94 (Стр. 130) Т. е. до сведения К. С. Аксакова.
95 (Стр. 132) См. примеч. 85. Ниже -- совершенно неправильное рассуждение С. Т. Аксакова о характере влияния московских славянофилов на Гоголя. Здесь уместно вспомнить Чернышевского: "эти мудрые варяго-руссы, если и были в чем-нибудь виноваты, то разве в "Переписке с друзьями" (Полн. собр. соч., т. III, Гослитиздат, 1947, стр. 40). См. также вступительную статью к наст. изданию.
96 (Стр. 132) Речь идет о смерти младшего сына С. Т. Аксакова -- Михаила.
97 (Стр. 132) Имеется в виду "Отрывок из письма, писанного автором вскоре после первого представления "Ревизора" к одному литератору". Этот "Отрывок", напечатанный в шестой книжке "Москвитянина" за 1841 г. и в том же году в качестве приложения -- во втором издании "Ревизора", представлял собой блестящий авторский комментарий к комедии. "Отрывок" датирован 25 мая 1836 г. По мнению Н. Тихонравова и В. Шенрока, работа Гоголя над "письмом" была завершена в 1841 г. и, таким образом, его адресатом уже не мог быть Пушкин. Эта точка зрения, впрочем, не может считаться окончательно подтвержденной.
98 (Стр. 139) В. Г. Белинский неутомимо боролся со славянофилами, беспощадно разоблачая в своих статьях реакционный характер политических и эстетических позиций "холопов Поречья". Славянофилы ненавидели Белинского, справедливо усматривая в нем своего непримиримого идейного противника. Этим и объясняется злобный выпад против него со стороны С. Т. Аксакова.
"Секретное" свидание Гоголя с Белинским состоялось в начале января 1842 г. В связи с отказом московской цензуры разрешить к печати "Мертвые души" (см. письмо Гоголя к П. А. Плетневу от 7 января 1842 г. -- Письма, т. II, стр. 135--139), Гоголь обратился к гостившему в Москве Белинскому с просьбой захватить с собой рукопись в Петербург и посодействовать скорейшему ее прохождению через тамошние цензурные инстанции. Белинский охотно согласился выполнить поручение. Что касается "секретного" характера этого свидания, то оно объясняется нежеланием Гоголя разглашать перед московскими "друзьями" (Аксаковым, Шевыревым, Погодиным) своих отношений с Белинским. Встреча с ним Гоголя была для них полной неожиданностью. Они были сильно встревожены этим фактом и весьма опасались влияния Белинского на Гоголя.
Во время свидания критик пытался привлечь Гоголя к сотрудничеству в "Отечественных записках". От этого сотрудничества Гоголь в конце концов уклонился (см. В. Г, Белинский, Письма, Спб. 1914, т. II, стр. 308).
99 (Стр. 142) Это представление "Ревизора" состоялось не в 1840 г., а 17 октября 1839 г. См. письма Грановского к Н. В. Станкевичу от 25 ноября 1839 г. ("Т. Н. Грановский и его переписка", М. 1897, т. II, стр. 374--375), Н. П. Огарева к Герцену ("Русская мысль", 1888, No 11, стр. 1), Н. Ф. Павлова к Шевыреву от 20 октября 1839 г. ("Из собрания автографов Импер. публ. биб-ки", Спб. 1895, стр. 119). Об этом спектакле см. также в воспоминаниях И. И. Панаева (наст. изд., стр. 217).
100 (Стр. 145) В связи со столь необычной задержкой в получении Гоголем рукописи Белинский писал 31 марта 1842 г. В. П. Боткину: "Мертвые души" отправлены в Москву (цензурным комитетом) 7 марта, за No 109, на имя Погодина с передачею Гоголю. Но Гоголь не получал: подозревает Плетнев, Прокопович и я, что Погодин получил, но таит до времени, с целью выманить у него пока еще статейку для журнала" (В. Г. Белинский. Письма, Спб. 1914, т. II, стр. 292). Хотя подозрение Белинского и не подтвердилось (рукопись была задержана цензурным комитетом и получена Гоголем 5 апреля), но это место в его письме правильно раскрывает характер отношения Погодина к Гоголю.
101 (Стр. 145) Петербургская цензура вовсе не так благодушно отнеслась к "Мертвым душам", как это изображает Аксаков. Хотя рукопись и разрешено было после долгих хлопот печатать, но цензурный комитет при этом признал в ней 36 мест "сомнительными", кроме того от Гоголя потребовали внести существенные исправления в "Повесть о капитане Копейкине" либо снять ее вовсе и, наконец, изменить самое заглавие поэмы; вопреки воле автора, она должна была теперь называться "Похождения Чичикова или Мертвые души".
102 (Стр. 149) Гриша -- второй после Константина сын С. Т. Аксакова.
103 (Стр. 151) Ср. в воспоминаниях Погодина: "Гоголь ни за что на свете не хотел никому показывать своего паспорта, и его надо было клещами вытаскивать из его кармана. Он уверял меня даже, что когда ездит один, то никогда не показывает паспорта никому по всей Европе под разными предлогами. Так и при нас, не дает да и только: начнет спорить, браниться, и смотря в глаза полицейскому чиновнику, примется по-русски ругать на чем свет стоит его императора австрийского, его министерство, всех гонфалоньеров и подест, но таким тоном, таким голосом, что полицейский думает слышать извинения, и повторяет тихо: Signore, passaporti! Так он поступал, когда паспорт у него в кармане, и стоило только вынуть его, а это случалось очень редко; теперь представьте себе, что паспорта у него нет, что он засунул его куда-нибудь в чемодан, в книгу, в карман. Он должен наконец искать его, потому что мы приступаем с просьбами: надо ехать, а не пускают. Он начнет беситься, рыться, не находя его нигде, бросать все, что попадется под руку, и наконец, найдя его там, где нельзя и предполагать никакой бумаги, начнет ругать самый паспорт, зачем он туда засунулся, и кричать полицейскому: на тебе паспорт, ешь его, и проч., да и назад взять не хочет. Преуморительные были сцены. Кто помнит, как читал Гоголь свои комедии, тот может себе вообразить их, и никто более" ("Русский архив", 1865. No 7, стр. 890--891).
104 (Стр. 158) Этот отзыв чиновника Ф. И. Васькова характерен для того круга лиц, которые чувствовали себя как дома в семействе Аксаковых. Показателен и невозмутимо бесстрастный тон, с каким автор мемуаров воспроизводит весь этот реакционный вздор о величайшем произведении Гоголя.
105 (Стр. 159) История пресловутой брошюры "Несколько слов о поэме Гоголя "Похождения Чичикова или Мертвые души" такова. Она была написана Константином Аксаковым в форме статьи в июне 1842 г., одобрена его отцом и сдана в редакцию "Москвитянина". Погодин прочитал ее и склонен был принять. Но Шевырев, бывший главным критиком журнала, неожиданно воспротивился ее напечатанию. Тогда Аксаковы решили издать статью отдельной брошюрой. 7 июля 1842 г. было получено цензурное разрешение, и она вскоре вышла в свет. Брошюра вызвала большой шум в журнальных кругах, особенно после резкого выступления Белинского на страницах "Отечественных записок" (см. вступ. статью к наст. изд.). Гоголь, узнав о брошюре и о том впечатлении, какое она произвела, неодобрительно отнесся к выступлению К. Аксакова, причем -- не только потому, как ниже указывает С. Т. Аксаков, что брошюра "появилась не во-время". Гоголь был недоволен статьей К. Аксакова и по существу. В письме к С. Т. Аксакову от 18 августа 1842 г. Гоголь действительно отмечает: "ей брошюре рано быть напечатанной теперь"; но этой фразе предшествует другая: "Я был уверен, что Конст. Сер. глубже и прежде поймет, и уверен, что критика его точно определит значение поэмы". (Курсив наш. -- С. М.) (наст. изд., стр. 168.) Полгода спустя, когда С. Т. Аксаков однажды поставил вопрос в упор: "Я боюсь, что вы недовольны или досадуете за брошюрку Константина" -- Гоголь вежливо ответил (в письме от 18 марта 1843 г.), что он и "не думал сердиться на него за брошюрку", но тут же продолжил: "горе тому, кто объявляет какую-нибудь замечательную мысль, если эта мысль еще -- ребенок" (там же, стр. 184).
В течение многих лет брошюра Аксакова была предметом резкой критики со стороны прогрессивной журналистики. В 1860 г. ее высмеял Добролюбов в статье "Благонамеренность и деятельность" (Полн. собр. соч., Гослитиздат, 1935, т. 2, стр. 241--242).
106 (Стр. 164) П. В. Нащокин (1800--1854) -- один из московских друзей Пушкина. Будучи в молодости очень богатым человеком, он промотал все свое состояние и последние полтора десятилетия своей жизни сильно бедствовал. Гоголь пытался принять участие в его судьбе. Письмо, о котором Гоголь наводит справки у Аксакова, было им послано Нащокину 20 июля 1842 г. из Гастейна. В этом письме Гоголь сообщал о своих переговорах с откупщиком-миллионером Д. Е. Бенардаки относительно того, чтобы Нащокин стал воспитателем его сына.