Как демоны признают весьма важным для себя скрыть себя от человека, так для человека очень важно понять, что они начальные делатели греха, источник наших искушений, — а не ближние наши, не мы, когда проводим жизнь в служении Богу, — не какой-нибудь случай. Усмотрев врагов, постепенно научимся, под руководством слова Божия, бдительно наблюдать над ними и над собою, с твердостию сопротивляться им. Смиритеся, наставляет нас верховный Апостол, под крепкую руку Божию, да вы вознесет во время, всю печаль вашу возвергше Нань, яко Той печется о вас. Трезвитеся, бодрствуйте, зане супостат ваш диавол, яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити, ему же противитеся тверди верою [270].
Эта борьба, эти нападения демонов на спасающихся и молящихся попущены Самим Богом, суть следствия нашего произвольного падения, при котором мы подчинили себя власти демонов. Покоримся правосудному о нас определению Бога и подклоним главу под все удары скорбей и болезней, каковыми благоугодно будет Богу карать нашу греховность и наши согрешения во временной жизни, чтоб избавить нас от заслуженных нами вечных скорбей и болезней. Бог, попуская нам искушения и предавая нас диаволу, не перестает промышлять о нас; наказуя, не перестает благодетельствовать нам. Верен Бог, говорит Апостол, иже не оставит вас искуситеся паче, еже можете, но сотворит со искушением и избытие, яко возмощи вам понести [271]. И диавол, будучи раб и творение Бога, искушает не столько, сколько ему хочется, но сколько попустит ему мановение Божие; искушает не тогда, когда ему захочется, но когда дается на то дозволение [272]. На Бога возложим, по совету Апостола, все попечение наше о себе, все наши печали, всю нашу надежду, а для этого участим и усилим молитву к Нему.
Попущение демонам искушать нас необходимо для нашего преуспеяния: противодействуя нашей молитве, они вынуждают нас изумиться особенно искусному употреблению этого меча. Мечом молитвы сокрушается огненный меч Херувима, стрегущего путь к древу жизни, и победитель соделывается причастником живота вечного [273]. По неизреченной премудрости Божией содействует злое благому намерением не благим [274]. Когда в уединении нашем и при упражнении молитвой внезапно закипят в нас страстные ощущения и движения, нападут на нас лютые помыслы, предстанут нам в обольстительной живости греховные мечтания, — это знак пришествия врагов. Тогда — не время уныния; не время расслабления: время подвига. Воспротивимся врагам усиленной молитвой к Богу, и Он рассеет, прогонит врагов наших [275].
В невидимой брани не всегда и не скоро соделываемся победителями: победа — дар Божий, даруемый подвижнику Богом в свое время, известное единому Богу и определяемое единым Богом. Самые побеждения бывают нужными для нас. Здесь разумеются побеждения, происходящие от немощи и греховности нашей, а не от изменившегося произволения. Побеждения попускаются нам к нашему смирению для того, чтоб мы усмотрели и изучили падение нашего естества, признали необходимость в Искупителе, уверовали в Него и исповедали Его [276].
При таких побеждениях невидимые враги наши влагают нам стыд по причине побеждения, а по причине стыда расслабление в молитвенном подвиге, недоверие к нему, мысль о оставлении его и о переходе к благой деятельности посреди человеческого общества. Не вдадимся в обман! С самоотвержением и бесстыдством откроем нашу язву пред всеблагим и всемогущим Врачом нашим, заповедавшим это спасительное для нас бесстыдство и обетовавшим увенчать его отмщением соперникам нашим [277]. Положим в душе своей завет: до конца жизни не оставлять молитвенного подвига, из среды его прейти в вечность.
Наша стыдливость при побеждениях чужда смысла: она злая насмешка над нами врагов наших. Способен ли этот лист смоковничный — стыдливость с ее средствами — сокрыть согрешение человека от всевидящего Бога? Бог видит грех и без исповедания греха. Он ищет исповедания единственно для того, чтоб уврачевать. Если он завещал Апостолу Своему прощать согрешившего и кающегося брата седмижды на день, тем более Сам исполнит это над нами, непрестанно приносящими Ему молитву и покаяние [278].
Обратим тщательное внимание на нижеследующее: не двоедушие ли наше укрепляет врагов наших в борьбе с нами? не оно ли — причина частых побеждений наших? не сами ли мы упрочиваем власть и влияние наших врагов над нами, исполняя их волю исполнением наших плотских пожеланий, влечений, пристрастий? не прогневляем ли этим Бога, не удаляем ли Его от себя? не действует ли в нас миролюбие, оставляющее за нами наружность служителей Бога, отъемлющее существенное достоинство Божиих рабов, соделывающее в сущности врагами Бога? [279]
Муж двоедушен неустроен во всех путех своих добродетелей [280]: тем паче поколеблется он на пути возвышеннейшей, первенствующей добродетели — молитвы. Он отвергается Богом как ни теплый, ни студеный [281]. Он не возможет быть учеником истинной молитвы, приводящей учеников своих пред лице Божие для вышеестественного назидания, водящей их вослед Иисуса, если не отречется всего своего имения [282] — болезненных уклонений воли падшего человека к миру. Иже Христовы суть, плоть распяша со страстьми и похотьми [283]: только принадлежащие всецело Христу могут стяжать истинную молитву.
Ничтожное по видимому пристрастие, невинная по-видимому любовь к какому-нибудь предмету, одушевленному или неодушевленному, низводят ум и сердце с неба, повергают их на земле между бесчисленными гадами и пресмыкающимися пространного житейского моря [284]. Святые Отцы уподобляют подвижника, преуспевшего в молитве, орлу, а мелочное пристрастие — петле силка; если в этой петле запутается один ноготь орлиной могучей лапы, то орел делается неспособным воспарить горе, делается легкой и непременной добычей ловца [285]: тщетны тогда и сила и отвага царственной птицы.
Иди, — наставляют нас святые Отцы, заимствуя наставление из святого Евангелия, — продаждь вещественное имение твое и даждь нищим, и взем крест, отвергнись себя противодействием твоим пристрастиям и твоей падшей воле [286], да возможешь помолиться невозмущенно и без рассеянности [287]. Доколе живы в тебе пристрастия, дотоле наветуют молитву смущение и рассеянность.
Необходимо сперва отрешиться от вещественного имущества, расстаться с миром, отречься от него: только по совершении этого отречения христианин может усмотреть свой внутренний плен, темницу, узы, язвы, умерщвление души [288]. Борьба с живущею в сердце смертию, совершаемая при посредстве молитвы, под водительством Слова Божия, есть распятие, есть погубление души для спасения души [289].
Молитву соедини с благоразумным постом: соединение этих двух духовных оружий заповедано нам Самим Господом для изгнания из себя демонов [290]. Постяся, помажи главу твою и лице твое умый [291], заповедал Спаситель. По объяснению святых Отцов [292], елей, которым по обычаю того времени помазывали голову, означает милость, которая должна пребывать на нашем духовном суде, как и Апостол сказал: Облецытеся убо якоже избраннии Божии, святи и возлюбленни, во утробы щедрот, благость, смиренномудрие, кротость и долготерпение: приемлюще друг друга и прощающе себе, аще кто на кого имать поречение: якоже и Христос простил есть вам, тако и вы [293]. Лицо тела и души должно умывать слезами: они тогда появятся на глазах молящегося и постящегося, когда сердце его преисполнится милости к ближним, сострадания ко всему человечеству без исключений.