— Когда мы разыщем Макферсониху с Макинтошихой, убивать их? — спросила Мэйри.

— Если понадобится, — ответила Айлса. — Я захватила усыпляющее заклинание, попробуем ограничиться им. Далеко еще идти, Мэйри?

Мэйри была ясновидящей.

— Еще совсем немного. Я вижу очень странную землю. Она рядом.

— Где это мы?

Хизер пожала плечами. Ни она, ни Мораг так далеко на север раньше не забирались.

— Ну от них-то мы отделались?

— Вроде да.

— И как теперь попасть на 4-ю улицу?

Такси пронеслось до самой Восточной 106-й, а там свернуло налево. Хизер и Мораг выскочили на Пятой авеню и огляделись.

— Долго же мы ехали. А вокруг все еще город. Ну и громадина…

— Смотри-ка, вроде начинается деревня…

Перед ними простирался Центральный парк. Он прямо-таки манил своей зеленью.

— Хоть отдохнем немного.

И они бросились в парк.

— Вон они! — закричал предводитель поискового отряда чернокожих фей. — Держи воров!

Наемники уже шли над Манхэттеном. Уэрферт остановил отряд, и все стали разглядывать новую землю. Наступили сумерки, но такого свечения, которое исходило от города, она никогда еще не видели. Неприятно поражало скопление людских построек, но радуга упиралась в большое пятно, сверху напоминавшее лес.

— Ладно, ребята, — сказал Уэрферт. — Спускаемся.

И они начали высадку на неизведанной территории.

— Я абсолютно точно ничем не обижала никаких чернокожих фей, — говорила Мораг, сидя на горном велосипеде. — Я вообще их впервые вижу.

— Я тоже, — сказала Хизер. — Какие-то маньяки они с чужими.

Велосипед несся по северному краю Центрального парка.

— Хорошо, что у этого велосипедиста такие сильные ноги.

Феечки перелетели с велосипеда на лошадь, которая катала туристов в повозке, а оттуда, верхом на уличном жонглере, ехавшем на одном колесе, попали на Бродвей.

— Похоже, мы, наконец, от всех оторвались.

Можно немного расслабиться. Рядом — Юнион-сквер, чернокожие феи остались где-то далеко позади.

И тут с ними поравнялся длиннющий лимузин. На крыше его, к неописуемому ужасу Мораг и Хизер, восседали четыре героини их кошмарных снов. Размахивая клейморами, на их машину собирались высадиться ужасные сестры Маклауд.

ДЕВЯТНАДЦАТЬ

Керри лежала на полу и рисовала комикс. Как и многими другими видами творчества, она занималась этим исключительно для собственного развлечения. Процесс застопорился. На рисование этого комикса ее вдохновили Мораг и Хизер, поэтому он должен был быть о феечках. Однако, поскольку Керри нравилось писать только о тех, кто совершал добрые поступки, действия в комиксе было маловато. В комнату, тяжело прихрамывая, вошла Мораг.

— Мораг? Что с тобой?

Мораг повалилась на желтую подушку. Все тело болело так невыносимо, что она едва могла двигаться.

Керри поспешила к феечке с чашкой чая. Мораг любила чай, но Керри, как и все нью-йоркцы, совершенно не умела его заваривать.

Мораг пересказала Керри ужасные события сегодняшнего дня: как за ними гнались итальянские и китайские феи, потом в Центральном парке — чернокожие феи, и, наконец, феи из клана Маклауд.

— Как же вам удалось спастись?

— Мы соскочили с автомобили и побежали, как вдруг нас кто-то подхватил и спрятал в пакете. Через некоторое время, когда мы выглянули наружу, Маклаудов не было видно. Самое удивительное, что нашей спасительницей оказалась та самая чокнутая нищенка, у которой был твой цветок… Она сказала, чтобы мы не волновались, что от курдов она нас спасла, и чтобы мы помнили, что лучший военачальник — Ксенофонт: на тот случай, если дело дойдет до состязания между ней и Хирисофом-лакедемонянином. Что это значит, я не поняла. — Тут Мораг слегка приуныла. — К сожалению, после этого она опять забрала цветок.

— Что? У кого забрала?

— У Хизер. Она несла его тебе в подарок от Динни.

— А как он попал к Динни?

Мораг пожала плечами:

— Так или иначе, эта идиотская навозная кучка выхватила из споррана цветок и принялась им размахивать. И нищенка сказала, что простым пелтастам не пристало владеть столь ценным трофеем, и по праву он принадлежит ей.

Керри стояла ошеломленная.

— В общем, гуляет наш цветочек.

— Да что уж, — сказала Керри. — Хорошо, хоть вам удалось спастись.

— Ну, вроде. Только вот, когда мы поворачивали на 4-ю улицу, я сказала Хизер, что если среди этих итальянок есть похожие на меня, ну, знаменитые своими экстрасенсорными способностями, то они вполне могут нас уже поджидать. Так и вышло. Они отобрали у нас деньги. Ужасный день. У меня все болит. Моя индейская головная повязка порвалась в клочья. У нас виски еще осталось?

Потягивая напиток, Мораг сказала:

— Приятно было повидаться с Хизер. Пока мы не поссорились.

— Опять из-за «Туллохгорума»?

Мораг покачала головой:

— Началось не с этого. Сначала она заявила, что я нарочно совала ноги ей в лицо, когда мы сидели в пакете у Магенты. Чертов вереск болотный, я просто пыталась устроиться поудобнее! А потом она сказала: неудивительно, что Макферсоны не могут толком сыграть ни одного стратспея, раз им вечно приходиться думать о своих здоровенных ступнях. Совершенно неспровоцированно. И потом мы стали спорить о «Туллохгоруме». А потом случилась эта история с цветком, и я сказала, что прибью ее за то, что она его потеряла. Нет, это действительно ужасный день.

Магента кандюхала дальше. События развивались прекрасно: она спасла своих, попавших под удар, и насобирала достаточно милостыни, чтобы приготовить новую порцию коктейля. А лучше всего то, что ценный трофей снова у нее. Теперь этот валлийский мак был дорог ей так же, как и обломки гитары, которые она носила в пакете, и она готова была сражаться за него не на жизнь, а на смерть.

Керри сбежала вниз, чтобы купить виски для Мораг. В магазине она встретила Динни.

— Привет, Керри, — сказал Динни, набравшись смелости. — Я хотел подарить тебе прекрасный цветок, но эта глупая фея Хизер его потеряла.

— Не смей лезть в мой цветочный алфавит! — выкрикнула Керри и саданула его кулаком по физиономии.

ДВАДЦАТЬ

Керри и Мораг сняли отличный урожай маргариток с чахлого пятачка на улице Хаустон.

Собранного хватило и для коллекции, и для украшения волос. Кроме того, Мораг положила пару цветков на тело нищего, лежавшее на 4-й улице.

— Который это? Уже девятый?

Войдя в дом, Керри сверилась с книжкой.

— «Маргаритка многолетняя», — прочитала она. — Это один из самых легких цветков в алфавите.

— М-м, — сказала Мораг, разглядывая себя в зеркало. — Я практически уверена, что маргаритки смотрятся лучше всего.

— Не исключено, — согласилась Керри. — Но сразу никогда не скажешь. Когда я впервые надела венок из тюльпанов, мне казалось, что теперь я буду счастлива всегда, но они мне быстро надоели. Тюльпан — цветок недалекий.

Вдруг она со злостью схватила гитару и воткнула в крошечный репетиционный усилитель.

— Где я найду замену этому маку? Осталось всего две недели!

Она принялась неумело играть «Вавилон». Мораг бросила печальный взгляд на разломанную скрипку. Помочь Керри она никак не могла.

Джонни Тандерс, в своем небесном обличии, парил над Куинсом, где прошло его детство, а затем собирался прошвырнуться по злачным местам Ист-Виллиджа. Он размышлял о гитаре. У Джонни было стойкое ощущение, что пока он не найдет ее, он не сможет быть полностью счастлив, даже на Небесах. А кроме того, если однажды кто-то из многочисленных небожителей задаст ему какой-нибудь не слишком приятный вопрос о его поведении на Земле, Джонни надеялся вместо ответа сыграть что-нибудь на гитаре. Раньше это проходило.