– Горничная и камердинер придут через несколько минут, – крикнула Марион из коридора. – Они, наверное, пошли за водой. Кухня находится довольно далеко от ваших комнат. Если вам что-нибудь понадобится, то просто позвоните или зайдите к нам. Наши комнаты расположены в самом конце коридора с правой стороны, а детская – прямо напротив наших комнат.

– Большое спасибо, – ответила Саманта, и Вейланд поспешно закрыл за собой дверь. Они с Йелем остались наедине.

Да, они остались наедине в его спальне.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

Йель первым нарушил молчание.

– Что мой брат сказал тебе? – спросил он.

Этот вопрос удивил ее и в то же время испугал. Саманта не знала, что ответить Йелю. Она подозревала, что ему не понравится то, что Вейланд вмешивается в их отношения.

– Он сказал, что очень рад тому, что мы гостим в Пенхерсте, – ответила она, покраснев от смущения. Она понимала, что Вейланд имел в виду, сказав ей это. Он напоминал Саманте о ее долге перед семьей и о том, что она обязана уговорить Йеля остаться в Англии.

Йель недовольно хмыкнул и пробурчал, что сомневается в этом.

– Ты не веришь мне? – спросила Саманта и направилась в гостиную.

– Я заметил, что ты всегда краснеешь, когда врешь.

Саманта прижала руки к щекам и сказала:

– Это из-за того, что в комнате слишком жарко.

Он шел за ней.

– Спокойной ночи, – сказала Саманта.

Он не ответил. Подойдя к стоявшему перед диваном столу, он взял с него зеленое пресс-папье.

– Я совсем забыл об этой вещице, – сказал он.

– Что это?

– Она принадлежала моему дяде Роско. Когда мне было столько же лет, сколько сейчас Джону, дядя рассказал мне о том, что эта вещица волшебная, потому что внутри нее живут эльфы. Каждый раз, когда случались какие-нибудь неприятности, он все объяснял проделками эльфов. Он сказал мне, что если я сначала подую на эту вещицу, а потом ее легонько потру, то это принесет мне удачу. И я проделывал это всякий раз, когда мне было страшно или нужна была помощь, – сказал Йель и провел пальцами по гладкому зеленому стеклу. – Я верил в эти сказки про эльфов, – подняв голову и усмехнувшись Саманте, сказал он. – Я даже помню, что сам пару раз обвинил эльфов в своих проделках. Первый раз – когда разбил любимую вазу своей матери, а второй раз – когда привел в гостиную Брейхолла охотничьих собак. Я боялся, что они замерзнут на улице под дождем. Оба раза мама была просто в ярости. Когда я рассказал ей про эльфов, она сразу же успокоилась. Вот так мне удалось избежать заслуженного наказания. Как все, однако, странно, – сказал Йель, оглядев комнату. – Я нахожусь сейчас в доме, знакомом мне с детства, и все-таки мне кажется, что здесь что-то изменилось. Я предполагал, что все будет таким же, как одиннадцать лет назад, и… действительно ничего не изменилось. Однако что-то все же не так.

– Одиннадцать лет – это очень много. Ты слишком долго отсутствовал.

– Да, но мне кажется, что я совсем не изменился. Изменились все остальные. Хотя мне казалось, ничто и никто не изменится. Я почему-то был уверен – когда я вернусь, Роско с Луизой по-прежнему будут живы, – сказал он и покачал головой. – И кто бы мог подумать, что любовь к детям сделает моего брата таким глупым и смешным?

– Глупым? Мне кажется, что это просто прекрасно, если мужчина так гордится своими сыновьями.

Йель положил пресс-папье на стол.

– Сэм, я хочу, чтобы эту ночь мы провели вместе, – сказал он.

На какую-то долю секунды ей показалось, что она его неправильно поняла.

– Почему? – хриплым голосом спросила Саманта. Она смогла произнести только одно это слово.

– Потому что, – ответил он, смущенно улыбнувшись. Саманта почувствовала, как у нее задрожали колени, и схватилась за ручку двери, чтобы не упасть. Эта дверь вела в ее спальню.

– Что-то мне не верится, что ты хочешь снова спать на полу, – сказала она. К счастью, она успокоилась, и ее голос уже не дрожал.

Йель подошел к ней и произнес:

– Нет, не хочу.

Саманта слегка отклонилась назад и почти прижалась спиной к двери.

Вытянув руку, Йель оперся на дверь. Его рука теперь находилась как раз над головой Саманты.

– Я вернулся в этот дом, и на меня нахлынули воспоминания, – сказал он. Саманта чувствовала его дыхание на своей шее. – Мне хочется, чтобы этой ночью со мной был кто-нибудь рядом. Что в этом плохого?

Ничего.

– Я не знаю, – пробормотала Саманта. Ей было трудно дышать. Когда он стоял так близко, у нее всегда путались мысли. В его черных глазах она увидела свое отражение. Он провел языком по своим губам, и Саманта поняла, что он собирается ее поцеловать. Это было так заманчиво, и все же…

Наклонив голову, Саманта проскользнула под его рукой, вбежала в свою комнату и закрыла за собой дверь. Она проделала все это так быстро, что он не успел даже шевельнуться.

Затаив дыхание, она прижалась спиной к двери. Ее сердце билось так сильно, что готово было выскочить из груди. Что же он теперь предпримет?

Она прислушалась… Через несколько минут она услышала, как хлопнула дверь его спальни.

Он так ничего и не сделал.

Она испытывала двойственное чувство. С одной стороны, Саманта была разочарована тем, что он так быстро сдался, а с другой стороны, ощутила огромное облегчение.

В этот момент раздался стук в дверь. Он прозвучал как гром среди ясного неба. От неожиданности Саманта едва не подпрыгнула на месте. Какая же она, однако, глупая! И чего она испугалась? Это ведь пришла ее горничная, Эмили, степенная и приветливая женщина, – принесла кувшин с теплой водой.

Саманта умылась этой водой. Жаль, что она не может так же легко смыть все свои тревоги и заботы!

– Вы чем-то обеспокоены, миледи? – спросила Эмили. – Садитесь в кресло и позвольте мне расчесать ваши волосы.

Именно этого Саманте сейчас хотелось больше всего. Постепенно она успокоилась и расслабилась.

– Это было чудесно, Эмили. Большое тебе спасибо, – сказала Саманта.

– Благодарю вас, миледи, – ответила горничная, помогая Саманте надеть ее выцветшую от времени фланелевую ночную рубашку. Затем Эмили помогла ей также и лечь в постель, после чего ушла. Саманта думала, что сразу же заснет крепким сном, как только ее голова коснется подушки. Однако она ошибалась.

После ухода горничной она еще долго лежала с открытыми глазами и рассматривала желтовато-оранжевый шелковый балдахин, висевший над ее кроватью. Интересно, спит ли сейчас Йель? Скорее всего, спит. У него, похоже, очень крепкие нервы, и он никогда не беспокоится из-за всяких пустяков.

Время шло, минуты казались Саманте часами.

Почему она не пустила Йеля к себе в постель? Ведь Вейланд хочет именно этого. Она жена Йеля, и это ее супружеский долг.

Она не подпускала его к себе, когда они ночевали в гостинице, и ее совершенно не мучила совесть. Что же сейчас изменилось? Откуда взялось это чувство вины?

Что ж, здесь все понятно. Дело в том, что она сама очень хотела быть с ним… Однако по совершенно другим соображениям.

Она хотела иметь семью. Увидев сыновей Вейланда, она поняла, что очень хочет иметь собственных детей. Раньше она завидовала тем матерям, детям которых помогала появиться на свет, а теперь она хотела завести собственных. И именно сейчас это стало возможным. Вполне вероятно, что она уже носит под сердцем ребенка… Хотя она чувствовала себя сейчас так же, как и до замужества.

Снова ее мучила все та же нестерпимая тоска, и снова она ощущала в душе пустоту. Только если раньше она не понимала, откуда взялась эта пустота, то теперь ей все стало ясно.

Ей очень хотелось любви.

Однако Йель не любит ее. Он собирается уехать и бросить ее.

Но когда он уедет, у Саманты останется его ребенок, и она всю свою любовь отдаст этому маленькому человечку. Кроме того, Вейланд и его семья не посмеют отвернуться от нее, если она станет матерью ребенка Йеля.

И все-таки душа у нее была не на месте. Как-то уж слишком хладнокровно она действует. Даже, можно сказать, непорядочно… Ведь, вспоминая о его ласках, она чувствует, как внизу живота разливается приятное тепло.