— Я надеюсь, вы будете хорошей ученицей, — продолжала я.

Она засмеялась. Она хорошо понимала по-английски.

— Я думаю, что буду плохой ученицей. Я часто бываю плохой. Правда, фрейлейн Крац?

— Графиня очень способная, — отозвалась фрейлейн Крац.

Графиня рассмеялась.

— Она все испортила своим «очень», не правда ли, фрейлейн Эйрз? Сразу все стало ясно.

— Ну, фрейлейн Эйрз, — вставила фрау Стрелиц, — вы с фрейлейн Крац договоритесь об уроках. Давайте я сейчас отведу вас в вашу комнату, а затем вы побеседуете.

— Я отведу фрейлейн Эйрз в ее комнату, — объявила графиня.

— Ваше Высочество…

— Мое Высочество, — передразнила графиня, — сделает именно так, как пожелает. Пойдемте, фрейлейн, нам нужно познакомиться поближе, если нам придется изъясняться на вашем отвратительном языке, разве не так?

— Вы, конечно, хотели сказать «на моем прекрасном языке», — заметила я.

— Она засмеялась. — Я отведу ее… Занятия окончены. Крацкин и фрау Стрелиц, вы можете быть свободны.

Я была поражена ее повелительным тоном, но настроение у меня от этого не испортилось. Я чувствовала, что мне не придется скучать.

— Пусть сразу же принесут ее чемоданы, — приказала графиня. — Я хочу посмотреть, что она с собой привезла. — Она засмеялась мне прямо в лицо. — Я родом из Коленица, там у нас все грубые и неотесанные. Мы не такие культурные, как они в своем Брюксенштейне. До вас это уже дошло, фрейлейн Эйрз?

— Постепенно доходит.

Это ее рассмешило.

— Пошли, — сказала она. — Мне ведь нужно с вами разговаривать.

— По-английски, — заметила я, — не вижу причины, почему бы нам не начать сразу же?

— А я вижу. Вы всего-навсего гувернантка. А я графиня, избранница Великого герцога. Так что будьте осторожны.

— Наоборот, это вам нужно быть осторожной.

— Что вы хотите этим сказать?

— У меня есть собственные средства. У меня нет никакой необходимости в этой должности. Я это делаю только для собственного удовольствия. Мне не нужно зарабатывать себе на жизнь. Я хочу, чтобы вы знали обо всем этом с самого начала.

Она уставилась на меня, но потом опять рассмеялась. Обе женщины все еще стояли в дверях, и она крикнула:

— Вы что, не слышали, что я вас отпустила? Уходите немедленно. Я сама присмотрю за своей английской гувернанткой.

Я виновато улыбнулась фрау Стрелиц,

— Нам, наверное, и правда будет лучше остаться вдвоем, — сказала я. — Но я буду говорить с графиней только по-английски. Я решила, что это станет неоспоримым правилом.

Девушка была так удивлена, что даже не стала спорить. Я почувствовала, что выиграла первый раунд. И еще я завоевала уважение бедной затравленной Крацкин и одобрение фрау Стрелиц. Но мне предстояло иметь дело с графиней.

— Вот ваша комната, — сказала она, распахнув дверь. — Моя комната в конце коридора. Она конечно лучше вашей. Но для гувернантки и эта ничего.

— Позволю заметить, что меня она вполне устраивает.

— Она несомненно гораздо лучше тех комнат, к которым вы привыкли, — сказала она.

— Тут вы неправы. Я выросла в большой усадьбе, не менее роскошной, чем ваш замок.

— И вы действительно все это делаете… для собственного удовольствия?

— Можно сказать и так.

— Вы довольно молоды.

— Я имею достаточный жизненный опыт.

— Да? Жаль, что у меня его нет. Я не знаю и половины того, что хотела бы.

— Опыт приходит с годами.

— Сколько вам лет?

— В апреле будет восемнадцать.

— А мне пятнадцать. Не очень большая разница.

— На самом деле, очень большая. Следующие четыре года будут самыми важными в жизни.

— Почему?

— Потому что это время перехода ко взрослой жизни.

— Я в следующем году выхожу замуж.

— Я слышала.

— Люди все время говорят о нас.

— Потому что до них доходят кое-какие факты.

— Почему вы все время говорите по-английски?

— Потому что я здесь именно для этого.

— Это ограничивает наш разговор. Я много чего хочу у вас спросить, но не все понимаю, когда вы говорите по-английски.

— Это будет для вас стимулом в изучении языка.

— Теперь вы говорите как настоящая гувернантка. У меня их было так много, но они здесь не задерживаются. Потому что я трудный человек. Но у меня никогда не было таких, как вы.

— Теперь есть для разнообразия.

— Не думаю, что вы здесь задержитесь.

— Не дольше, чем вы будете во мне нуждаться.

— Боюсь, что вы уйдете раньше. Со мной, знаете ли, не просто.

— Я уже поняла.

— Бедная Крацкин боится меня до смерти. И фрау Стрелиц тоже немножко.

— Мне кажется, это не повод хвастаться.

— Почему нет?

— Потому что вам не следует лопаться от удовольствия только потому, что вы доставляете им неприятности. Очень просто драться с теми, кто не может дать сдачи.

— Почему они не могут мне дать сдачи?

— Потому что они здесь работают.

— А с вами мы тоже будем драться.

— Вот уж нет.

— Почему?

— Потому что я от вас не завишу. Если я вам не понравлюсь, вы можете меня выгнать. Но если вы мне не понравитесь, я просто уйду сама.

Она удивленно разглядывала меня. Потом улыбнулась.

— Как вас зовут.

— Фрейлейн Эйрз.

— Я имею в виду ваше имя.

— Анна.

— Я вас буду называть Анной.

— А как ваше имя?

— Вы же знаете. Все знают. Графиня Фрея из Коленица.

— Фрея. Так звали одну из богинь.

— Богиню красоты, — самодовольно сообщила она. — Знали ли вы, что когда Тор потерял свой молот, великан Трым согласился вернуть его, только если Фрея станет его невестой и приедет в страну Великанов?

— Да, знала. И Тор оделся Фреей и поехал в страну Великанов и забрал свой молот обратно. Мне эти легенды рассказывала моя гувернантка. Она часто ездила в отпуск в Черный Лес. Ее мать была немкой.

— Значит, у вас тоже была гувернантка. Она была хорошая? Вы ее любили?

— Она была очень хорошая, и я ее очень любила.

— Вы, наверное, были очень хорошей девочкой.

— Не всегда. Но у нас всегда были хорошие манеры.

— У кого это «у нас»?

— У меня и у моей сестры. — Я почувствовала, что слегка краснею, и она сразу это заметила.

— Где сейчас ваша сестра?

— Она умерла.

— Вам, наверное, очень грустно.

— Очень.

— Расскажите мне про вашу гувернантку.

Я рассказала ей все, что помнила про мисс Элтон и ее семью.

Ей было интересно, но я заметила, что ее мысли быстро перескакивают с одной на другую. Она заметила мои чемоданы.

— Вы будете их распаковывать? — спросила она.

— Буду.

— Я хочу посмотреть.

Под ее наблюдением я вынула свою одежду и развесила в шкафы. Она комментировала по ходу дела.

— Это уродство. Это еще ничего.

Я заметила:

— Я поняла, что вы имели в виду, когда говорили про манеры Коленица!

Она просто затряслась от хохота. На моем чемодане лежала книга. Она схватила ее и медленно прочла с сильным немецким акцентом:

— Стихи Роберта Браунинга.

Я сказала:

— Нам придется поработать над Вашим произношением.

Книга сама раскрылась на странице, которую я так часто перечитывала.

— «Песня Пиппы», — медленно прочла она. — «На дворе весна. Утро…». Я не могу. Стихи очень трудно читать.

Я взяла у нее книгу и прочла стихотворение вслух. Мой голос слегка задрожал, когда я дошла до последних строк.

«Бог на небе

Все в мире хорошо».

Я закрыла книгу. Она внимательно смотрела на меня. Я улыбнулась ей, и она улыбнулась в ответ.

Я подумала: «Все будет хорошо. Я полюблю свою маленькую графиню».

Следующие несколько дней были полны новыми впечатлениями. Ко всеобщему удивлению у нас с Фреей сразу же установились прекрасные отношения. Наверное, это произошло из-за некоторого равнодушия, которое я выказала в результате моей независимости и того, что я могу в любой момент уйти без ущерба моему финансовому положению. Это, конечно же, повлияло на мое поведение и на ее тоже. Я интересовала ее, а она меня. Ей нравилось проводить время со мной. Она была готова жертвовать своими другими занятиями ради «совершенствования моего английского», как она произнесла елейным голосочком. Мне не было трудно, потому что не нужно было готовиться к занятиям. У нее имелась языковая база, и ей нужно было только совершенствовать разговорную речь. Таким образом, мы просто разговаривали на разные темы. Если она делала ошибку, я на нее указывала.