— Это че? — хрипло поинтересовался он. — Это хто? Вы все — че?
— Принц! Это принц! Он говорит, что принц! — разом защебетали над его огромными, поросшими зеленым мохом ушами летуны. Он отмахнулся каменной, по-видимому, приросшей к его рукам дубиной.
— Какой-такой принц? На кой ляд он нам сдался? Столько лет жили сами по себе… Да я сам себе принц! Эй, парень, ты сдурел, что ли? У меня в это время завтрак!
У этого обормота десять лет не было завтрака, но, проснувшись, он об этом не помнил. Что ж, для сильного впечатления одного придется убить. Рэй коснулся рукояти Листа, но, усмехнувшись, убрал с нее руку. На сей раз обойдемся без Могущества. В схватке с этим его можно и сэкономить. Он вынул меч из ножен и положил на траву позади себя. Толпа ахнула. Он шагнул навстречу накатывавшему на него противнику, сжимая и разжимая всего лишь одни голые руки.
Если бы тролль мог выпрямиться, он дотянул бы до десяти футов, но он был безнадежно горбат. Шипастая каменная дубина обрушивалась на траву, выворачивая пласты земли. Рэй был против него словно ласточка против индюка. Тролль и его дубина заслонили небо, чудовищное орудие начало опускаться, Рэй откинулся назад, как будто падая, и делая при этом переворот с опорой на правую пружинящую руку. Его ноги взметнулись вверх, тело изогнулось, оставляя смертоносную дубину проносящейся с левого бока, а сверкающая острая шпора в высшей точке описываемой дуги безошибочно обнаружила сонную артерию там, где ей положено быть согласно анатомии всех живущих тварей.
Переворот закончился приземлением на обе ноги при удачном избежании фонтана зеленоватой вонючей холодной крови. Зрители ахнули. Рэй едва взглянул в их сторону. Со стороны то, что было всего лишь техникой тренированого тела, и впрямь казалось волшебством.
— Кто-нибудь еще сомневается в моем праве на власть? — буднично спросил он.
— Не я! И не я! И не мы!..
Что ж, при помощи Могущества он и впрямь шутя мог перебить их всех.
Он вошел в ворота.
В Замке кто-то говорил, гулко и монотонно. Нечисть оживилась и заоглядывалась в явном недоумении: остаться ли им с новым Хозяином или же бежать в большой зал слушать голос давно сгинувшей Драконихи, Золотой Чиа, пробужденной к жизни Могуществом пришельца. Сопровождаемый ими всеми, Рэй спустился в зал, обнесенный по стенам четырьмя рядами решетчатых металлических галерей. Он уже не помнил, сколько раз он заставлял Дракониху говорить во время Ритуалов кормления. Ее голос, возносящий хвалу праву силы, был непременным атрибутом всего их существования вплоть до сегодняшнего дня. Звонко шагая по отполированному каменному полу, Рэй пересек огромный зал, подошел к мерцающей разноцветными огнями стене и выдернул вилку из розетки. Голос смолк на полуслове. Нечисть разинула пасти в вопле немого изумления. Убийство тролля померкло. Только Хозяин мог заставить замолчать саму Золотую Чиа.
— Отныне, — сказал Рэй, — говорить здесь буду я.
Глава 2. БРАЗДЫ ПРАВЛЕНИЯ
Рэй стоял в темном сыром подвале, рассматривая распластавшуюся у его ног игрушку: разметавшиеся в стороны перепончатые крылья, натянутые на веерообразный каркас, изгибистый беспомощный хвост. Надо же, когда-то он помещался в этой полуистлевшей клетке, имевшей форму тетраэдра, и досадовал, что машина-нетопырь плохо его слушается. Неважно, модерн там или не модерн, лишь бы летало. Сейчас он починил бы ее в два счета, но… зачем? Взрослого она его уже не поднимет.
Он оставил забаву детства и вернулся к прерванной ради ностальгических чувств инспекции своих владений. Всюду хлам, хаос и запустение. Мельком осмотренные цеха и кузни дышали холодом подземелий, и потребуется много огня, чтобы вдохнуть в них жизнь. По крайней мере тяжелое кузнечное и плавильное оборудование, не представлявшее для грабителей и мародеров очевидной ценности и не способное быстро превращаться в деньги, осталось почти нетронутым. Насчет верхних этажей он не был столь уверен, и приятно разочарован не был. В подсобке транспортных служб горы драконьей и всякой другой упряжи пришли в негодность, металлические части проржавели, деревянные — иструхлявели, а кожаные были обглоданы с голодухи.
Рэй обходил каждый ярус, поднимаясь согласно спиральной структуре Черного Замка все выше и холодным взглядом отмечая атрибуты разрухи, среди которой ему придется жить. Его легкомысленная и пока еще некрепкая на голову свита становилась все меньше, рассыпаясь по дороге, и теперь его сопровождали лишь самые подобострастные, угодливо ловившие каждое его замечание относительно планов будущих работ. Хорошо было Бертрану и Райану, они не получали в наследство полную рухляди нору. Нет, этих баловней ожидал трон во всем его великолепии. А вот когда трон пришел в упадок, понадобился Рэй. Интересно, увидь все это сибарит Райан, согласился бы он здесь царствовать? Для самого Рэя вопрос даже не стоял, это — единственный трон, который он согласен принять.
К второй половине дня он едва добрался до средних ярусов Замка и изрядно вымотался. Во всем Замке еды было ровно столько, сколько помещалось в его заплечном мешке, и на большее не приходилось рассчитывать, как, впрочем, и на охоту в здешних опустевших местах. Вопрос питания представлял на данный момент самую серьезную проблему. Разве что обглодать в темном уголке зазевавшегося подданного? Он хмыкнул, довольный, что свита не может прочесть его мысли: вряд ли у них было хорошо развитое чувство черного юмора.
Ободряло лишь то, что по мере подъема подлежащее инспекции пространство делалось все меньшим, а стало быть, вверх он поднимался все более стремительно. От бесконечных винтовых лесенок безумно ныли даже его тренированные мышцы. Понятно, почему принцы Черного трона могли похвастать великолепной фигурой. Если каждый день хотя бы раз спуститься и подняться… Нет, он решительно не желал тратить на столь малопродуктивное занятие такую уйму времени. Помнится… ага, в центральном стволе Замка была сквозная вертикальная шахта, приспособленная под грузовой лифт. Им, правда, давно никто не пользовался, и уже во времена Райана он пришел в запустение. В самом деле, Дракониха была крылата, а сам принц не настолько уж занят, чтобы экономить драгоценное время.
В просторных помещениях дворца гуляли сквозняки: цветные узорные стекла были выбиты, и их покрытые пылью осколки хрустели под тяжелыми ботфортами самозванного принца. Дорогая мебель черного дерева, изготовленная по заказу и инкрустированная золотом, черепахой и слоновой костью, была измочалена в щепы: Рэй заподозрил, что в покоях резвился давешний анархистски настроенный тролль со товарищи. Теперь вся эта роскошь годилась разве что в топку. Удовольствие, кстати, неоспоримое: у него давно уже зуб не попадал на зуб.
Рэй глянул вниз из разбитого окна и показался себе орлом в поднебесье. В самом деле, схожий вид на округу открывался ему лишь со спины парящего дракона. Искусственная летучая мышь, игрушка его детства, в такую высь не поднималась. Ах, и какой же вид! Стоя спиной к разоренным покоям, он вздохнул и сладко потянулся. До самого горизонта — рощи обнаженных деревьев, их дымчатые пятна на ярком ковре палой листвы, льдистые поверхности небольших пристывших озер, сизые пространства пустошей, пригодные для вспашки и выпаса… если бы не эта гнусная поздняя осень! Что будет расти здесь в этакую-то холодину! Амальрик знал, что делал. Светлому Совету мало было обезглавить Черный трон, они еще и нанесли удар под самый корень экономического могущества региона. Будь этот край сколь угодно богат рудами, — а он был богат, Рэй помнил из детских своих уроков, что в здешней земле полно железа, марганца, хрома, чему осеннее разноцветье было обязано своей необыкновенно яркой окраской, и ванадия, что придает стали столь чудесную прочность, — если он не в состоянии себя прокормить, он обречен. Полагаться на импорт в столь животрепещущем вопросе, да еще считаясь одиозным режимом, в условиях действующего эмбарго не приходилось. Кордон эмбарго можно было бы пробить умной взяткой, но кто даст кредит? У него не было в Волшебной Стране достаточно влиятельных связей. Не только себя же придется кормить, а весь этот одичавший сброд, и кормить хорошо, иначе какой им смысл хранить ему верность. А если кредит отпадает, остается… Он усмехнулся, осознав, в каком опасном направлении потекли его мысли, и неумолимо закончил: остается разбой. Есть в социологии одна закономерность, согласно которой сильный не умирает от голода.