Можно привести пример из экспериментальной практики. Здорового гипнотического субъекта, которому не нравилось выставлять напоказ свою ученость, который говорил только по-английски, в состоянии глубокого транса заставили продекламировать поэму "Лорелея" на немецком языке. Это было проделано как видимая часть эксперимента с памятью, который уже завершался, не сообщая ему, что он уже выучил поэму, и что она на немецком языке. Потом была внушена постгипнотическая амнезия этого задания.

Спустя две недели на одной из вечеринок, предварительно проведя соответственную подготовку, коллега автора предложил собравшимся развлечься тем, что они будут петь и читать стихи на польском, немецком, итальянском, французском и испанском языках. Прослушав все это с возрастающим недовольством, наш субъект заметил: "Я тоже могу произносить ничего не значащие слоги" -- и начал читать на память поэму "Лорелея".

Для сознательного мышления субъекта его реплики были не больше, чем бессмысленные слоги, произвольно произносимые в этой ситуации. Оказался необходимым повторный сеанс гипноза, чтобы убедить его в обратном.

Этот эксперимент отличается от истории болезни тем, что возможности в будущем в жизненной ситуации не составляли часть экспериментальной ситуации. Скорее всего, подсознанию испытуемого было дано специальное обучение, а позже была создана возможность, при которой эти навыки могли проявиться в ответ на внутренние личные потребности.

Что касается пациентов, то специальное, особое понимание будущего вырабатывалось в их подсознании, а их действительные жизненные ситуации создали реальные возможности для использования этих идей в ответном поведении в соответствии с их внутренними потребностями и желаниями.

Образец, модель, по которым пациенты сделали свои фантазии частью своей реальной жизни, совпали с обычной естественной эволюцией спонтанной реакции поведения в реальности. Они были подчинены терапевтическим внушениям и были только реакциями пациентов на их реальные ситуации.

Кроме того, их поведение проявлялось у них таким, каким оно возникало внутри них и в соответствии с их потребностями в их непосредственной жизненной ситуации.

Так пациент А., смутно думая о следующей встрече с автором и действуя под воздействием неожиданного импульса, попросил повышение жалования, что привело, в свою очередь, к целой серии событий. Пациентка Д. не покидала своего дома по убедительным причинам, которые она обсудила с автором, но все-таки сделала это, потому что ей хотелось иметь новое платье, которое ей нужно было надеть. А пациентка Е. ответила на свои фантазии поиском купального костюма, который бы удовлетворял ее подсознательным потребностям, связанным с ее отдаленным прошлым. Так же было и с двумя другими пациентками.

Тип фантазии, с помощью которых пациенты добивались своих целей, представляет значительный интерес и значение. Они не носили грандиозного подробного характера, которым обычно отличаются фантазии сознательного типа. Это фантазии, сохраняющие связь с представлениями о реально достижимых целях. Например, пациент А. был очень скромен, желая себе "просто хорошего здоровья". Он также не думал о. том, чтобы выиграть сражение, он просто хотел вести себя, как подобает мужчине. Мышление пациента В. не касалось получения продвижения по службе, а имело в виду повседневную реальность, связанную с упаковкой и переездом. Пациентка С. подтвердила реальность своих фантазий наличием шрама, а отец у нее был просто человек со смешным передним зубом. А пациентка Д. увидела себя в своей фантазии не звездой кино, а просто счастливой гостьей на свадьбе подруги.

Также было со всеми фантазиями относительно будущего у всех пациентов. Их фантазия не была бегом воображения, а серьезной оценкой в форме фантазии реальных возможностей, в соответствии с их пониманием самих себя.

Делать предположение о том, как и почему "проекция во времени" оказалась эффективным терапевтическим средством Для этих пациентов, весьма трудно. Едва ли здесь можно сделать что-то больше, кроме как провести параллель с практикой повседневной жизни. Примером, похожим на вышеуказанные случаи, может быть пример написания письма с согласием принять новую должность после долгих колебаний. Как только такое письмо написано, хотя еще и не отослано, сразу же возникает глубокое, сильное ощущение, что "жребий брошен", и ничего вернуть нельзя. Тогда возникает новая психологическая ориентация на силу принуждения, что создает новую организацию мышления и планирования. Написание письма представляет собой начало действия, и, когда действие начато, оно стремится к своему естественному развитию.

Очевидно у этих пациентов создание состояния диссоциации, в котором они могли бы почувствовать и поверить, что они достигли каких-то успехов в отношении себя, дало им глубокое ощущение выполненной реальности, что, в свою очередь, привело к нужной терапевтической ориентации.

СПЕЦИАЛЬНЫЕ МЕТОДЫ КРАТКОЙ ГИПНОТЕРАПИИ

Journal of clinical and experimental hypnosis, 1954, No 2, pp. 109--129.

Возникновение невротических симптомов представляет собой поведение защитного характера. Поскольку этот подсознательный процесс не контролируется сознанием, то он по своей природе слеп, идет наощупь в темноте и становится серьезной помехой для развития личности. Психотерапия такого извращенного поведения должна воздействовать на причину, вызвавшую эти изменения. Это, в свою очередь, предполагает не только желание и готовность пациента к терапии, но также наличие возможностей в соответствующей ситуации, ведущих к излечению. При отсутствии одного из этих необходимых условий, не говоря уже об отсутствии обоих, следует перестроить психотерапевтические методы и цели так, чтобы они как можно полнее отвечали общей реальной ситуации.

Что можно сделать с невротическими симптомами там, где реальности пациента и его жизненная ситуация представляют собой барьер для успешного лечения? Попытки снять симптомы с помощью гипноза, убеждения и упорядочения и т. д. обычно оказываются бесполезными. Почти неизбежно возникает возврат симптоматологии в той же форме или под другой маской, с повышенной сопротивляемостью дальнейшей терапии.

В этих случаях такой же бесполезной будет любая попытка сконцентрировать лечебные мероприятия вокруг того, что терапевт считает необходимым, правильным и желательным. Следует признать, что такой подход для этих пациентов неприемлем. Их общая модель регуляции поведения основывается на беспрерывной цепи неверной настройки, которая берет начало из действительных слабостей. Следовательно, любое исправление этой неверной настройки будет нежелательным, а иногда и невозможным. Таким же образом и реальности времени, и ограничения, накладываемые ситуацией, могут сделать всеобъемлющую терапию невозможной, а следовательно, неприемлемой и невыносимой для пациента.

Следовательно, правильно поставленная цель лечения -- это та, которая помогает пациенту функционировать настолько адекватно и конструктивно, насколько это возможно при наличии тех внутренних и внешних помех и препятствий, которые составляют часть жизненной ситуации пациента и его потребностей.

Следовательно, терапевтическая задача становится проблемой правильного использования невротической симптоматологии, отвечающей уникальным потребностям пациента. Такой подход должен адекватно обеспечить конструктивную настройку, используя непрерывную цепь невротических симптомов, но не устраняя их. Все это хорошо проиллюстрировано в описании нижеследующих историй болезни, где применялись специальные гипнотерапевтические методы, а именно -- замена симптома, трансформация, улучшение и индукция корректирующей эмоциональной реакции.

Замена симптома

В двух нижеописанных историях болезни не было готовности к лечению или благоприятной реальной ситуации. Следовательно, терапия основывалась на процессе подстановки другого симптома на методе, совершенно отличном от снятия симптома.