Автор «Причинной механики» считал, что как результат проявления ее законов должна наблюдаться асимметрия фигур планет. Во вращающихся телах под влиянием «потока времени» должны возникать дополнительные силы, приводящие к изменению формы тела или планеты. При «левостороннем» вращении на экваториальные массы действует сила, направленная к северу, вблизи оси вращения она направлена к югу, при этом, очевидно, должна «существовать параллель, на которой силы причинности равны нулю». В результате «северное полушарие планеты должно стать более сжатым, а южное — более выпуклым»; фигура планеты в меридиальном сечении будет представлять кардиоиду. Наибольшая деформация должна наблюдаться у Юпитера и Сатурна, поскольку они обладают большими экваториальными скоростями вращения. Проведя (совместно с Д. О. Мохначем) измерения многочисленных снимков этих планет, полученных в разных обсерваториях, автор сделал заключение о наличии у них асимметрии, предсказываемой теорией, Для выявления асимметрии формы Земли предложен опыт качания маятников с вибрирующим подвесом на разных шпротах в целях определения «нулевой параллели». Опыт осуществлен автором в Ленинграде и г. Кировске (Мурманская обл.), нулевая параллель на широте 73° определена путем экстраполирования. Разработан ряд других лабораторных опытов для обнаружения «причинно-следственных сил»: взвешивание обычных грузов на весах с вибрирующим коромыслом при жестко подвешенном грузе на одном конце и эластичном подвесе — на другом; взвешивание быстровращающихся волчков (гироскопов) и т. п. В книге отражены результаты опытов, которые проводились до ее написания.

Для решения «русского научного спора» Бюро Отделения физико-математических наук (ОФМН) постановлением от 23 января 1960 г. назначило комиссию под председательством чл. — кор. АН СССР А. А. Михайлова по проверке теории и экспериментов Н. А. Козырева. Комиссия, состоявшая из девяти человек, разделившись на подгруппы, проводила проверку по трем направлениям: а) теория, б) эксперимент, в) проблема асимметрии планет. К работе подкомиссий привлекались также другие специалисты; в полугодовой деятельности комиссии принимал участие сам Козырев. Окончательное заключение комиссия приняла 15 июня 1960 г. [Архив ТАО. Материалы комиссии по изучению и проверке работ Н. А. Козырева, 1960 г. ] Оно сводилось к следующему: а) теория не основана на четко сформулированной аксиоматике, ее выводы не развиты достаточно строго логическим или математическим путем; б) качество и точность проводимых лабораторных опытов не дают возможности сделать определенные заключения о характере наблюдаемых эффектов, в опытах недостаточно устранены различные побочные влияния; в) с целью установления асимметрии северного о и южного полушарий Юпитера и Сатурна, имеющей принципиальное значение для теории, следует провести особо тщательные, объективные измерения с использованием прежних и новых, специально сделанных снимков планеты, проведение новой экспедиции для проверки «широтного эффекта» имеет смысл при условии коренного улучшения аппаратуры.

К наблюдениям широтного эффекта действия «причинных сил» Козырев больше не возвращался. Проверку асимметричной формы больших планет путем измерения их фотоснимков дополнительно произвели двое сотрудников ГАО (X. И. Поттер и Б. Н. Стругацкий) и не обнаружили ее у Сатурна. Относительно Юпитера они пришли к заключению, что кажущаяся асимметрия вследствие несимметричного расположения полос на его диске не имеет «ничего общего с геометрической асимметрией фигуры планеты» [Поттер X. И., Стругацкий Б. Н. К вопросу об асимметрии фигур больших планет// Изв. Гл. астрой. обсерв. в Пулкове. — 1962.— Т. 23.— Вып. 1.— № 171.— С. 145–150.].

Несмотря на сильный резонанс, вызванный появлением «Причинной механики», суммарный эффект поспешной публикации все же следует считать отрицательным. Это сознавал автор книги, как понимал и то, что суть неуспеха состояла не только в недоработанности теории, но и особенно в недостаточности подкрепляющих ее факторов.

Но вернемся к переписке братьев, где кроме прочих вопросов АБС обсуждают все ту же теорию Козырева.

Здравствуй, Бобкинс.

Получил (наконец-то!) рецензию и беседовал с редактором. Изумление мое при чтении рецензии было неописуемым. Можно ожидать хорошей рецензии, можно ожидать плохой рецензии, можно ожидать кислой рецензии… но мы получили пьяную рецензию. Рецензент не понял ни черта. Это, впрочем, не удивительно. Рецензия писана на все три части, а третью часть я сдал, скажем, десятого мая, и рецензент принес готовую рецензию тринадцатого. Держал рукопись он почти пять месяцев, третью часть проглядел для порядка и накатал «по первому впечатлению», причем всё перепутал и многого не заметил, и вообще was jumping at the conclusions.[216] Обгадил он нас с головы до ног, но, strange though it may seem,[217] написал, что над повестью следует работать и у нее есть задатки и пр. Целиком рецензию послать тебе не могу, но основные ее положения посылаю на отдельном листке (прилагается). Теперь, что значительно важнее, мой разговор с редактором. Он проглядел только две части (две первых). Это тоже только первые впечатления. Основные замечания: а) слишком много диалогов, б) много лишнего, или ему так показалось («у нас, все-таки, Детгиз»). Главное включается в том, что он решил взять ее в работу и рекомендовать ее для издания в 1958 г. Вопрос будет решаться в течение июня на главной редакции. В случае успеха с нами будет заключен т. н. «экспериментальный» договор на 1500 р за лист. Это означает, что в случае, если мы не сможем в указанный в договоре срок привести роман в вид, годный для печатания, то нам платят 25 % (из фонда работы с «молодыми») и дают пинка в зад. Если удастся — договор автоматически переходит на 3000 за лист, и роман печатается. Ясно? Вот все новости.

Теперь меня интересует доклад о Козыреве. Я его не вижу. Опять не держишь слова, братец. Мне это не нравится.

Передай большой привет мамочке, расскажи об обстановке. Жму руку, твой Арк.

Да, чуть не забыл. Немедленно вышли из моего «архива» листы (исписанные) из бумажной тетради «для записок карандашом», то, где дается вариант начала «Первых» (гибель кого-то из участников, врач, сплевывающий эмаль с зубов и т. д.).

Основные положения рецензии

М. Ложечко на «Страну Б. Т.»

1. По сюжету.

а) не оправдана сама экспедиция «Хиуса» в р-н Урановой Голконды (это, якобы, опасно, и следовало начинать с любого другого пункта планеты).

б) Слаба «интрига» — нужны тайны покруче, завернуть сюжет позанимательнее.

в) Слабо обоснована гибель «Мальчика» — межпланетники, якобы, знали об опасности «красной пленки», но игнорировали ее.

2. По образам.

Образы хороши и выпуклы, но Громыко мямля и не выглядит волевым человеком (т. е. он должен проявить свою «волевость» и в домашней обстановке). Хотя он хорош в конце романа.

3. Не нравится конец романа — эпилог.

4. Не индивидуализирована речь героев.

5. В ужасе от показа бюрократизма.

6. Рецензент ни черта не понял в многих частностях.

В общем, считает, что при соответствующей обработке можно сделать вещь.

«…вариант начала „Первых“ (гибель кого-то из участников, врач, сплевывающий эмаль с зубов и т. д.)» — этот черновик опубликован в НС-1. А вот о так называемом «экспериментальном» договоре рассказывает Н. Беркова, работавшая в то время в Детгизе:

В то время в издательстве Детгиз (позже его переименовали в «Детскую литературу») существовала большая редакция научно-художественной, приключенческой и научно-фантастической литературы. Книги нашей редакции пользовались огромным спросом: именно здесь выходила так называемая серия «в рамочке», любимый читателями альманах «Мир приключений» и отдельные книги по жанрам.