К тому времени Граевский развелся с первой женой и имел подругу, работавшую в центральном аппарате Польской объединенной рабочей партии. Он убедил эту женщину вынести копию доклада из здания ЦК ПОРП. Друг Граевского, фамилию которого он отказывается назвать, один из израильских дипломатов в Варшаве, сфотографировал (ксероксов тогда не было) все 58 страниц, передал пленку израильтянам и отдал документ Граевскому для возвращения в штаб-квартиру партии.

Зная, что американцы страстно желают заполучить этот документ, для чего выделили на операцию около 1 миллиона долларов, тогдашний премьер-министр Израиля Бен-Гурион решил передать доклад в Вашингтон. Администрация Эйзенхауэра была потрясена возможностями израильской разведки!

В середине 90-х годов Виктор Граевский проживал в Израиле. Пенсионер.

Цена 58 страничек

Итак, ЦРУ оценило секретный доклад Хрущева в 1 миллион долларов.

В беседе с руководством Итальянской компартии Хрущев отметил: в Польше его доклад стоит 230 злотых. При этом шутил:

— Я говорил товарищу Охабу, что уж очень дешево вы цените мой доклад.

На вопрос одного из представителей ИКП, как воспринят доклад в стране, Хрущев ответил:

— В Советском Союзе содержание доклада сразу же поняли правильно. Не поняли только единицы, о чем говорит то, что из партии по этому поводу было исключено 5–7 человек.

Надо отдать должное Хрущеву: он ничего не утаил от гостей. Подробно рассказал о беспорядках в Грузии:

— В день годовщины Сталина к его памятнику сначала приходили и уходили дети, затем появились студенты, потом тысячные толпы. Нашлись ораторы, выступавшие против партии и правительства. На третий день толпы выкрикивали лозунги: «Реабилитировать Сталина и Берию», «Долой Хрущева, Микояна и Булганина», «Сформировать правительство Молотова». Из Москвы было дано указание об охране зданий ЦК, почты, телеграфа. Коменданту был дан приказ установить порядок в городе и потребовать, чтобы к определенному часу толпа разошлась. К этому моменту образовались две группы, одна из которых хотела захватить оружие, а другая направилась к почтамту, где были войска. Толпа ворвалась в первый этаж, стала пробираться на второй, сделав несколько выстрелов в солдат. Один из солдат самовольно дал очередь из автомата, после чего толпа разбежалась. Окруженные броневиками остатки толпы около памятника Сталину пытались прорваться, в результате чего несколько человек было убито… В целом же в стране все спокойно.

Такие вот приключения вздыбивших страну и весь мир пятидесяти восьми страничек, составленных втайне и втайне хранившихся долгих тридцать три года. Почему?

Глава 13

ТРИ ДНЯ БЕЗ ВОЖДЯ

С утра 19 июня 1957 года Хрущев принимал венгерскую делегацию. Советский лидер был в прекрасном расположении духа, много шутил, заразительно смеялся. Ничто не предвещало неприятностей.

Когда встреча с венграми закончилась, ему передали, что в зале заседаний Президиума ЦК КПСС собрались сподвижники и ждут его.

Это известие встревожило Хрущева и, как показали дальнейшие события, опасения были не напрасными.

Освободите кресло, товарищ Хрущев!

Заседания Президиума ЦК КПСС (после Хрущева — Политбюро) по установившейся традиции проводились в Кремле, в здании Совета Министров СССР.

Хрущев привычно плюхнулся в председательское кресло:

— Кворум есть? Не вижу Кириченко, Сабурова, Аристова. Хотя да, они в отъезде. Начнем?

Из одиннадцати «полных» членов Президиума, избранных на организационном Пленуме ЦК в день завершения работы XX съезда 27 февраля 1956 года, отсутствовали двое — А. И. Кириченко, возглавлявший Украинскую парторганизацию и находившийся в Киеве, и М. З. Сабуров — первый заместитель председателя Совета Министров СССР и одновременно председатель Госэкономкомиссии СССР. За пределами Москвы был и А. Б. Аристов — «рядовой» секретарь ЦК.

Возражений против открытия заседания не последовало, и Хрущев вопросительно произнес:

— О чем будем говорить?

По одной из версий, которой придерживались сторонники Хрущева, чтобы подчеркнуть коварство замысла заговорщиков, заманивших доверчивого Никиту Сергеевича в ловушку, заседание было созвано под предлогом обсуждения вопросов, связанных с празднованием 250-летия Ленинграда. Ничего не подозревавший Хрущев дал вовлечь себя в обсуждение малозначащих протокольных мероприятий. Заговорщики умышленно затягивали время, усыпляя бдительность Никиты Сергеевича. А между тем люди Булганина уже меняли кремлевскую охрану. И только когда Булганин получил подтверждение, что все посты заменены и усилены, что новая охрана получила строгий приказ не пропускать в здание правительства, где шло заседание высшего органа партийного руководства, ни единого человека, Маленков сказал то, ради чего они собрались:

— Мы хотим обсудить вопрос о Хрущеве. К такому решению пришла группа членов Президиума.

В зале нависла гнетущая тишина.

— Но поскольку речь пойдет лично о Хрущеве, — продолжал Маленков, — то ему не с руки сидеть в кресле председательствующего. Я предлагаю, товарищи, чтобы заседание вел не Хрущев, а Булганин.

— Правильно! — поддержали Молотов, Каганович, Булганин, Первухин.

Хрущев ошеломленно смотрел на сподвижников. Но поскольку пятеро из восьми присутствующих «полных» членов Президиума высказались за внесенное предложение, ратовавший за коллегиальность и демократизм в работе Хрущев, сделавший карьеру на осуждении единолично решавшего все вопросы Сталина, безропотно освободил место председателя, которое тут же занял Булганин.

— Слово имеет товарищ Маленков, — объявил Булганин.

Маленков, снятый Хрущевым два года назад с поста председателя Совета Министров и занимавший скромную должность министра электростанций — правда, в ранге заместителя председателя Совмина — произнес обличительную речь в адрес своего обидчика и внес предложение освободить его от обязанностей первого секретаря ЦК:

— Мы полагаем, что Никите Сергеевичу можно доверить портфель министра сельского хозяйства…

«Кричал и возмущался…»

Почти сорок лет в описании тех довольно темных событий господствовала точка зрения Хрущева и его сторонников. Все правильно: во все времена историю писали победители. Оттого она такая однобокая.

И только по прошествии времени, иногда довольно длительного, просыпается интерес к личностям побежденных, позволяющий выйти за рамки навязанных схем, густо оплевших наши представления, разобраться, что же в действительности произошло в июне пятьдесят седьмого.

Новейшие изыскания показывают, что официальные утверждения о внезапности выпада «антипартийной группы», берущие свое начало с хрущевских времен, не имеют под собой твердой почвы. Для Хрущева не было секретом, что ряд сподвижников по Президиуму ЦК не испытывают перед ним надлежащего пиетета, а некоторые открыто высказывают свое несогласие с его новшествами.

С Молотовым схватился, так сказать, на идейной основе. Тот выступил против освоения целины в гигантских размерах:

— Это нелепость, даже авантюра, — горячился обычно сдержанный и осторожный в устных суждениях Молотов. — Ты не знаешь, Никита, я не против самой идеи освоения целины, однако не в таких массовых масштабах. Лучше в обжитых районах поднимать то, что уже готово. Вот у тебя миллион рублей, больше нет. Что выгоднее — отдать их на целину или уже в обжитые районы, где возможности имеются? Надо средства в Нечерноземье вкладывать, а то совсем обезлюдеет. А в целину — постепенно, по мере возможностей.

— Все ясно, ты враг целины! — сердился Хрущев.

— Позволь, какой же я враг? Надо рассчитывать все-таки, как же можно государственные дела так делать?

Через год обсуждают на Президиуме: средства разбросаны, хлеб хранить негде, он сгнил, дорог нет. С учетом потерь получается, что собрали всего по два центнера зерна с гектара. Курам на смех.