она ему нравится?

Пруденс кивнула.

– Спасибо за приглашение.

Разговор вскоре сошел на нет. Кончилось и вино. Грейс выразила желание провести какое-то время за своим мольбертом. Ру устроился удобно на одеяле рядом с женой и достал блокнот.

– Займусь-ка я, пожалуй, своей писаниной. Место здесь для этого вполне подходящее.

Встревоженная перспективой еще одного серьезного разговора с Чарльзом, Пруденс решила прогуляться по плато. Дул легкий бриз, синее небо казалось бескрайним, и Ла-Манш внизу весь искрился под лучами послеполуденного солнца. Мысли беспорядочно кружились у нее в голове, налетая друг на друга и крича, как пролетавшие над ней время от времени чайки. Любит ли ее Чарльз Рэмси? Любит ли она его сама? Предназначены ли он друг другу судьбой? Верит ли она в судьбу? И чего она хочет? Пруденс пыталась найти ответы на свои вопросы и обрести покой, но прогулка не дала ей ни того, ни другого.

Так и не найдя никаких ответов, в полном смятении она возвратилась к тому месту, где был устроен пикник. Может, подумала она, у нее хоть немного прояснится в голове, если она поговорит с Грейс? Но Грейс все еще была занята своей картиной. Сидевший на одеяле Руперт что-то быстро писал в своем блокноте. При виде этой парочки Пруденс почувствовала легкий укол в сердце. В том, как они устроились, было нечто такое, что ясно говорило об их общих интересах, взаимопонимании и соединявшей их любви, и она не посмела нарушить эту идиллию.

Не хотелось ей мешать и Чарльзу Рэмси, который сидел возле коляски в знакомой ей уже позе лицом к океану и был совершенно неподвижен. Глаза его были закрыты, ноги поджаты под себя, а руки со слегка согнутыми пальцами лежали на коленях ладонями кверху, словно чаши, вбирающие в себя небо. Чарльз был прекрасен. В своей белой одежде он походил на свечу, и его рыжие волосы – единственное в нем, что не застыло в неподвижности, – колыхались на ветру, как свечное пламя.

Пруденс повернулась, собираясь возобновить свою одинокую прогулку.

– Пожалуйста, останьтесь, – не оборачиваясь, тихо произнес Чарльз. Казалось, он обращается к раскинувшемуся внизу океану.

Пруденс помедлила.

– Могу я воспользоваться одним из тех двадцати четырех часов, что вы мне должны? – Его тихий голос невольно заставил ее подойти ближе.

– Воспользоваться? Как?

– Не могли бы вы посидеть и помедитировать со мной, Пруденс?

Она заколебалась.

– Почему вы занимаетесь медитацией? – Ей необходимо было услышать его ответ, прежде чем решить, соглашаться или нет на высказанную им просьбу.

Чарльз оторвал взор от Ла-Манша и повернулся к ней лицом. Ее вопрос, похоже, его совсем не удивил, и он ответил сразу:

– Медитируя, я нахожу ответы. Находя ответы, я обретаю покой.

– Мне тоже хотелось бы найти ответы, – сказала Пруденс и, наклонившись, принялась расшнуровывать ботинки. У нее было такое чувство, будто, решив присоединиться к этому мужчине, она обнажила нечто большее, чем свои ноги в чулках.

– Вы ведь уже медитировали. Помните тот день, когда вы нашли свой сад?

Слова Рэмси удивили Пруденс.

– Медитация? Да это была просто игра моего воображения.

Брови Чарльза насмешливо поползли вверх.

– Неужели?

Сбитая на мгновение с толку, Пруденс нахмурилась. Опять он ее разыгрывает! Конечно же, это было игрой ее воображения и ничем более.

– Как вы можете сидеть так неподвижно? – обратилась она к Чарльзу.

– Положение тела при медитации – и это является ключевым моментом – должно быть настолько удобным, чтобы можно было вообще о нем забыть.

– Забыть?

– Да. Когда умолкает голос тела, легко услышать более тихий голос души.

– Не понимаю.

– Вы поймете. – Он сказал это с такой убежденностью, что она поверила: у нее все получится.

– Как мне сесть? Так же, как сидите вы? – Она опустилась на одеяло напротив него, изучая положение его рук и ног.

– Располагайтесь, как вам удобнее. Вы можете даже лечь.