В яхте беспорядок, в рубке навалены мокрые непромоканцы, сапоги, теплые, но уже мокрые вещи. Сейчас не до борьбы за порядок. Все мы просто выживали, закусили удила и шли напролом в Антарктиду, в свою и к своим, почти как к себе домой. Надо было держать цель, а на другое сил не было, да и все это было второстепенным. Давили, объединившись, холод и сырость. Каюты, конечно, не отапливались. Ноги не успевали отогреться за несколько часов сна, и я с блаженством вспоминал наши зимние ночевки на Таймыре, в капроновой палатке при минус сорока пяти градусах. Там действительно было теплее.
Какая-то странная закономерность: до нас не могли достать самые мощные радиостанции и лучшие радиолюбители России. Но сосед Валеры в Николаевске-на-Амуре при помощи хитроумной аппаратуры (я думаю — утюгов и каких-то запчастей собственного изготовления) постоянно сидел в эфире. И Валера с ним разговаривал неторопливо, потом сосед стучал в стенку Людмиле, Балериной жене, и те очень спокойно общались друг с другом, обсуждали все новости чуть ли не каждый день на расстоянии в пятнадцать тысяч миль по диагонали через весь Тихий океан.
Откуда берется ветер? Мы находимся в центре циклона, давление выровнялось, а дует как из пушки! Вторые сутки волна и ветер в правый борт, от полного бейдевинда до бакштага. Но прав был Паскаль, говоря нам, что самые серьезные ветра вблизи Горна, южнее они ослабевают. Так оно и есть.
Психологический контакт с Аркадием, казалось, оборвавшийся на Огненной Земле, существовал и мало того, мы оба шли на восстановление отношений. Аркадий помог мне застегнуть обвязку и даже пошутил по этому поводу. До острова Кинг Джорж осталось 120 миль. Небо синее, и море синее. Волны. Дельфины пришли и резвятся около яхты. Они идут по краю поверхности и что-то им помогает повторить мгновенное очертание волны. И видно насквозь волну и в ней дельфина, его вид сбоку. Волна высокая и синяя, синяя и прозрачная. Иногда задираешь голову, чтобы видеть, как в прозрачной воде над тобой мчится дельфин. Они летают в воде, и поэтому их можно назвать морскими птицами. Птиц тоже стало больше. Кроме крупных чаек, появились нырковые, похожие на уток.
Последние сутки перед Антарктидой «Урания-2» идет в окружении тысяч пингвинов Адели, плывущих, как и мы, к ледовым берегам из Океана. Большими стаями они целеустремленно и настойчиво движутся в сторону ледового материка. При этом процентов 80 этого движения происходит в воде, остальное время они летят по воздуху над волнами. Насколько можно видеть с обоих бортов «Урании-2», море пестрит от черточек их тел.
И вот белым низким облаком ледников приподнялся из моря остров Кинг-Джорж. Вышли на связь со станцией «Беллинсгаузен». Они ждут нас. Сказали им, что нас разделяет два часа хода. Неужели мы достигли того, к чему стремились с таким напряжением? Проливом Нельсон обходим остров с запада и попадаем в пролив Брансфилд, доворачиваем еще градусов 60 налево и входим в залив Максуэлл. «Урания-2» резво режет спокойную воду залива, устремляясь в его дальний угол — бухту Ардли, место размещения российской станции «Беллинсгаузен» — конечного пункта первого этапа нашей экспедиции, куда мы без устали шли последние четыре месяца. На берегу, у красных домиков, человек пятнадцать встречающих, и примерно столько же пингвинов Адели метрах в десяти от людей, приветственно растопырив крылья, терпеливо ожидающих, пока мы высадимся на берег. Оставляя яхту на бочке в 150 метрах от берега, мы сбрасываем в воду свою надувнушку и погружаемся в нее все семеро. В небо, в сторону станции, с резким шумом уходит ракета. Земля ответила небольшой паузой, достаточной, чтобы сбегать в вагончик и выхватить из сейфа ракетницы и ракеты. Над Ардли повисают колкие россыпи разноцветных огней. Это уже в нашу честь. На берегу в ожидании, под тихий шелест юморных замечаний, стоят полярники Антарктической станции «Беллинсгаузен». В лодке — притихшая, но полностью расслабленная команда яхты, впервые пришедшей в Антарктиду (каждый держит свой полиэтиленовый мешок с принадлежностями для бани). Осталось несколько метров этого 22000-мильного пути.
Незнакомые люди, русская речь, но как мы едины, в этих суровых и торжественных местах. И вот две команды перемешиваются, мы обнимаемся, похлопывая друг друга по теплым, толстым курткам. Начальник станции, как он сам представился, доктор Константин, обрывает ритуал братания и ведет нас в основную постройку — столовую, которая находится в семидесяти метрах от места нашей высадки, где объявляет программу этого вечера — торжественный ужин и баня. Мы меняем последовательность этих событий и на полтора часа отпрашиваемся в баню, которая заблаговременно затоплена для нас и уже набрала 110 градусов. Бежим в баню, нетерпеливо сбрасываем одежды и погружаемся в не сравнимое ни с чем состояние удовольствия от русской парилки. И каждый безмолвно погружен в магию главного ощущения — своего прихода в Антарктиду. Мы наслаждаемся этим в жаркой парилке и не торопимся, смакуя это состояние свершившегося, невероятного события. Мы горды собой, мы — семья, мы молодцы, мы это сделали! Но полно! Нас ждет пир горой и жаркие объятия стремящихся друг к другу душ! Мы выскальзываем из тепла пропитанной жаром бани и, посматривая на растворенные далью и сумерками белые горы, бежим в сторону домика столовой, на ее веселые огоньки. А на столе горы хлеба и кубики масла. Конечно же, солянка, плов, горки котлет, жареная рыба, картошка. Но только хлеб останавливает легко скользящий по длинному столу взгляд. Наливаются крепкие напитки, и Константин Константинович начинает свою проникновенную речь, он говорит нам очень приятные слова, и мы узнаем, как витал дух «Урании-2» в этих стенах после того, как они узнали, что мы к ним идем. Он представляет нам весь персонал станции, около двадцати человек, сидящих рядом с нами. До этого мы много читали о наших станциях в Антарктиде. Теперь мы сидим рядом с элитой этой гвардии. Тут есть несколько человек, ходивших на «Восток» и зимовавших на «Востоке». Некоторые из наших друзей имели десяток сезонов в Антарктиде. Экономическая ситуация закрыла многие станции, и часть полярников перетекла в этом году на «Беллинсгаузен». В результате отбора получилась семья, самодостаточная и умеющая бережно относиться к каждому в ней. Доброта и непритязательность сквозили во всем. Раз нарушивших какие-то полярные законы сюда просто не брали. Здесь не было паузы на привыкание к незнакомым людям, мы сразу же вошли друг в друга. Прекрасный для каждого из нас вечер сопровождался взрывами хохота, тостами и нескончаемым потоком слов. Мы ели, пили, говорили с таким удовольствием, как никогда до сих пор. Далеко заполночь нас повели в общежитие на горе, это был теплый модуль, включающий в себя несколько комнат, небольшую кухню и туалет. Белоснежные простыни. Перед тем как лечь спать, я вышел на крыльцо. Природа застыла. Лунный свет, поблескивая на ледниках, тронул склоны гор. И какая тут стоит тишина! И тепло. На противоположной стороне бухты огоньки корейской, или китайской, станции. Как же здесь хорошо, наверное, когда метет! Когда ревет ветер и можно прийти в теплый дом! В этом, я уверен, есть прелесть полярных зимовок.
Утром, выспавшись вволю, идем в столовую и обращаем внимание на распорядок дня, вывешенный на сегодняшний день, где одним из пунктов значится «техническая помощь экипажу первой российской яхты, посетившей Антарктиду». Рядом второй листок — с днями рождения сотрудников. Родившихся в конце марта и в апреле раза в два больше остальных. Понятно, какой народ может собираться в Антарктиде. Не терпится быстрее оказаться на первой российской яхте и принимать техническую помощь. Поэтому быстро, но плотно едим и плывем на «Уранию-2». Начинаем снимать для зарядки аккумуляторы, готовим емкости для пресной воды. Видим, как с берега к воде подвезли лодку, бочки и везут на «Уранию-2» дизтопливо. Перекачиваем солярку в танки и соглашаемся с предложением поставить на трансваере еще три бочки с топливом. Операция поражает своими государственными масштабами. Оказывается, это настолько приятно, что из горла рвется песня, срывающаяся в дикий победный рык. Тем временем «Беллинсгаузен» принимает очередную дружественную делегацию. На этот раз приехали китайцы. Делегация из трех человек делает традиционный осмотр помещений, оборудования, а потом пьет чай с печеньем в кабинете начальника станции. И наконец, садятся в моторку и едут на «Уранию-2».