– По-моему, ты слишком упрощаешь. Но в конечном итоге так оно и есть…

– Господи, до чего глупо… Ты меня разочаровал, мистер Умник. Я была о тебе лучшего мнения.

– Извини, что не угодил. Так что у нас на ужин?

Через несколько минут все споры были позабыты. Морис, сидя за деревянным столиком, яростно вонзал зубы в мягкий сандвич и поддевал вилкой кусочки цыпленка по-мексикански.

– Сколько же ты не ел? – черешневые глаза Кортни смотрели на него с неподдельным любопытством.

– Около… ммм… двух… ммм… суток, – пробормотал Морис, пережевывая цыпленка.

– Неплохо. А где ты живешь?

Морис поднял на Кортни умоляющий взгляд.

– Может быть, на этот вопрос я отвечу позже?

– Ах, да. Прости… Если бы я знала, что в кафе лишаю еды оголодавшего человека…

– Это… ммм… в прошлом…

Покончив с цыпленком по-мексикански, Морис дожевал сандвич и почувствовал, что его желудок требует огромного количества жидкости, чтобы потушить пожар, начавшийся внутри.

– Хочешь пить? – догадалась Кортни. – У меня есть кофе и чай. И еще кое-что покрепче.

– Предпочитаю чай. Крепкий и сладкий.

– Английские корни?

– Нет, просто люблю чай. Не знаю, как бы я жил, если бы не индийцы и китайцы… В чае – мой жизненный тонус…

– А я предпочитаю кофе. Кофе в зернах, а не ту гадость в гранулах, которой завалены прилавки супермаркетов.

– Кстати, готовишь ты отлично. Цыпленок был довольно острым, но очень вкусным.

– Похвала из уст оголодавшего человека всегда сомнительна, – усмехнулась Кортни. Однако Морис понял, что его слова пришлись ей по душе. – Но у тебя будет возможность оценить мою стряпню завтра утром.

Морис не верил своим ушам. Значит, все так просто? Она оставляет его ночевать вместо того, чтобы выставить за дверь? Впрочем, его радость может быть преждевременной. Что, если Кортни просто приглашает его на завтрак?

– Ты хочешь сказать… – многозначительно начал он. – Что я… могу остаться здесь на ночь?

– Да, – спокойно ответила она. – Если я правильно поняла, тебе некуда пойти.

– Ты меня удивляешь, Кортни… то есть Вулф… Вначале вываливаешь на мою голову курицу в кляре, а потом демонстрируешь чудеса великодушия… Но, – поторопился он добавить, – я принимаю твое предложение. Едва ли мне удастся найти что-то лучшее, чем твой трейлер… То есть автодом…

– Одно-единственное условие, – добавила Кортни, и Морис насторожился. – Будь пай-мальчиком. Ты знаешь, что я имею в виду…

– Да у тебя паранойя! – искренне возмутился Морис, начисто позабыв о том, что совсем недавно он лелеял мысли о том, чтобы соблазнить эту дерзкую девчонку. – По-твоему, все только и думают, как бы затащить тебя в постель?

– Конечно же не все. Но когда я увидела твой страждущий взгляд в кафе, то поняла – ты из числа тех еще соблазнителей.

– Взгляд в кафе? Ты думаешь, остальные мужчины смотрят на тебя иначе?

– Иначе?

– Ну… без… восхищения в глазах. – Морис хотел сказать «желания», но поостерегся.

– Не приглядывалась… Но твой взгляд сложно было не заметить. Честно говоря, я не отношусь к той породе женщин, которые из кожи вон лезут, чтобы понравиться мужчине. И потому терпеть не могу дерзкие мужские взгляды и слова…

– Это я уже заметил, – хмыкнул Морис, вспоминая перепалку в кафе. – Так что можешь не объяснять. После того, что случилось, ты для меня – ледяное изваяние, а не женщина. Айсберг… Бесплотный дух…

– Ну хватит! – рыкнула Кортни, которой почему-то совсем не понравились эпитеты Мориса. – Главное, что ты понял, о чем речь. Остальное меня не волнует. Переночуешь у меня, а завтра можешь отправляться по своим делам. И Бог тебе в помощь…

Морис внимательно посмотрел на Кортни. Да, воистину странная девушка. Еще совсем недавно она вежливо разговаривала с ним, шутила и смеялась. А теперь ее лицо, ее голос, ее движения – все выдавало неприязнь, агрессию. Что он сказал такого, чтобы вызвать такой перепад в ее настроении? Правда, раздражение не портило Кортни. Она и сейчас казалась ему красавицей. Он многое бы отдал за то, чтобы проникнуть в глубь ее волшебных глаз. Но сейчас он отчетливо сознавал: его туда не пустят.

– Хотела бы я знать, – раздраженный голос Кортни лезвием рассек нить его раздумий, – какого черта ты так на меня уставился?

– Я? – улыбнулся Морис робкой улыбкой: ну что с меня взять, я ведь такой непосредственный… Надо сказать, в общении с агрессивно настроенными женщинами это часто срабатывало. – Хотел у тебя спросить: что за запах питает по всему трейлеру? На духи не похоже, на освежитель тоже…

– Духи, освежитель… – осуждающе покачала головой Кортни, однако видно было, что она смягчилась. – Это эфирное масло, умник…

– Эфирное масло? – удивленно переспросил Морис.

– Ну да. А что тебя удивляет? Ароматерапия – сильная вещь. Можно нагревать масла в лампе, можно добавлять в пищу, можно делать отличные мази.

– А зачем?

– Это полезно для здоровья, неуч… Это повышает настроение. Ну как твой чай, который поднимает тебе жизненный тонус…

Морис рассмеялся. Эфирные масла, лампы, ароматы – все это ассоциировалось у него с какой-нибудь колдуньей или, на худой конец, с психотерапевтом. Но уж никак не с Кортни Вулф, девушкой, которая владеет борьбой и живет в трейлере…

– Что-то я не пойму, чего здесь смешного… – недовольно посмотрела на него Кортни. – По-твоему, заботиться о своем здоровье глупо? Проще ходить к врачу, чем застраховать свой организм от болезни?

– Извини, что не угодил… – сдерживая улыбку, ответил Морис. – А с врачами ты не по адресу… Последний раз я был в лапах у этих садистов шесть лет назад. Когда сломал себе ногу. Просто мне казалось, что лечение ароматами – это прошлый век. Или что-то из области, далекой от реальности…

– Сам ты – прошлый век, умник. А что касается реальности – ближе некуда… Сколько раз я лечила свои болезни с помощью масел… Тебе и не снилось… Так что не знаешь – не говори.

– А я и не говорю.

– И не смейся… Я же не смеюсь над тем, что все твои руки увешаны этой плетеной ерундой…

Морис улыбнулся. Его руки действительно были увешаны узорчатыми фенечками, сплетенными из разноцветных ниток заботливыми руками.

– Это фенечки, – поправил ее Морис. – Такие хиппи носили…

– Но ты, насколько я понимаю, не хиппи, – нахмурилась Кортни. – Так зачем же ты их нацепил?

Зачем? Если бы сам Морис мог ответить на этот вопрос… Все фенечки были сплетены разными женщинами. Теми женщинами, с которыми у Мориса были серьезные отношения. Правда, серьезными их можно было назвать только соотнеся с прочими, мимолетными связями, которых в жизни Мориса было так много, что всех он не упомнил бы, даже если бы специально постарался… А эти плетеные украшения… Он и сам не знал, зачем просил своих недолгих возлюбленных заниматься этим делом. Морису были приятны эти подарки, пусть даже сделанные по его просьбе…

– Мне нравится, вот и все, – сухо ответил он Кортни.

– Только и всего? – В ее голосе слышался подвох.

– Ну… В каждой из них – частичка дорогого мне человека, о котором я буду помнить всегда…

– Какой сентиментальный ловелас, – язвительно усмехнулась Кортни. – Это у тебя коллекция? Сколько женщин, столько этих плетеных штучек?

– Ты что, пытаешься меня осуждать?

– Никоим образом. Просто мне смешно смотреть на сентиментального ловеласа. Как и тебе – на девушку в трейлере, которая лечит себя эфирными маслами.

– Значит, таким тонким образом ты пытаешься преподать мне урок: не смейся над другим, если не хочешь, чтобы смеялись над тобой? – поинтересовался Морис.

– Вроде того… Но насчет фенечек мне действительно было интересно. Это все твои женщины?

– Нет, если тебя это так интересует. Это подарки тех женщин, с которыми у меня были серьезные отношения.

– Оказывается, господин ловелас знает, что такое серьезные отношения… – не унималась Кортни.

Мориса Митчелла сложно было довести до белого каления. Но Кортни это почему-то удавалось без труда. Он почувствовал, как внутри обозначились всполохи досады.