— Меня тогда не было в Москве. Я работала в нашем Новосибирском отделении. Сын ничего не сообщил мне о случившемся.

— Странно.

— Что странно?

— Да так, мысли вслух.

— Что вас еще интересует? — резко спросила Суханова.

— Откуда взялись дома семь тысяч?

— Это мои деньги, я оставила их Вале на машину. Вы мне поверите на слово или принести сберкнижку?

— Лучше сберкнижку.

Суханова встала, вышла в другую комнату. Через несколько минут она вернулась и протянула Вадиму сберкнижку.

— Не смущайтесь, смотрите, у нас честные деньги. Могу отчитаться перед вашей наукой за каждую копейку.

Вадим раскрыл книжку и сразу увидел в графе «расход» сумму семь тысяч. И чисто увидел, и год.

— Пойдемте, я покажу его комнату.

Они вышли в коридор, и хозяйка открыла одну из дверей. У Валентина Суханова была прекрасная светлая комната. Солнце врывалось в нее и сверкало на кубках и медалях, навалом лежавших и стоявших в застекленном стеллаже. Мебель здесь была под стать солнцу, светло-желтая современная, легкая на вид и удобная. На стенах летели куда-то гоночные машины неведомых Орлову марок.

— Валя добрый, умный и светлый мальчик.

— Надежда Павловна, что случилось с вашим сыном год назад?

— Я знаю только одно — у него появилась женщина.

— Кто?

— Я не знаю ни ее имени, ни фамилии.

— Вы могли бы описать ее?

— Я видела ее один раз мельком у нашего дома. Она очень красивая.

— Я прошу вас, — сказал он вслух, — вспомните еще что-нибудь.

— Он очень изменился тогда. Стал не свой. Валя — очень полюбил ее.

— Он пишет вам?

— Да. И в каждом письме просит не подавать кассации.

— Вы ездили к нему?

— Да.

— Он очень изменился?

Суханова с удивлением взглянула на Вадима.

— Мой сын не может измениться ни при каких обстоятельствах — он мужчина.

— Если вы еще что-нибудь вспомните, позвоните мне по этому телефону.

Вадим положил на стол заранее написанные номера.

— Второй — домашний, можете звонить даже ночью. Я подойду.

Открывая дверь, Суханова спросила его:

— Зачем вы приходили?

— За правдой, — ответил Вадим.

Кафтанов вернулся из райисполкома в прекрасном настроении. Три квартиры для сотрудников, остро нуждающихся в жилье, пробить все же удалось. Он просил пять. Но председатель исполкома, молодой, энергичный, бывший инженер-строитель сказал ему:

— Андрей Петрович, я ведь не свои даю. Бери пока три, а две остальные твердо обещаю в следующем году.

— Обещаешь, Сергей Иванович? — лукаво спросил Кафтанов.

— Твоим обещаю.

— Смотри.

Они расстались довольные друг другом. Да и вообще Кафтанов рассчитывал максимум на два ордера, поэтому считал, что день сегодня задался. Он снял форменный китель, повесил его на плечики.

— Андрей Петрович, — раздался в селекторе голос секретаря, — к вам полковник Чигарин из Инспекции по личному составу.

Кафтанов надел китель и подошел к столу. Нажал кнопку:

— Просите.

Полковник Чигарин, немолодой, в ладно сидящей зеленой форме, с широкой планкой наградных колодок, на которой среди боевых орденов имелась и желто-черная ленточка медали «За победу над Германией», вошел в кабинет.

— Разрешите, товарищ генерал?

— Прошу, — Кафтанов тщетно пытался вспомнить имя-отчество полковника.

— Товарищ генерал, — Чигарин сел на стул. Сел, как положено, прямо, без лишней расслабленности, всегда помня, в чей кабинет он пришел, раскрыл папку.

— Вот.

— Что?

— Два заявления на начальника отдела подполковника Орлова.

— Что же в них пишут?

— Первое — от некоего гражданина Тохадзе Арчила Викторовича. Он сигнализирует нам, что подполковник Орлов пригласил их в дом, вымогал взятку, а когда они ему отказали — вызвал наряд.

— Так, — задумчиво сказал Кафтанов. — Второе?

— От жены члена Союза композиторов СССР гражданки Лесоковской Ларисы Федоровны. Она пишет, что подполковник Орлов ворвался к ним на дачу, грозил, бесчинствовал, оскорблял.

— А она не пишет, почему попал на дачу подполковник Орлов?

— Нет, причина не указана.

— Он приехал туда вместе с представителем прокуратуры и понятыми для производства обыска и изъятия краденых вещей.

— Этого в письме гражданки Лесоковской нет, — сказал сухо Чигарин.

— А я думаю, ей следовало бы с этого начать. И указать, что против ее мужа возбуждается уголовное дело за скупку заведомо краденых вещей.

— Это несколько меняет дело. Но само поведение подполковника Орлова во время обыска…

— Товарищ полковник, я знаю Орлова много лет. Он иногда бывает несдержан, но обязанности офицера милиции помнит твердо, впрочем, как и права. Вас устроит докладная записка старшего советника юстиции Малюкова о поведении Орлова на даче Лесоковского?

— Если вы считаете нужным, товарищ генерал…

— Да, я считаю. Теперь по поводу Тохадзе. Вы ознакомились с рапортом Орлова?

— Да.

— У вас есть какие-либо сомнения?

— Видите ли, товарищ генерал, случай настолько необычный, что мы просто обязаны назначить служебное расследование.

— Оставьте мне документы и идите, я сообщу вашему руководству свое решение.

Чигарин встал.

— Разрешите идти?

— Да, конечно, — Кафтанов подождал, когда за полковником закроется дверь, и набрал номер телефона.

— У себя? — спросил он, — Доложите, что я просил бы принять меня по срочному делу.

Ожидая ответа, он, придерживая плечом трубку, достал сигареты, закурил.

— Иду.

Он положил трубку и вышел из кабинета.

Начальник Главка, генерал-лейтенант, был старше Кафтанова года на два. Он умел потребовать, но вместе с тем был чутким и отзывчивым человеком. Он внимательно выслушал Кафтанова и сказал:

— Что касается Лесоковского, то и на меня уже пытались давить некоторые люди. Но я сказал, что ни профессия, ни популярность, ни звания не освобождают человека от ответственности перед законом. Что касается Тохадзе…

Генерал-лейтенант постучал пальцами по столу:

— Вы верите Орлову, Андрей Петрович?

— Да.

— Что ж, ответ краток и точен. В нем нет полутонов. Хорошо, я позвоню начальнику инспекции по личному составу и попрошу не назначать служебного расследования. Кстати, как дела с особняком Сухотина?

— Часть вещей найдена, один преступник задержан, двое погибли…

— Я слышал. Мне доложили, что Орлов вел себя в последнем эпизоде достойно и мужественно.

— Так точно.

— Что ж, Андрей Петрович, видимо, ваше представление на замещение Орловым должности заместителя начальника МУРа соответствует действительности.

— Я не стал бы предлагать недостойную кандидатуру, товарищ генерал.

— Знаю. Верю вам и рад, что мы работаем вместе.

— Я могу идти? — Кафтанов встал.

— Да, конечно.

Кафтанов подошел к двери.

— Кстати, Андрей Петрович, а как Тохадзе узнал адрес Орлова?

— Не знаю, Василий Павлович.

— Странный ответ для начальника МУРа. Я не задерживаю вас больше.

Кафтанов покраснел. Он прекрасно понял подтекст этой фразы. С багровым лицом он шел в приемную под пересечение любопытных взглядов ожидающих там людей. Он бегом спустился на третий этаж и, проходя к себе, коротко бросил секретарше:

— Губина ко мне.

Меряя шагами ковер. Кафтанов думал о том, что ему нужно было идти к начальнику Главка уже с адресом того, кто навел на квартиру Орлова Тохадзе. Тогда не было бы этой фразы, столь обидной для него. Полковник Губин вошел и остановился на пороге.

— Вызывали, Андрей Петрович?

— Вот документы, подробности уточните у Чигарина из инспекции, задача — найти человека, давшего Тохадзе адрес Орлова. Срок — неделя. Ясно?

— Так точно.

Губин повернулся и вышел.

Марина остановила машину на набережной Москвы-реки, напротив Парка культуры. Улицы были пусты, в домах погасло большинство окон.