Если мы какой-либо народ озаглавим просто термином «смешанный», то этим скажем еще очень мало. Смешение народонаселения может быть чисто механическое, может быть и физиологическим. Оно может совершаться в различных степенях напряженности, зависящих как от относительной численности особей каждой из смешивающихся групп, так и от физиологической устойчивости рас в отношении передавания своих свойств и признаков. Без предварительного уяснения себе этих данных мы вряд ли сможем с ясностью судить об отрывочных фактах, получаемых из наших наблюдений. Все говорят, что великоруссы – смешанное народонаселение, и изучая их с антропологической точки зрения следует спросить себя прежде всего, как происходило это смешение, основываясь по крайней мере на письменных памятниках и на происходящем ныне перед нашими глазами.

Все данные говорят нам за то, что с Юго-Запада и Северо-Востока России шел приток тех колонизаторов Средней России, которых история называет Славянами. Путь их шел преимущественно по водным большим дорогам и по большим торговым и между племенным трактам. На первобытные племена, занимавшие центральную Россию, постоянно был наплыв в течение веков пришельцев, представителей высшей культуры и племени. В какой же относительной численности встречались друг с другом эти два различные антропологически элемента, как могли действовать они друг на друга кровным путем? Если в густонаселенную местность, представляющую более или менее компактную массу, однородную по своему кровному составу, попадает незначительное число переселенцев иной расы и если они выше по культуре, то оставляют несомненные следы своего прихода в языке, в нравах и обычаях, но с кровной точки зрения они совершенно исчезают в первобытном населении. Иное дело бывает, если в редко разбросанное, малочисленное население попадает сравнительно значительное число новых колонизаторов. Оно подчиняется новым колонизаторам земли, и притом не в смысле политическом или бытовом исключительно, а в смысле антропологическом, если только оба племени при соединении могут давать плодущия поколения. Известно, что кровные связи европейцев с некоторыми дикарями оказываются безплодными в результате: особи смешанной крови не выживают и удаляются самым естественным путем – раннею смертностью или просто вследствие отсутствия плода. Если мы соберем сведения об имевшейся в прежние времена густоте населения, то соединяя все эти данные, мы можем смело сказать, что новые пришельцы встретили сравнительно очень редкое народонаселение, тем более, что их число увеличивалось постоянно как прибытием новых пришельцев, так и в кровных сувенирах, оставленных в семьях первобытных жителей.

Может быть, некоторые и женились на туземках и делались оседлыми, но большинство первобытных колонизаторов было не таково. Это был народ торговый, воинственный, промышленный, заботившийся зашибить копейку и затем устроить себя по своему, сообразно созданному себе собственному идеалу благополучия. А этот идеал у русского человека вовсе не таков, чтобы легко скрутить свою жизнь с какой-либо «поганью», как и теперь еще сплошь и рядом честит русский человек иноверца. Он будет с ними вести дела, будет с ними ласков и дружелюбен, войдет с ними в приязнь во всем кроме того, чтобы породниться, чтобы ввести в свою семью инородческий элемент. На это простые русские люди и теперь еще крепки, и когда дело коснется до семьи, до укоренения своего дома, тут у него является своего рода аристократизм, выражающийся в отвращении к инородкам. Часто поселяне различных племен живут по соседству, но браки между ними редки, хотя романы и часты, но романы односторонние: русских ловеласов с инородческими камелиями, а не наоборот. Чтобы получить в этом фактическую уверенность, стоит просмотреть рассказы этнографов о вольности нравов многих инородцев в женских своих представителях в настоящее время. Граф А.С.Уваров сообщил мне сделанные им наблюдение в его имении, в котором русские находятся поблизости с мордвою, а именно, что русские никогда не женятся на мордовках, не веря их твердости нравов, искушать кои легко, как они знают по собственному опыту. Если мы допустим такие отношения, то увидим, что хотя мордва женится только между собою, но великорусское влияние, кровное и антропологическое, мало-помалу завоевывает в ней свое место. Этнограф, видя с одной стороны постоянную женитьбу мордвы в кругу своею племени и замечая, не смотря на то, все большее и большее постепенное обрусение, отнесет его к влиянию обычаев, языка, распространению русских нравов. Антрополог несколько скептически отнесется к этому исключительному влиянию языка и нравов, а припишет кое-что и природе, и постоянному, хотя и медленному, влиянию русской крови на народонаселение.

При обсуждении подобного влияния смешения рас на антропологические признаки нужно принять еще в соображение следующий, почти постоянно наблюдаемый факт. Женщина, сравнительно более доступная влиянию представителей более высокого развития, более высокой расы, редко снизойдет до представителя расы, считаемой ею за ниже стоящую. Помеси европеек с неграми крайне редки и принадлежат к случайным, можно сказать, эксцентричным явлениям, но негритянки и мулатки падки до европейцев. Не обязательные, а совершенно свободные сношения между негритянками и европейцами не редкость, как не редкость связи между последними и представительницами слабого пола у диких племен. Мужчины, неохотно налагающие на себя брачные узы с представительницами низших рас, весьма благосклонны к их жертвам, когда они приносятся без всяких обязательств с их стороны. В соприкосновение с инородцами, как это мы видим и теперь везде, куда проникают европейцы, приходят не семьи европейцев с семьями туземцев, а безсемейная европейская толпа мужчин в виде войска, матросов, искателей приключений, торговцев, весьма много вредящая антропологу в сохранении чистоты типа первобытных племен. Французы, англичане, испанцы при своих вековых сношениях с различными туземцами в своих колониях внесли весьма мало, если только внесли, придачи посторонней крови в свои семьи, но везде оставили резкие черты своего пребывания и своего культурного влияния в изменении туземных рас помощью образования значительного числа помесей с ними. Разве для первых русских колонизаторов, насадителей антропологического русского типа при их столкновении с первобытно населявшими Среднюю Россию племенами, могло быть иначе, когда еще и теперь мы видим сплошь и рядом факты, говорящие нам за то, что дело шло тем же путем, как и у других западных производителей смешанных народонаселении. Таким образом мне кажется вероятным, что обрусение инородцев было не исключительно бытовым и государственным, а также кровным, антропологическим. Для тех племен, для коих представлялось больше легкости к такому способу обрусения, этот процесс кончился давно и они вошли мало-помалу в состав русских, а для коих это было почему-либо нелегко, для тех осталась возможность сохраниться и до наших дней в большей или меньшей антропологической чистоте. Новгородские и киевские колонизаторы постоянно, в массе берегли чистокровность своей семьи, влияя на инородческие. Как долго в антропологическом отношении может передаваться кровь пришельцев более устойчивого племени, показывают малороссы. Их расположение к полякам и их племенное и историческое соперничество известны, и тем не менее в чертах лица малороссов поляки оставили по себе значительное число явственных памятников своего прохождения и пребывания. Это объяснить можно тем, что малороссиянки шли скорее на случайные капитуляции перед поляками, отличающимися действительно теми свойствами, которые делают их привлекательными в обществе, в женском кругу. Такие же сувениры оставить должны были и новгородцы, и другие славянские пришельцы в Средней России в инородческих племенах. За трагедиями и драмами истории, за великими факторами жизни народов, скрывается много романов, имевших значительное влияние на ход всех событий, а особенно антропологических и физиогномистических.

Подтверждение этому взгляду на ход обрусения можно найти и в народных песнях. Я сделал выписки из всех песен, помещенных у Сахарова, в коих указываются признаки антропологические; затем просмотрел изданные Этнографическим Отделом Общества Любителей Естествознания латышские песни и старался на основании этого материала убедиться в возможности получить какие-либо антропологические данные о русском населении этим путем. Так, когда в былинах говорится о Чуди, то она называется белоглазою: «Вырублю чудь белоглазую, перекошу сорочину долгополую». Латыш в своих песнях воспевает златовласых дев. Малорусс тоскует о черных очах: «Засыпано сырой земли на груди мои, склеилися черные очи на все ночи».