– Может, все-таки вызвать охрану? – спросила она.

– Не стоит. Сейчас мы все уладим, – махнул рукой Ник.

Неодобрительно покачав головой, Марджори, пятясь, удалилась.

Бородач шагнул вперед и выпятил грудь, но Ник и бровью не повел. Он почувствовал себя леопардом посреди саванны, где пропахший кислым потом и дешевыми сигарами павиан, ощерившись, скачет и кривляется, чтобы напугать его своими прыжками и ужимками.

Нику очень хотелось несколькими сильными и точными ударами положить конец этому нелепому представлению, но он напомнил себе о том, что директору корпорации «Стрэттон» не пристало опускаться до рукоприкладства. К тому же перед ним явно стоял один из пяти тысяч бывших сотрудников корпорации, уволенных за последние два года. Этим бедолагам есть на что злиться!.. Нет, лучше не лезть в драку, а успокоить этого типа, дать ему выговориться…

Ник жестом предложил бородачу занять пустующий стул, но тот отказался садиться.

– Как ваше имя? – как можно миролюбивее спросил Ник.

– Мильтон Деврис не стал бы спрашивать! Он знал всех рабочих в лицо!

Нику осталось только пожать плечами. Сказки! Конечно, добродушный папаша Деврис, почти сорок лет управлявший «Стрэттоном» до появления Коновера, был рубаха-парень, но разве кому-то упомнить в лицо десять тысяч человек!

– У меня память на имена гораздо хуже, – сказал Ник. – Представьтесь, пожалуйста.

– Льюис Госс.

Ник протянул ему для рукопожатия руку, но Госс ткнул ему в грудь толстым и коротким пальцем.

– У тебя тут блестящий стол, компьютер и все такое!.. А когда ты уволил половину рабочих на заводе, ты хоть думал, кого увольняешь?

– Еще бы! – ответил Ник. – Послушайте, мне очень жаль, что вы остались без работы…

– Я здесь не потому, что меня уволили, – меня никто не посмеет уволить! – а для того, чтобы сказать тебе, что это тебя надо гнать отсюда в три шеи! Думаешь, если высунешь нос в цех раз в месяц, всё и всех там знаешь? Да там же люди работают! Четыреста пятьдесят человек. Мужчины и женщины. Когда им в первую смену, они встают в четыре утра! А что им еще прикажешь делать? Им надо кормить семью, платить кредит за жилье, лечить детей и стариков-родителей… Ты хоть понимаешь, что из-за тебя многие из них останутся без крыши над головой?!

– Послушайте, Льюис, – устало прикрыв глаза, проговорил Ник. – Может, все-таки дадите мне ответить?

– У меня для тебя один бесплатный совет!

– Бесплатный – только сыр в мышеловке.

Льюис Госс и бровью не повел.

– Лучше подумай как следует, что ты делаешь, – продолжал он. – Если уволенным завтра же не вернут работу, завод станет!

– С какой это стати?

– Мы уже договорились. Сейчас с нами ползавода. Или даже две трети. А стоит нам начать, как за нами пойдут остальные. Мы все уйдем завтра на больничный. И будем сидеть на больничном, пока наших товарищей не примут обратно. Давай лучше по-хорошему, – самодовольно ухмыльнулся Госс желтыми от табака зубами. – Не трогай нас, и мы тебя не тронем.

Ник сверлил Госса взглядом. Неужели это правда? «Стрэттону» будет тяжело оправиться после такой забастовки, особенно если она перекинется на остальные его заводы…

– Подумай об этом как следует в своем «мерседесе» по пути домой в коттеджный поселок за трехметровым забором! – продолжал Госс. – Подумай, стоит ли тебе губить компанию, которой сам командуешь.

«У меня „шевроле“, а не „мерседес“, – хотел было ответить Ник, но Госс поразил его „коттеджным поселком за трехметровым забором“. – Откуда этой горилле знать, где он живет? В газетах об этом не писали, хотя молва, конечно, разлетается быстро… А может, это скрытая угроза?»

Заметив, как Ник побледнел, Госс злорадно ухмыльнулся:

– Да, я знаю, где ты живешь.

У Ника в глазах потемнело от ярости. Вскочив с кресла, он бросился на Госса:

– Ах вот ты как!

Потом, с трудом взяв себя в руки, Ник Коновер опустил сжатые кулаки. А как ему хотелось придушить Госса, схватив его за воротник засаленной фланелевой рубашки! Теперь, стоя рядом с верзилой, Ник хорошо видел, что у того под одеждой не играют мускулы, а колышутся складки жира.

Льюис Госс вздрогнул и было попятился, но тут же спохватился:

– Будь уверен, все знают, что ты живешь в огромном доме рядом с другими богачами, а вокруг ваших домов трехметровый забор, – прошипел он. – Кто еще в нашей компании может себе это позволить?

Ник Коновер успокоился быстрее, чем рассвирепел. Ах вот оно в чем дело! А он-то испугался…

Подойдя совсем вплотную к Госсу, Ник бесцеремонно ткнул его пальцем в грудь прямо между словами «Харлей» и «Дэвидсон»:

– А теперь слушай меня. Помнишь собрание в цеху по сборке стульев два года назад? Помнишь, как я говорил, что у нас проблемы, и нам надо бы уволить многих из вас, но этого можно избежать? Помнишь? Тогда ты, кажется, не сидел на больничном!

– Помню, – нехотя пробормотал Госс.

– А помнишь, как я просил вас перейти на неполный рабочий день, чтобы никого не увольнять? И что вы мне на это ответили?

Госс опустил глаза.

– Никто из вас на это не пошел. Никто не согласился получать меньше денег, лишь бы его товарищей не уволили.

– Легко говорить…

– А когда я спросил, согласны ли вы на сокращение вашего социального пакета? На то, что мы не будем оплачивать ваш обед в столовой, спортзал, не будем развозить вас по домам? Кто из вас ответил: «Да, мы обойдемся без этого, лишь бы наших товарищей не уволили»? Кто?

Госс окончательно помрачнел.

– Да никто. Ни один человек. Никто из вас не пожертвовал ради своих же товарищей ни центом. Да вообще ничем. Лучше набить себе под завязку брюхо бесплатной едой, а товарищи пусть мрут с голоду без работы? Да? – От ярости и возмущения у Ника потемнело в глазах. – Да будет тебе известно, я не только уволил пять тысяч человек, я еще и спас от увольнения всех остальных работников наших заводов. Ты хоть представляешь себе намерения наших хозяев в Бостоне? Думаешь, им есть до вас дело? Им есть дело только до наших конкурентов. А те уже давно не делают ни столов, ни стульев в Мичигане. Теперь они всё производят в Китае! Понял? Ты хоть представляешь, какая низкая себестоимость у их мебели?.. Так вот, наши хозяева давно настаивают, чтобы я вас всех уволил. Тогда они перенесут производство в Китай. Ну и что ты будешь тогда делать?

– Не знаю… – Госс переминался с ноги на ногу.

– Не знаешь, и пошел к черту! Иди! Бастуй! Тогда меня завтра же уволят, а новый директор послезавтра закроет все заводы и уволит всех вас… Знаешь что, иди лучше пакуй чемоданы и… учи китайский!

Госс шмыгнул носом и неожиданно тонко пискнул:

– Теперь вы меня уволите?

– Тебя? Неохота марать об тебя руки. Марш в цех!

Льюис Госс, пыхтя, выскочил из кабинета, а в дверях снова возникла Марджори Дейкстра:

– Мистер Коновер, вам срочно надо ехать домой!

– Что случилось?

– Звонили из полиции! Поезжайте немедленно!