– Это она тебе Липочку презентовала?

– Точно. Молодец, что помнишь.

Махов приказал явиться в восемь часов вечера к киоску возле станции метро "Василеостровская". Виктор отметил, что это место стало своеобразной мистической точкой отсчета для настигающих его в последнее время приключений. Он почему-то не сомневался, что и новая экспедиция закончится самым непредсказуемым образом.

Его внимание на минуту привлекли яркие, кричащие обложки "желтых" еженедельников, в огромнейшем количестве появившихся в последнее время. Виктор понимал, что подобные издания придуманы для того, чтобы помочь горожанам убить время, но объяснить их феноменальную популярность в России он не мог. Ну почему, спрашивается, в нищей стране появилось такое огромное количество желающих убить время? Раньше было принято считать, что время убивают богатые бездельники. Но чтобы этим занималась беднота потомственная… Это был неплохой парадокс, точно характеризующий современное умонастроение соотечественников. Виктор записал свой вопрос в записную книжку, ему захотелось поделиться своими рассуждениями с Фимкой. Тот, вне всякого сомнения, должен был с благодарностью ухватиться за столь красивый парадокс.

Виктор пребывал в отличнейшем настроении – желание действовать буквально переполняло его, голова была ясная, хотелось сыпать афоризмами и раздаривать направо и налево эпохальные замыслы и идеи. Но сначала ему следовало найти ответ на простой вопрос: почему в последнее время все достижения в построении теории нуль-транспортировки так или иначе связаны со станцией метро "Василеостровская"? Логично было предположить, что именно его активность привлекает в эту точку пространства таких разных людей, заставляя их работать на реализацию? А может и наоборот, в городе возле станции "Василеостровской" существует особая подпитываемая космосом зона – и его успехи объясняются как раз тем, что ему посчастливилось проживать поблизости от источника непознанной энергии. Существовала и третья возможность – ничего существенного Виктор не добился, так, чуть-чуть потешил самолюбие, а точек, где люди продолжают заниматься познанием мира в нашем городе тьма-тьмущая. И кто-то неведомый и вездесущий использует самомнение настырных людей в своих неведомых целях…

Махов задерживался. Поток людей, покидающих здание метро, казался неиссякаемым. Виктор на миг зажмурился, давая себе передышку, он не в силах был неотрывно наблюдать за передвижением огромнейшего количества отрешенных людей. А они все шли и шли, не обращая друг на друга ни малейшего внимания. Виктор не сомневался – если через полчаса любому из прохожих покажут его фотографию, никто его не узнает. Он не упрекал их – так уж устроена человеческая психика. Специалисты по рекламе давно учитывают в своей деятельности этот феномен, они прекрасно знают – реклама в вагоне метро работает, поскольку глаз тоскливо ожидающего своей станции человека непроизвольно цепляется за любую картинку, за любое слово. А при выходе из метро реклама не работает, людям некогда смотреть по сторонам – они наконец-то добрались до нужной станции и теперь им надо быстро уйти, освобождая место следующим за ними…

Виктора никогда прежде не посещали размышления о неприкаянности человека, чувствующего себя одиноким в толпе. Но на этот раз явная разобщенность людей почему-то задела его за живое. Что-то внутри горячо и болезненно откликнулось на это вопиющее отсутствие любопытства у такого огромного количества людей. Ему стало неприятно.

"Кошки любопытны, а люди – нет. Разве это правильно? – с горечью подумал он. – Как это люди умудряются прожить, не задаваясь вопросами, где они живут и зачем? Такого не пожелаешь и врагу"!

Виктор остро ощущал себя окруженным океаном безразличия, он стал задыхаться, словно ему не хватало свежего воздуха. Он еще раз зажмурился, рассчитывая, что это простое действие поможет ему снять ненужное напряжение. Когда же он открыл глаза, то почувствовал, что в мире что-то изменилось. Потемнело, что ли?

Движения людей стали более плавными. Создалось впечатление, что ему демонстрируют документальный фильм и прогоняют его с меньшей скоростью, чем снимали. Кое-что переменилось и с ощущением равнодушия, исходившего от толпы. Теперь ее воздействие воспринималось не столь болезненно – будто между толпой и Виктором сама собой возникла защитная стена, приглушающая отрицательные эмоции. Более того, он стал замечать, что на него стали посматривать с интересом. Ему даже приветливо улыбнулась какая-то незнакомая миловидная девушка.

"Мы раньше встречались?" – спросил Виктор.

Она не ответила, но заулыбалась еще сильнее. Виктор проводил ее взглядом. Девушка подошла к двери небольшого магазинчика на углу и, неразборчиво произнеся какую-то фразу, вошла внутрь.

Виктор был заинтригован. Он попытался восстановить слова девушки. И через некоторое время уже не сомневался, что она сказала: "Почему люди не пользуются магазинным переходом, это ведь экономит массу времени"! Да, именно это она и сказала!

Махова все еще не было видно, и Виктору захотелось разузнать, о каком это переходе говорила девушка? Ни о чем подобном он раньше не слышал, более того, самого существования этого странного магазина он до сих пор не замечал. Виктор с непонятным волнением открыл дверь и оказался в крошечном помещении, буквально два-три квадратных метра перед прилавком. Продавщица читала книгу, ни девушки, ни других покупателей не было.

"А куда же подевалась девушка?" – спросил Виктор, оглядываясь.

"О, у нас люди не задерживаются. Многие стремятся покинуть нас через служебный выход, говорят, что так быстрее", – с охотой откликнулась продавщица.

"Это и есть ваш знаменитый переход"?

"А мне-то откуда знать, я работаю здесь всего третий день".

"И мне можно воспользоваться"?

"Думаю, что можно".

Виктору показалось, что дальше отрывать продавщицу от чтения неприлично. Он решительно прошмыгнул в подсобное помещение. Собственно, это было вовсе не помещение, а что-то вроде тоннеля. Виктору захотелось во что бы то ни стало узнать, куда он ведет. Впрочем, присмотревшись, он понял, что это был не тоннель – скорее, очень длинная лестничная площадка. Очень длинная, неправдоподобно длинная. Больше всего происходившее напоминало очередное сновидение, но мысль эта была малопродуктивной, пришлось ее отбросить. Он продолжил свое путешествие. Справа по ходу была видна ядовито зеленая стена, кое-где прерываемая квартирными дверьми, а слева – широкие окна, с видом на захламленный двор.

Это был ни на что не похожий двор, не петербуржский. Ничего подобного Виктору до сих видеть не приходилось. Еще раз подтвердилось, что Петербург – город непредсказуемый, часто достаточно неудачно зайти за угол, чтобы очутиться в совершенно чужом месте. Вот и сейчас у Виктора возникло навязчивое ощущение, что он загадочным образом перенесся в Лондоне. Об этом говорил странный хлам, назойливо бросающийся в глаза, в Петербурге мусор выглядит совсем по-другому. Да и сам воздух казался чужим – совершенно непривычное сочетание температуры и влажности, не наш воздух, лондонский, конечно, лондонский… И эти надписи. На стенках по-английски пишут и в петербургских дворах, но подбор слов там довольно однообразен и специфичен… А здесь было продемонстрировано очень хорошее владение английским языком… Нет-нет, это был Лондон. Никаких сомнений не осталось.

Виктор перепугался. Назад бы он не пошел ни за какие коврижки. К тому же он и при желании не смог бы узнать дверь, через которую попал в этот проклятый коридор. У него оставался только один путь – вперед. И он побежал. Изо всех сил. До боли сжав зубы. Зажмурившись. Этот рывок принес ему неимоверное облегчение. Он почувствовал, что вырвался на волю. Открыв глаза, Виктор увидел, что стоит, тяжело дыша, возле газетного киоска. Перед ним была станция метро "Василеостровская", Санкт-Петербург, Россия.