И не только она одна потрясенно молчала. Все находившиеся в кухне женщины вдруг замерли, удивленно вскинув брови. На их лицах застыло выражение крайнего изумления.

И в этот момент Саманта ощутила его присутствие. Он был здесь, в этой комнате. Он – Марвин Браун.

Медленно повернувшись, она посмотрела на него – и от ужаса у нее прямо-таки волосы на голове стали дыбом. Он стоял, как говорится, в чем мать родила, прислонившись к дверному косяку.

Зрелище было таким, что просто дух захватывало. Его взъерошенные после сна черные волосы торчали в разные стороны, а лицо покрывала густая и уже довольно длинная щетина, ведь он уже несколько дней не брился. Он смотрел на них, тоже вытаращив от изумления глаза. Лицо его было мрачным и злым.

– Где я, черт возьми, нахожусь? – наконец пробормотал он.

ГЛАВА 4

Пошатываясь от слабости, окончательно сбитый с толку, Йель пристально разглядывал пятерых почтенных дам, расположившихся за кухонным столом. Дамы, в свою очередь, тоже уставились на него, широко раскрыв от удивления глаза.

Какой, однако, странный сон ему снится!

Мисс Нортрап, эта упрямая и несговорчивая дочь викария, тоже была здесь. Она стояла возле стола в черном траурном платье и держала в руках чашку с чаем.

Увидев его, она, похоже, окаменела от ужаса.

Ему уже не раз снилось, как он появляется голым на людях, но он до сих пор не мог понять, что это может означать.

На этот раз его сон был очень ярким, почти реальным.

Одна из дам тихо застонала от страха и выронила чашку.

Звук разбившегося фарфора вывел женщин из оцепенения, и за столом поднялся настоящий переполох.

Женщина, разбившая чашку, резко вскинула руки и закрыла ими глаза, чтобы не видеть его. Другая дама завизжала так громко, что у нее даже затряслись ленты на шляпе, и попыталась залезть под стол, который так зашатался, что начали падать и другие чашки. Жена хозяина гостиницы пыталась удержать их. Две чашки она поймала почти у самого края. Как же странно, что и она тоже ему снится…

Мисс Нортрап схватила его за руку и с неожиданной силой потащила назад, в спальню.

От смущения он покраснел до корней волос. Черт возьми, да ведь он совершенно голый! И в таком виде он предстал перед женой хозяина гостиницы и… дочерью викария!

Впихнув его в спальню, мисс Нортрап плотно закрыла за собой дверь.

– Мистер Браун, – совершенно спокойно сказала она, – почему вы разгуливаете по дому в… в чем мать родила?

Йель сдернул с кровати простыню и, завернувшись в нее, завязал на талии.

– А где, черт возьми, моя одежда? И кто такой мистер… – произнес он и замолчал, чтобы не выдать себя.

Он вспомнил свой ночной визит в фамильный склеп, когда он назвался мистером Брауном.

– Что вы сказали? – тут же спросила она тоном инквизитора.

Он быстро сменил тему разговора, рассудив, что лучшая защита – это нападение.

– Как я здесь оказался? Ведь я нахожусь сейчас в доме викария, не так ли? И где моя одежда! – с раздражением повторил он. – После того как я появился на этом вашем девичнике в чем мать родила, я чувствую себя последним идиотом.

Услышав его слова, она невольно улыбнулась. Саманта пыталась скрыть свою улыбку, однако он заметил, как дрогнули ее губы, и это несколько позабавило его.

Он был готов биться об заклад, что, улыбаясь, она становится чертовски привлекательной девчонкой.

– Мистер Браун, позвольте мне вам все объяснить. Будет лучше, если вы присядете. Я не уверена в том, что вы окончательно выздоровели. Дело в том, что вы были больны.

И тут он, наконец, все вспомнил. Вспомнил он и то, что с ним приключилось в гостинице.

– Вы говорите, что я выпил слишком много бренди? – спросил он, припоминая, как его после этого тошнило. Все это довольно странно, ведь его еще ни разу в жизни не тошнило от спиртного. Похоже, он так напился, что у него просто отшибло память. Впрочем, прежде с ним такого никогда не случалось.

– У вас был грипп, сэр. Вы действительно очень много выпили, но заболели совсем по другой причине. Когда хозяин гостиницы понял, что вы серьезно больны, он отправил вас ко мне.

В этот момент он вспомнил о чем-то, и воспоминание это было приятным.

– Я помню, вы ухаживали за моим отцом… – сказал он и сразу же замолчал, поняв, что снова допустил ошибку. Как же это нелегко – выдавать себя за другого человека!

А мисс Нортрап не так-то просто было обмануть.

– За вашим отцом? Я не знаю вашего отца.

Йель чуть не выдал себя с головой. Его чувства к отцу были еще такими хрупкими, такими ранимыми, такими беззащитными…

– У меня в голове все спуталось из-за этой болезни, – запинаясь, объяснил он и вдруг осознал, что это чистая правда.

Он очень устал. Похоже, он еще не совсем выздоровел. Но как бы то ни было, он должен уехать из Спраула. Что скажут Вейланд или Твайла, если узнают о том, что он здесь околачивается? Или того хуже, если они узнают, что он появился перед деревенскими дамами в таком виде?

Нет, Йелю совершенно не хотелось встретить кого-нибудь из родственников. Он уже достаточно опозорил свою семью. Лучше всего, если все по-прежнему будут считать его мертвым. Он сейчас оденется, сядет на свою горбатую лошаденку, на которой приехал из Лондона, и вернется на свой корабль. В конце следующей недели он снова отправится на Цейлон.

Заметив, что на ночном столике лежит его кошелек с деньгами, он взял его и протянул Саманте.

– Вот, возьмите. Это плата за все ваши хлопоты и за причиненное мной беспокойство. Вы спасли мне жизнь, мисс Нортрап, и я вам за это безмерно благодарен.

– Я не возьму ваши деньги, мистер Браун. Я ухаживала за вами не ради денег.

– Я не милостыню вам предлагаю, мисс Нортрап, а достойную оплату за добросовестно выполненную работу, – сказал он и мысленно добавил, что, судя по ее виду, она явно нуждается в деньгах. Девушка была очень худой, а ее одежда совсем износилась.

Еще в гостинице «Медведь и буйвол» он случайно услышал, как хозяин жаловался своей жене на «своенравную мисс Нортрап». Ему удалось подслушать еще кое-что интересное. Оказывается, вся деревня пытается выдворить ее из дома викария и переселить к двум престарелым дамам.

Что ж, ее действительно можно пожалеть. У нее такие живые и умные глаза, а на нее собираются поставить клеймо старой девы и, так сказать, сдать в архив.

– Мне не нужны ваши деньги, – решительно заявила она. – Если вы считаете, что должны заплатить за ваше лечение, то отдайте эти деньги бедным.

Йель несколько изменил свое мнение о ней. Хозяин гостиницы был прав – она своенравная, упрямая и очень гордая. Теперь понятно, почему она до сих пор не вышла замуж.

Йель бросил кошелек с деньгами на кровать. Он все равно собирался оставить его.

– А сейчас, если вы будете так любезны и принесете мне мою одежду, то я оденусь и покину ваш дом, – сказал он.

Она уже открыла было рот, чтобы снова отказаться от его денег, но так ничего и не сказала.

– Мисс Нортрап, неужели вы онемели? – язвительно спросил он. – Я просто удивлен.

– О Господи! – пробормотала она, взволнованно вздохнув.

– Что такое?

– Я сожгла ее.

– Сожгли что?

– Вашу одежду.

Йель едва не задохнулся от злости.

– Я сожгла вашу одежду, поскольку боялась, что она заразная, – поспешно объяснила она. – А сейчас я должна вернуться к своим гостям, – добавила Саманта. Не успел он и глазом моргнуть, как она открыла дверь и вышла из комнаты.

– Сожгла мою одежду? – снова повторил он. Он далеко не сразу осознал смысл ее слов, но когда наконец понял…

«Она ведь сожгла мою одежду!» – пронеслось у него в голове, и он посмотрел на полуоткрытую дверь.

– Мисс Нортрап, но мне больше нечего надеть. Я не привез с собой никаких вещей! – крикнул он.

Весь его гардероб остался на корабле, который стоял в лондонской гавани. Еще он заказал кое-что у портного, но эти вещи пока не готовы. Он был так ошеломлен известием о смерти отца, что отправился в дорогу, совершенно не подготовившись к такому путешествию.