Тогда, может быть, правильная дата установления ига – 1238 год?
Опять не проходит… Весной 1238-го Батый отступил в степи, успев натворить до того немало дел: множество городов Северо-Восточной Руси сожжено и разграблено, княжеские дружины и ополчения разбиты, великий князь Юрий Всеволодович погиб в сражении на Сити… Всё так. Но в чем же иго? Никакой выплаченной дани Батый с собой не увез, – лишь то, что награбил. Опустевший великокняжеский престол немедленно занял брат убитого Юрия, – Ярослав Всеволодович. И, что характерно, никаких ярлыков у монголов при этом не спрашивал.
И далее, до самого конца 1238 года, – та же картина. Никаких сборщиков дани, никаких поездок за ярлыками… Не то что о монголо-татарском иге, даже о завоевании говорить нет смысла: ни единого гарнизона на разоренных русских землях Батый не оставил, равно как не оставил какую-либо администрацию, управляющую от его имени.
Может, под иго мы попали в 1239 году? Или в 1240-м?
Нет, не попали. Были новые удары монголов по Руси, новые сожженные города и разоренные земли, – но ига не было. Русские княжества и монголы оставались в состоянии войны. А иго – это не война. Иго – это подчинение.
А потом Батый двинулся дальше, в Европу. Русь осталась за спиной разоренной, обескровленной, – но независимой. И лишь в 1242 году, когда монгольские тумены вернулись к русским границам, начались переговоры, завершившиеся – не сразу, через несколько лет – установлением системы межгосударственных отношений, называемых нами «игом». Именно нами, ныне живущими. Русские люди и в тринадцатом, и в четырнадцатом, и в пятнадцатом веке понятия не имели, что живут под каким-то «игом». В русских рукописных документах той эпохи можно встретить рассказы о «Батыевом побоище» и о «Мамаевом побоище», но нет ни слова ни о каком иге… Ни одного.
Термин «татарское иго» (монголы поначалу не упоминались) придумали и начали использовать польские хронисты в XV веке.
Забавно, согласитесь?
Поляки свою власть над теми русскими княжествами, что оказались в составе польско-литовского государства, «игом» почему-то не называли… Они без громких слов навязывали своих воевод и чиновников, свои законы, свою веру, свой язык, искореняя все русское. А монголо-татары, оставившие Руси самую широкую автономию, не вмешивавшиеся в дела управления и религии, – они, окаянные, установили, по мнению поляков, над русским народом свое иго…
По-моему, для таких случаев есть замечательная поговорка: уж чья бы корова мычала…
Дата свержения ига – 1480 год – вопросов вызывает ничуть не меньше.
И в самом деле – последний раз в Сарай русские князья приезжали за ярлыками на княжение в 1430 году; дань еще при Василии II, отце Иоанна III, посылалась в Большую Орду нерегулярно, от случая к случаю, сам Иоанн ничего не платил ко времени столкновения на Угре уже несколько лет. Ярлыка на великое княжение не получал, а в 1476 году вообще отказался даже формально признавать Ахмата своим сюзереном (знаменитое топтание ханской басмы).
То есть Государство Московское по меньшей мере за несколько лет до Угры покончило с политикой медленного и постепенного ухода из-под власти Орды и громко, на весь мир, продекларировало: вассальной зависимости больше нет. Была, да всё кончилась. Не признаём вашу власть.
Допустим, что заявить о чем-либо – это одно, а подтвердить свои заявления с оружием в руках – совсем другое. Но дело в том, что свою «декларацию независимости» Иоанн III уже подтверждал, и вполне успешно! В 1480 году состоялся далеко не первый поход Ахмата на Русь. До него были походы 1460 и 1465 годов, закончившиеся для татар неудачно. А в 1472 году произошло нечто весьма похожее на стояние на Угре: Ахмат, собрав большое войско, двинулся на Москву – решив наказать непокорного московского князя и восстановить сюзеренитет Орды над Московской Русью. Ну и заодно собрать всю невыплаченную за несколько лет дань, чтобы не ездить дважды… Иоанн этой затее активно воспротивился – русские и ордынские войска сошлись на берегах Оки у Тарусы, Ахмат несколько раз пытался переправиться, но не сумел и ушел восвояси, разорив и разграбив русский город Алексин.
То есть де-факто независимость от Большой Орды Иоанн отстоял еще в 1472 году. Однако концом ига считают не стояние на Оке, а случившееся восемь лет спустя стояние на Угре, хотя сценарий этих двух военных столкновений почти в точности повторяется… Вплоть до удара по Сараю, нанесенного в 1472 году вятскими ушкуйниками.
Повторяется, но лишь «почти». Взятие ордынской столицы в тот раз не состоялось, ушкуйники лишь разграбили торговые предместья Сарая. Неудивительно – Вятская республика, основанная и населенная выходцами из Великого Новгорода, великому князю Московскому не подчинялась и теплых чувств к нему не испытывала. За то и пострадала впоследствии, но это уже другая история.
Кстати, упоминавшийся выше историк допетровской поры Лызлов обозначил в своей «Скифской истории» окончание ига совсем другой датой – 1506 годом. И основания для такой датировки имелись веские.
Взятие вражеской столицы – без сомнения, большой успех в любой войне. Но сам по себе, в отрыве от остального хода боевых действий, особого значения не имеет. Наполеон, как известно, взял и разграбил Москву. Конечный итог известен – плачевный для корсиканца итог, прямо скажем. Еще один пример: в ходе Семилетней войны русские войска захватили в 1760 году Берлин, столицу враждебной Пруссии. Причем захват этот весьма напоминал состоявшийся за 280 лет до того штурм Сарая: небольшой вспомогательный корпус атаковал столицу, пока прусская армия вдалеке от нее воевала с австрийцами. Русские генералы наложили на город изрядную контрибуцию, сожгли оружейные склады и фабрики боеприпасов, а затем отступили, не дожидаясь подхода главных сил неприятеля. Пруссаков понесенный урон не подкосил – война продолжалась еще три года, и закончилась относительно выгодным для Пруссии миром.
То же самое произошло и после Угры – не сумев прорваться на московские земли, Ахмат разграбил полтора десятка русских городов, находившихся под властью Литвы, но вскоре был убит ногайцами и тюменскими татарами, позарившимися на богатую добычу.
Однако Большая Орда продолжала существовать, возглавляемая сыновьями Ахмата. И продолжала вести военные действия против Москвы и союзного русским Крыма. Более того, в ходе этих столкновений Иоанн III в 1502 году (по другим источникам – в 1501-м) вновь признал себя «холопом» Шах-Ахмата, последнего царя Большой Орды.
Впрочем, это признание вассалитета оказалось лишь дипломатическим маневром. Или военной хитростью. Шах-Ахмат стоял с многочисленным ордынским войском у ворот Крыма, у Перекопа, и готовился к вторжению во владения верного московского союзника Менгли-Гирея. Иоанну позарез нужно было отвлечь внимание от выдвижения в помощь крымцам большого московского войска под командованием все того же князя Ноздроватого, большого специалиста по ударам с тыла…
Хитрость вполне удалась – Шах-Ахмат, наголову разбитый союзниками, больше не смог собрать сколько-нибудь значительное войско, скитался по степям с небольшой кучкой приверженцев и в конце концов попытался укрыться от преследовавших его крымских татар в Польше. Идея эта оказалась не самой удачной придумкой последнего ордынского царя: поляки заточили его в темницу, где он и умер в 1506 году. Иоанн умер годом ранее, но как раз в 1506 году его сын, Василий III, начал чеканить серебряные монеты, на которых он первым из русских великих князей был поименован царем… До того царями на Руси называли лишь Чингизидов.
Казалось бы, названная Лызловым дата окончания ига – 1506 год – имеет неплохие шансы на признание историками последующих веков. И в самом деле: Большая Орда прекратила существование, последний царь ее умер, – да здравствует новый царь, Московский и Всея Руси!
Но не тут-то было… Термин «монголо-татарское иго» стал у русских историков общеупотребительным поздно, примерно в середине девятнадцатого века. И тогда же стали общепринятыми даты его начала и окончания: 1237-1480 годы.