Убогое Слово это написал я, многогрешный Игнатий, в возбуждение себе, в увещание к жительству подвижническому. Заметил я, что те предметы духовного учения, которые изложу письменно, особенно объясняются для меня самого, и иногда бывают небесполезны для возлюбленных братий моих по современности изложения. Если кто прочтет это Слово, тот да простит мне недостатки познания моего и слова! Если кто прочтет это Слово и найдет в нем что-либо полезное для души своей, того умоляю обратить внимание на это убогое Слово, и при понятиях, доставляемых им, тщательно рассмотреть себя.
Необходимо, необходимо всем вообще христианам исполнить с точностию завещания Спасителя, Который сказал: Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю: а иже погубит душу свою Мене ради и Евангелиа, той спасет ю [1000]. Любяй душу свою погубит ю, и ненавидяй души своея в мире сем в живот вечный сохранит ю [1001]. Что значит любить душу свою? Это — любить свое падшее естество, его свойства, оскверненные падением, его лжеименный разум, его пожелания и влечения, его правду. Что значит спасать душу свою в мире сем? Это — развивать свойства падшего естества, последовать своим разумениям и своей воле, созидать свою праведность из мнимых добрых дел падшего естества. Что значит погубить душу свою ради Христа и Евангелия, что значит ненавидеть душу свою? Это — познать и признать падение и расстройство естества грехом, это — возненавидеть состояние, произведенное в нас падением, и умерщвлять его отвержением поведения по своим разумениям, по своей воле, по своим влечениям; это — прививать насильно к естеству своему разум и волю естества, обновленного Христом, и поведение свое располагать по всесвятому Божию учению и по всесвятой воле Божией, открытых нам Самим Богом во Евангелии. Падшее естество наше враждебно Богу, последование разумениям и влечениям падшего естества есть стремление к верной и вечной погибели. По этой причине святые пустынные Отцы, наставники монашества и всего христианства, произнесли столько страшных изречений против последования своей воле и своим разумениям. Преподобный Пимен Великий говаривал: «Воля человеческая есть стена медная между Богом и человеком, камень, ударяющий против воли Божией. Если человек оставит ее, то и он может сказать: Богом моим прейду стену. Бог мой, непорочен путь Его [1002]. Если же оправдание соединится с волею, то человек развращается и погибает» [1003]. Под словом оправдание надо разуметь признание нами деятельности по своей воле справедливой или праведной; это служит верным признаком душевного расстройства и совращения с пути спасительного. Преподобный авва Дорофей говорит: «Я другой причины падению монаха не знаю, кроме последования воле и влечениям своего сердца. Говорят: от того или от другого падает человек; я же, как сказал, не знаю другой причины падения, кроме этой. Увидел ли ты кого падшим? знай: он последовал себе». Далее преподобный Дорофей повествует, что он, находясь в общежитии аввы Серида, руководствовался во всем наставлениями Духоносного старца Иоанна, вполне отвергая собственные разумения и сердечные влечения. Когда представлялась ученому и умному Дорофею какая-либо собственная мысль о духовном предмете, тогда он говорил себе: «Анафема тебе и рассуждению твоему, и разуму твоему, и ведению твоему» [1004]. Вот образец блаженной ненависти к душе своей, ненависти, заповеданной Спасителем душ и телес наших! Вот образец блаженного погубления души ради Христа и Евангелия для спасения души! Вот образец отношения Святых к падшему естеству!
Последуем, братия, учению Христову! последуем жительству, поведению, образу мыслей святых угодников Божиих! не остановимся для спасения нашего отречься от нашего падшего естества! для истинной любви к себе отвергнем обманчивую любовь к себе, наше самолюбие! для спасительной деятельности по заповедям Евангелия отринем от себя деятельность по законам естества падшего, возлюбленным для мира, враждебным Богу! Возненавидим мнимые добрые дела, возникающие из лжеименного разума, из движений крови, из сердечных чувств как бы ни казались нам наши чувства и помышления возвышенными, непорочными, святыми. Эти дела способны лишь к развитию в нас пагубных самомнения, гордыни, самообольщения. Они не просвещают очей души, как просвещает их заповедь Господня [1005]; напротив того, они усиливают слепоту души, делают эту слепоту неисцельною. Творящие их пойдут в вечную муку, как творящие добро естества падшего, добро, всегда смешанное со злом, добро оскверненное, от которого Господь, как от сатанинской мерзости, отвращает Свои всесвятые взоры. Для совершения добрых дел падшего естества не нужно быть христианином: они принадлежат всему падшему человечеству. Там, где совершаются добрые дела падшего естества, при громе похвал от мира, исключен, отвергнут Спаситель мира.
Дела веры, дела спасения, или, что то же, исполнение евангельских заповедей, принадлежат одним христианам. «Благое, — сказал об истинном добре преподобный Марк Подвижник, — не может быть веруемо или действуемо, точию о Христе Иисусе и Святом Дусе» [1006]. Исполнение евангельских заповедей вводит человека в истинное Богопознание и самопознание, в истинную любовь к себе, к ближнему, к Богу, в общение с Богом, которое развивается тем обильнее, чем усерднее и точнее исполняются евангельские заповеди. Общение с Богом, даруемое христианину еще во время земного странствования, есть залог блаженства небесного и вечного. Этот залог сам свидетельствует о своей верности, свидетельствует так ясно и сильно, что многие для сохранения его решились подчиниться величайшим скорбям, предпочли его временной жизни. Жалостно, горестно ослепление, с которым гордый мир презрительно смотрит на дела Веры Христианской, с которым он произносит о них суждение безумное и приговор, убийственный для мира. Какими ничтожными делами представляются для мира дела Веры в сравнении с громкими и живописными делами мира! Что повидимому за доброе дело — сознание своей греховности, за которое на мытаря излилась милость Божия? [1007] Что повидимому за доброе дело покаяние, при посредстве которого величайшие грешники примирились с Богом и наследовали вечное блаженство? Что за доброе дело исповедание Христа, исповедание, выраженное немногими, простейшими словами? и кем выраженное? выраженное казненным разбойником. Эти немногие простейшие слова ввели разбойника в рай, совершили то, чего не могли и не могут совершить все блестящие добродетели всего человечества. Слово бо крестное погибающим убо юродство есть, столь же бессмысленною представляется для них и деятельность по Евангелию. Спасаемым нам и слово крестное, и деятельность по Евангелию сила Божия есть [1008], исцеляющая и спасающая души наши [1009].
Святые Отцы всех времен постоянно выражали свое отношение к откровенному Божию учению словом: верую. В современном обществе, которое величает себя по преимуществу образованным и христианским, непрестанно раздается выражение сердечного отношения, залога к Божественному Откровению в слове: я думаю. Откуда явились эти залог и слово? из незнания христианства. Горестное зрелище, когда сын Восточной Церкви рассуждает о христианской Вере вне учения своей Церкви, противно ее учению Божественному, рассуждает своевольно, невежественно, богохульно. Такое рассуждение не есть ли отречение от Церкви, от христианства? Устрашимся нашего невежества, влекущего нас в вечную погибель; изучим христианство; возлюбим послушание Святой Церкви, возлюбленное для всех, имеющих знание Веры христианской. Соделаемся тщательными исполнителями евангельских заповедей, будем исполнять их, как рабы неключимые [1010], долженствующие исполнить долг свой, непрестанно погрешающие в исполнении его или исполняющие очень недостаточно. Евангелие да руководит нас к добрым делам, а не движение крови и нервов. Научимся совершать добродетели со смирением, а не с разгорячением, которому непременно сопутствуют и содействуют тщеславие и высокомудрие или гордыня. Когда Господь прольет в нас святой хлад смирения и от действия его остановятся волны чувств сердечных, тогда познаем, что разгорячение, совершающее возвышенные и громкие человеческие добродетели, есть плоть и кровь, не могущие наследовать Царства Небесного [1011].