Государи действительно называют себя представителями бога, наместниками его на земле. Но разве страх перед владыкой, более могущественным, чем они, заставляет их всерьез заняться благосостоянием народов, которых провидение поручило их заботам? Разве страх, который должно было бы внушить государям представление о невидимом судье, перед которым - и никем больше - они, как утверждают, должны отчитаться в своих действиях, делает их более справедливыми, более человечными, менее кровожадными и более добрыми к своим подданным, более воздержанными в их удовольствиях, более внимательными к своим обязанностям? Наконец разве этот бог, о котором утверждают, что он правит королями, мешает последним притеснять тысячами способов народы, для коих они должны быть проводниками, защитниками и отцами? Стоит открыть лишь глаза, обвести взглядами всю землю, и вы увидите почти везде людей, управляемых тиранами, использующими религию лишь для более верного превращения рабов в скот, который они заставляют стенать под тяжестью своих пороков либо безжалостно приносят в жертву своим пагубным сумасбродствам.

Далекая от того, чтобы надеть узду на страсти королей, религия своими принципами сама надевает себе узду на шею. Она превращает королей в божества, капризам коих народам никогда не разрешается противоборствовать. В то время как религия снимает цепи с государей и освобождает их от уз общественного договора, она старается заковать в цепи умы и руки подданных, которых угнетают их государи. Разве удивительно, что боги земли считают, что им все дозволено, и смотрят на своих подданных лишь как на презренные орудия их капризов либо честолюбия?

Религия во всех странах делает из царя природы тирана жестокого, причудливого, пристрастного, прихоти коего - закон.

Богу-царю очень хорошо подражают его представители на земле. Религия повсюду кажется выдуманной, чтоб усыпить народы, находящиеся в оковах, и облегчить этим господам их уничтожение либо безнаказанно ввергать их в несчастья.

144.

Чтобы обеспечить себя от предприимчивости высокомерного первосвященника, желающего царствовать над государями, чтобы защитить свою личность от покушений легковерных народов, возбуждаемых священниками, многие короли Европы утверждают, что свои короны и права они получили непосредственно от бога и должны отчитываться в своих действиях только перед последним. Так как гражданская власть уже давно победила власть духовную, то священники, вынужденные уступить, подтверждают божественные права королей, проповедуют их народам, оставляя себе право изменить свое мнение на этот счет и проповедовать восстание каждый раз, когда божественные права королей перестанут сходиться с божественными правами духовенства. Мир между королями и священниками заключен за счет народов, но духовенство все же сохраняет свои притязания невзирая на все мирные договоры.

Столько тиранов и жестоких государей, несмотря на то, что совесть беспрестанно упрекает их в небрежности и развращенности, совершенно не боятся своего бога и предпочитают иметь дела с этим невидимым судьей, который никогда ни на что не возражает, чем с его священниками, всегда более покладистыми к повелителям, чем к подданным. Народы, доведенные до отчаяния, могли бы воззвать о причиняемой им несправедливости к божественным правам своих государей. Люди же, когда границы перейдены, набираются храбрости, и тогда божественные права тирана принуждены уступить естественным правам подданных.

Легче обойти богов, чем людей. Короли должны отчитываться в своих действиях только перед богом, священники должны отчитываться только перед самими собой; можно с полным правом полагать, что как те, так и другие значительно более уверены в снисходительности неба, чем в снисходительности земли. Значительно легче ускользнуть от суда богов, которых можно утихомирить с небольшими затратами, чем от суда людей, терпение коих исчерпано.

"Если вы отнимаете у государей страх перед могуществом невидимого, то какую узду противопоставите вы их заблуждениям?"

Пусть они научатся править, пусть они научатся быть справедливыми, уважать права народов, воздавать благом тем нациям, благодаря которым государи получили свое величие и силу; пусть они научатся бояться людей, подчиняться законам справедливости, чтобы никто не мог преступить безбоязненно эти законы, чтобы эти законы одинаково сдерживали и сильного, и слабого, и больших, и малых, и государя, и его подданных.

Страх божий, религия, ужас перед потусторонним миром - вот метафизические и сверхъестественные преграды, противопоставляемые горячим страстям государей! Но достаточно ли этих преград? Опыт дает ответ на этот вопрос. Противопоставлять религию злобности тиранов - это значит хотеть, чтобы туманные, ненадежные неразумные умозрения стали более могущественными, чем наклонности, которые должны усиливаться в них со дня на день.

145.

Нам беспрестанно восхваляют те бесконечные преимущества, которые религия доставляет политике; но стоит лишь раскинуть мозгами, чтобы увидеть без труда, что религиозные воззрения одинаково ослепляют и государей, и народы и не просвещают никогда ни тех, ни других ни об их истинных обязанностях, ни об их истинных интересах. Религия очень часто формирует бесцеремонных и безнравственных деспотов, которым послушны рабы, во всем обязанные давать отчет своим повелителям.

Не умея ни думать, ни познавать истинные основы управления, цели и права общественной жизни, действительные интересы людей, связывающие их обязанности, государи почти во всех странах становятся развратными, не ограниченными ни в чем, извращенными, а их подданные - униженными, несчастными и злыми. Чтобы избавить себя от труда изучать эти трудные предметы, сочли необходимым прибегнуть к призракам, которые до сих пор не только ничего не исправили, но увеличили несчастья человеческого рода и отвлекли его от вещей, в которых он заинтересован гораздо больше.

Разве тот несправедливый и жестокий способ, при помощи которого столькими нациями управляют здесь, на земле, не доставляет одно из сильнейших доказательств не только того малого действия, которое производит страх другой жизни, но также и того, что не существует провидения, которое интересовалось бы судьбой человеческого рода? Если существовал бы добрый бог, то разве не должен был бы он сознаться, что он странным образом пренебрегает в этой жизни подавляющим количеством людей? Может показаться, что этот бог создал народы лишь для того, чтобы они стали игрушкой страстей и безумий представителей его на земле.

146.

Если прочесть историю с некоторым вниманием, мы увидим, что христианство, сперва пресмыкавшееся, было внушено диким, но свободным народам Европы, ибо правители этих народов увидели, что основы новой религии благоприятствуют деспотизму и позволяют сосредоточить в своих руках неограниченную власть. Мы видим, с какой сказочной поспешностью варварские государи принимали решение обратиться в христианство, то есть принимали без всякой проверки систему, столь благоприятную для их честолюбия, и принимали все меры для того, чтобы обратить в эту религию своих подданных. Если служители этой религии частенько выступали впоследствии против своих раболепных принципов, то лишь потому, что теория влияет на поведение слуг господних лишь в том случае, когда она согласуется с их светскими интересами.

Христианство похваляется тем, что оно принесло человечеству блаженство, неизвестное предшествующим векам. Правда, греки никогда не признавали божественных прав тиранов, то есть узурпаторов прав отчизны. При господстве язычества никогда никому даже не могло придти в голову, что небо не хочет, чтобы народ защищался против свирепого зверя, нагло разоряющего страну. Христианская же религия захотела сохранить безопасность тиранов и установила своим принципом, что народы должны отказаться "от законной самозащиты. Таким образом христианские народы лишены права использовать основной закон природы, требующий, чтобы человек сопротивлялся злу и обезоруживал всякого, кто хочет уничтожить его самого. Если служители церкви часто разрешают народам возмутиться в интересах неба, они никогда не разрешают народам бунтовать против действительно реальных зол, либо против насилий известных лиц.