Москва не замедлила воспользоваться трудностями, которые испытывала Армения. 27 ноября Ленин и Сталин связались с Орджоникидзе и дали ему инструкции вводить туда войска с целью остановить наступление турок¹⁹. Через два дня советская дипломатическая миссия в Эривани предъявила армянскому правительству ультиматум, требуя немедленно передать власть «Революционному комитету Советской социалистической республики Армения», находившемуся в советском Азербайджане. Одновременно в Армению вошла Одиннадцатая армия. Правительство и население единодушно приветствовали ее вторжение, поскольку оно обещало защиту от турок. В декабре Армения стала советской республикой; первое советское правительство республики было коалицией коммунистов и представителей правящей партии Армении, Дашнакцутюна.

Грузия оказалась в окружении. Соблюдая условия подписанного в мае с Москвой соглашения, Тифлис выпустил из тюрем около тысячи коммунистов, помещенных туда ранее по обвинению в подготовке вооруженного восстания. Они немедленно начали подготовку к перевороту под руководством С.Кирова, который оказывал постоянное давление на грузинское правительство, обвиняя его в том, что оно нарушает условия мирного соглашения. Лидер грузинских коммунистов Филипп Махарадзе признался через год, что партия полным ходом готовилась к вооруженному восстанию²⁰. Орджоникидзе не терпелось войти в свою страну победителем: грузинская разведка доносила, что уже 9 декабря советские войска в Азербайджане и Армении готовились, без ведома Москвы, к вторжению²¹. Встреча местных коммунистов и военного командования, проводившаяся в Баку 15 декабря по инициативе Кавбюро, привела к согласию действовать немедленно. Как только Ленину стало известно об этом решении, он отдал приказ немедленно его отменить. Чичерин телеграфировал Кирову 18 декабря, что Политбюро намеревается вести на Кавказе миролюбивую политику и что его постановления обязательны для всех, в том числе и для грузинских коммунистов²².

В Москве колебались, поскольку получали противоречивые военные донесения и были связаны соображениями международно-дипломатического характера. Командующий Одиннадцатой армией Анатолий Геккер послал в Москву донесение, которое перехватили грузины; в нем сообщалось, что у вторжения есть все шансы на успех, если турки будут придерживаться нейтралитета²³. С.С.Каменев, главнокомандующий Красной Армии, придерживался совсем другого мнения и отослал Ленину три донесения, в которых ставил трудные вопросы относительно предполагаемой операции. В последнем из них, датированном 14 февраля 1921 г., когда вторжение в Грузию шло уже полным ходом, он подчеркивал, что Одиннадцатая армия сильно ослаблена дезертирством и не может быть пополнена в скором времени, поскольку войска необходимы для подавления вспыхивающих по всей России восстаний. Он указывал также на возможность участия Антанты и Турции в этом конфликте на стороне Грузии. На основании приведенных соображений Каменев предлагал отказаться от продолжения операции. Он выражал также неудовольствие по поводу привычки командования Одиннадцатой армии принимать самостоятельные решения, которые могли ввергнуть страну в непредвиденные трудности²⁴.

Соображения внешнеполитического характера также говорили не в пользу захвата Грузии. В начале 1921 г. Политбюро, столкнувшись с развалом экономики и широко распространившимися крестьянскими волнениями, задумалось о том, чтобы сменить курс экономической политики с военного коммунизма на более либеральный. Существенным элементом задуманной перестройки должны были стать иностранные кредиты и инвестиции. Ленин считал — как впоследствии оказалось, напрасно, — что военный конфликт на Кавказе снизит шансы России на получение этой помощи; особенно он опасался негативной реакции Британии.

Оказавшись перед угрозой военного вторжения, грузинское правительство разделилось: одна его часть выступала против каких бы то ни было соглашений с Москвой и предлагала искать выход в союзе с Турцией, другая, которую возглавил президент Жордания, считала, что к большевикам можно более или менее приспособиться²⁵. Как бы то ни было, ввиду концентрации красных войск вдоль всей границы Грузии с Азербайджаном и Арменией правительство объявило о частичной мобилизации: оставалась небольшая надежда на то, что иностранные державы придут ему на помощь. Лидеры Второго (Социалистического) Интернационала, превозносившие Грузию как единственную социалистическую страну в мире, сделали ей положительную рекламу: в сентябре 1920 г. делегация светил, в которую входили Карл Каутский, Эмиль Вандервельде и Рамсей Макдональд, посетила ее и вынесла из поездки весьма приятные впечатления. Но у Второго Интернационала не было ни правительства, ни армии. 27 января 1921 г. Верховный Совет союзных держав согласился на дипломатическое признание Грузии де-юре, но и этот шаг, увы, не давал никаких практических выгод. Архивные документы свидетельствуют о том, что Британия — единственная страна, которая могла предотвратить советское вторжение в Грузию, не хотела принимать участия в конфликте и считала падение Грузии неизбежным²⁶.

Она могла бы уцелеть, если бы не постоянное давление на Ленина со стороны Сталина, Орджоникидзе и Кирова. Двое последних приехали в Москву 2 января 1921 г., чтобы лично просить о немедленном начале операции. В поданном в этот день меморандуме они призывали к немедленной «советизации» Грузии на том основании, что меньшевистская республика служила делу контрреволюции, оказывала дурное влияние на советскую Армению, способствовала усилению позиций Турции на Кавказе и ставила под угрозу всю советскую власть в регионе. «Нельзя надеяться на внутренний взрыв. Без нашей помощи советизации Грузии не произойдет… Как повод можно использовать восстания в Абхазии, Аджарии и т. д.», — писали они²⁷. В записке, датированной 4 января, Сталин поддерживает эту просьбу и Ленин пишет на этом же листе: «Не отлагать»²⁸. Существенным фактором, способствовавшим преодолению нерешительности, явились, как принято считать, конфиденциальные заверения, данные Ллойд Джорджем главе советской внешнеторговой миссии в Британии Леониду Красину. Премьер-министр сообщил, что Британия относила Грузию к советской сфере влияния и не имела намерений вступать в военный конфликт на ее стороне²⁹.

26 января пленум ЦК РКП(б) принял набросанную Лениным хитроумную резолюцию, в которой признавалась необходимость оказать давление на Грузию, а в случае, если это не даст желаемых результатов, вводить на ее территорию Одиннадцатую армию³⁰. Это советское территориальное завоевание, последнее вплоть до 1939 г., проводилось по плану, который стал с тех пор классическим. Сначала возникло «восстание» недовольных масс. Оно было разыграно под руководством Кавбюро в Ворчало, районе между Грузией и Арменией, в ночь с 11 на 12 февраля. Вследствие того, что Ленин продолжал сомневаться, военная «помощь» запоздала почти на неделю. Наконец 14 февраля он согласился на вторжение, однако со множеством оговорок. 14 февраля Политбюро одобрило приказы, отданные им Орджоникидзе: Ленин писал, что ЦК был «склонен» разрешить Одиннадцатой армии войти в Грузию при условии, если революционный военный совет армии гарантирует успех операции³¹. Документ этот не показали С.С.Каменеву, а Троцкому, которого в тот день не было в Москве, ничего не сообщили³².

15 февраля Орджоникидзе послал Сталину шифровку на грузинском языке: «Положение требует начать немедленно. Утром переходим, другого выхода нет»³³. 16 февраля части Одиннадцатой армии пересекли из Азербайджана юго-восточную границу Грузии и устремились к Тифлису, находящемуся в 80 км. С ними шла кавалерия Тринадцатой армии под командованием Буденного. Наступление вело более чем стотысячное, хорошо экипированное войско под началом профессиональных офицеров; ему противостояли силы вдвое меньшие, у которых отсутствовала артиллерия. Грузины храбро дрались и почти неделю удерживали численно превосходившего противника. В итоге защитники дрогнули, и 25 февраля Красная Армия вошла в Тифлис. Меньшевистское правительство намеревалось закрепиться в Западной Грузии, но этому помешало вторжение турецких войск, представивших ему 23 февраля ультиматум о сдаче Батума. 18 марта грузинская армия капитулировала, подписав с Красной Армией договор, согласно которому Батум оставался грузинским. В тот же день тифлисское правительство село на итальянский корабль и отбыло в Европу.