– Левая?

– Да. Ты что-то хочешь сказать?

– Нет-нет, продолжай!

– Потом началась слабость, головокружение, тошнота. В последнее время он уже не мог ходить, и на теле у него выступили багровые пятна… Ты все-таки что-то хочешь сказать?

– Я не знаю еще точно. Это надо проверить… Но мне кажется… Я подозреваю, что твоего отца убили эти часы.

– Как?!

– Джордж Томпсон покрыл их радиоактивным составом. Вот что значит это необыкновенно сильное свечение. Он подарил брату смерть.

– Какой ужас! – Норма бессильно опустилась на топчан. – Я всегда боялась этого человека. Я знала, что он намеренно заточил нас на этом острове. Но чтобы так… Чтобы пойти на прямое убийство… И из-за чего? Из-за денег! Из-за этих мерзких грязных долларов!

– Из-за денег? – удивился Денис. – Но ведь он был, кажется, достаточно богатым человеком?

– Да, но ему все было мало. Он готов был ограбить весь мир, пустить по миру всех людей. А мой папа… Он был, к сожалению, единственным наследником одного очень богатого человека, отставного генерала, я не помню даже, кем он ему приходился. В случае же смерти папы это наследство переходило в руки дяди Джорджа.

– Да, капитан Грей говорил, что этот денежный мешок получил какое-то большое наследство и тем не менее не дал ему даже цента на организацию экспедиции для поисков Роберта Томпсона.

– Каков негодяй! – Норма соскочила с топчана и заметалась по гроту. Но я отомщу! Я отомщу!

– Мстить поздно, Нор. Я уже сказал тебе, Джордж Томпсон умер год назад.

– Пусть. Но я отомщу его детям, внукам! Я…

– Ты уже сделала это, Нор.

– Как?…

– Ты уже отомстила им. Курт, который лежит сейчас с переломанной ключицей,- сын Джорджа Томпсона, его единственный наследник.

– Сын дяди Джорджа! Что ты говоришь? Этот палач, этот зверь – сын дяди Джорджа? Так вот почему его лицо показалось мне знакомым! Вот почему я возненавидела его с первого взгляда! И ты не позволил мне убить этого выродка! Но это еще ее поздно сделать. Сейчас я расправлюсь с ним. Сейчас я припомню ему все…

– Не надо, Нор. Убить человека – самый примитивный способ возмездия. Мы отомстим ему вместе. Отомстим всем им, толстосумам-грабителям. Отомстим тем, что не дадим им этот остров. Не дадим использовать его под военную базу для нападения на мирных людей. Именно этого им хочется больше всего.

– Построить тут военную базу… Вот чего задумал этот фашист! Вот о чем вы все время спорили! Потому он и хотел убить тебя?

– Да, я сказал, что не допущу этого.

– Теперь мне все понятно. Но как ты помешаешь ему? Что мы сможем сделать?

– Время покажет. Просто надо быть готовым ко всему. Может быть, даже к очень трудному.

– Я сделаю все, что ты скажешь, Денис. Все, что от меня потребуется!

– Я знал, что всегда могу положиться на тебя… А вот и компас, смотри! Да какой удобный, с визирной линейкой. Отлично! Теперь эта брешь от нас не уйдет. И знаешь, что я придумал? Нам совсем ни к чему замерять все повороты пещеры. Ведь отверстие, через которое уходил дым из пещеры, где-то на нашей скале?

– Да, я знаю где.

– Тогда достаточно будет взять всего два направления: от центра грота, где горел костер, к провалу и от начала провала к светящейся трещине. Затем я поднимусь на скалу, поставлю вешку у отверстия, ведущего в этот грот, провешу первое направление, отмерю на нем шагами расстояние до провала и поставлю вторую вешку, от которой уже возьму направление на брешь. А так как это займет совсем немного времени, то остров практически не изменит своего положения, и мы сможем воспользоваться самыми обычными азимутами. Все будет проще, чем мы думали. Завтра же этим и займемся.

– Хорошо, Денис. А теперь пойдем отсюда. Факелы уже совсем догорают.

– Да, пора на свежий воздух. Пойдем посидим у костра, – Денис взял Норму за руку и направился было к выходу, но тут взгляд его упал на большой сверток, тщательно упакованный в промасленную бумагу.

– А это что такое?

Норма нагнулась над свертком, осветила его факелом:

– Это? Кажется, взрывчатка.

– Взрывчатка?! Зачем она вам понадобилась?

– Ее оставил дядя Джордж. Он сказал, что неплохо было бы со временем взорвать проход, идущий к провалу, особенно, если мы вздумаем переселиться в пещеру, а то, дескать, я или мама можем нечаянно сорваться в пропасть, да и вообще пещера стала бы уютнее.

– Взорвать туннель? И это предложил горный инженер?!

– Это было бы опасно?

– Взрыв мог обрушить всю пещеру и оставить вас без последнего пристанища. Но это еще не самое страшное. Взрывная волна наверняка пробила бы тонкую стенку, отделяющую провал от океана, и тогда…

– Остров бы затонул?

– Вполне возможно.

– Значит, и взрывчатку дядя Джордж оставил не без злого умысла?

– Боюсь, что да. Ну, а что же твой отец?

– Он сначала согласился с дядей Джорджем. А потом, когда мы, в самом деле, перебрались в пещеру, сказал, что боится пускать взрывчатку в ход. Он же никогда не имел с этим дело. Так она и осталась здесь лежать. Я боялась к ней прикасаться. Завтра выбросим вместе в океан?

Денис взял сверток в руки, прикинул на вес:

– Да нет, не будем торопиться. Взрывчатка может понадобиться.

Глава двадцать восьмая

– Денис, смотри, трещина! И дна не видно.

– Где? В камнях? Так высоко над водой? – Да, как раз подо мной. Я стою над ней.

– Ну-ка, посмотрим. Да, похоже… Очень похоже! – Денис бросил в трещину камень и прислушался. Через несколько мгновений где-то глубоко внизу послышался слабый всплеск.

– Она, Денис, она! – захлопала в ладоши Норма. – Та самая расселина, которую мы видели из пещеры.

– Долго же нам пришлось за ней охотиться, – Денис сел на теплый камень и с удовольствием вытянул натруженные ноги. Поиски отверстия, ведущего в подземный провал, оказались много труднее, чем он предполагал. Только сегодня, к концу третьего дня, пройдя почти пол-острова от дерева к дереву, от бугорка к бугорку, вышли они к россыпи камней у основания Китового мыса, где обнаружили наконец трещину, очень похожую на разыскиваемую брешь. Денис опять бросил в нее камень и вновь услышал далекий всплеск. Трещина несомненно вела в глубокую полость, наполненную водой. Но было ли это тем самым провалом?

– Давай сделаем так, Нор. Я сейчас разведу костер, а ты беги в пещеру и пройди к провалу. Минут через пятнадцать-двадцать я брошу в трещину горящую головню. Если мы нашли то самое отверстие, ты это обязательно заметишь.

– Я поняла тебя. А потом?

– Вернешься сюда, подумаем, что делать дальше.

– Хорошо, бегу, – Норма птицей взвилась на обрыв и скрылась между деревьями.

А уже через полчаса она снова сидела перед Денисом и, часто дыша от быстрого бега и радостного возбуждения, рассказывала о том, как страшно было ей одной стоять в темноте перед зияющей бездной, и как боялась она не заметить условленного сигнала, и какое это было удивительное зрелище, когда пылающий факел, рассыпая светлячки искр, ворвался в темноту подземелья и, прочертив огненную дугу, высветил маслянисто-черную поверхность неподвижной безжизненной воды.

– Так что, все верно, – заключила она, заглядывая в трещину. – Эта самая дырка и светится в пещере. И ничего страшного, как видишь. Расселина пустячная. Да и от берега тут шагов десять, не меньше. Трудно понять, как вода вообще попадает в нее.

– Ну, это только сейчас, при полном штиле. Волны бьют в берег значительно выше трещины. Но дело даже не в самой трещине. Тревожнее другое. Я простукал весь этот берег. Всюду чувствуется близкая пустота. Особенно вот здесь, под обрывом. Местами даже ступить опасно. Один хороший удар волны, и все полетит к черту!

– Ты хочешь сказать, полетит в провал?

– Ну да, – улыбнулся Денис.

– Положение, в самом деле, так серьезно?

– Конечно, тут даже ходить небезопасно. Ты не спускайся больше здесь с обрыва. Придется и наших недругов предупредить.