— Это был бы отличный сюрприз для тебя.

— Мне не нравится все это, Яго.

— Тебе не нравится то, что ты унаследуешь Остров?

— Мне не нравится, когда морочат голову. Изволь рассказать мне все сейчас.

— Разве ты еще не выяснила все до мелочей? Кто же инфоромировал тебя?

— Я виделась с мистером Фенвиком, секретарем отца, он сообщил мне адрес юридической конторы «Мерри, Фэйр и Данн». Мистер Данн ознакомил меня с завещанием.

— Значит, тебе все уже известно. А как ты вышла на Фенвика?

— Его для меня разыскал Майкл Хайдрок.

— О-о? Хайдрок заинтересовался твоим наследством?

— Что ты имеешь в виду?

— То, что ему пришлось изрядно потрудиться, выполняя твою просьбу найти Фенвика.

— Со стороны Майкла это не более чем любезность. Зачем предполагать, что он охотится за наследством? Хайдрок достаточно богат, насколько я могу судить. И то, что унаследую я, его не интересует.

— Как знать… Иной раз тот, кто кажется состоятельным и процветающим, на деле оказывается по уши увязшим в долгах. С людьми богатыми такое сплошь и рядом случается.

Я подумала: Яго специально уводит разговор в сторону. При этом пытается нападать, вместо того чтобы защищаться и оправдываться.

— Ты все знал, еще когда приезжал первый раз в Лондон.

— Эллен, давай попробуем обойтись без бурных сцен и переживаний. Не так уж давно скончался твой отец. Все юридические формальности, связанные с его состоянием и недвижимостью, до сих пор не преодолены. Я назначен твоим опекуном. Именно поэтому я все взял в свои руки. Именно поэтому отправился в Лондон; хотел посмотреть на тебя, на человека, за которого ты собиралась замуж. Его трагическая смерть позволила мне пригласить тебя сюда Я хотел, чтобы ты увидела Остров Келлевэев, узнала его, полюбила еще до того, как он официально стал бы твоим.

— Но почему?

— Потому, моя дорогая Эллен, что выясни ты, что в наследство тебе достался какой-то островок в отдаленной провинции, который, если продать, обернется кучей денег, — что, что бы ты сделала?

— Я бы приехала на этот островок, конечно.

— Ты бы, скорее всего, продала его, не раздумывая. И какой-нибудь неизвестный субъект получил бы в руки Далекий Остров Келлевэев. Вот с этим я ни в коем случае не мог смириться. Я хотел, чтобы ты приехала, своими глазами увидела это чудо, чтобы ты полюбила Остров, еще даже не подозревая о завещании твоего отца.

— А еще ты хотел, чтобы я вышла за тебя замуж, даже не подозревая о завещании отца…

— Брак наш ко всему этому не имеет никакого отношения, кроме того, что, поженившись, мы смогли бы вместе превратить этот уголок в настоящий рай.

Глубокие темные глаза Яго под тяжелыми веками таили очень многое. Мне было неуютно, даже страшно, я больше не могла доверять ему, но при этом с каждой минутой все глубже пронзала меня мысль, какой же скучной и бессмысленной была бы моя жизнь без этого человека.

— Ох, Яго, — вдруг вырвался у меня вздох; он в одно мгновение оказался рядом, привлек к себе, сжал мои руки до боли, губами коснулся волос.

— Пусть ничего тебя не тревожит, Эллен, — тихо сказал он, — я не оставлю тебя, не надо бояться, я рядом.

Вновь всколыхнулась во мне досада, я отпрянула от него.

— Все это какая-то бессмыслица! — сердито воскликнула я. — Зачем надо было напускать на себя такую таинственность? Почему в Лондоне ты не сказал, кто ты, почему в особняке на площади вел себя так странно — почему?

— Я хотел увидеть тебя, Эллен… хотел немного узнать тебя… не представляясь сам.

— Нет, здесь явно другая причина, — настаивала я.

— Мне нужно было выяснить, в какую семью предстояло войти тебе после замужества. А если бы я назвался, ты бы обязательно всем меня представила, чего я тогда допустить не мог, ибо занимался наведением справок об этом семействе.

— О Каррингтонах? Да их имя известно далеко за пределами страны.

— Совершенно верно. Тогда почему же это знаменитое семейство пришло в такой восторг, узнав, что их сын женится на бесприданнице?

— У них денег больше чем достаточно, такой пустяк просто не волновал их.

— Вот что я скажу тебе, Эллен. Для Каррингтонов самое важное — деньги. Я уверен, что они были осведомлены об ожидающем тебя наследстве, так что женитьба на тебе их сына была делом выгодным. Они явно рассчитывали на твое состояние. Остров был бы продан, а выручка тихо-мирно заняла бы свое место в финансовой империи Каррингтонов.

— Что за безумные мысли.

— Нет. Таков мир денег. Дела иногда обстоят в нем совсем не так, моя дорогая, как на первый взгляд кажется. Да, я люблю этот Остров. Да, это правда, что я не хочу, чтобы он попал в чужие руки. Да, я испытал незнакомые мне прежде чувства, когда встретил тебя. Да, я полюбил тебя — сразу же.

— Твои чувства, видимо, были бы не столь глубоки, если бы я «случайно» не оказалась наследницей Острова.

— Возможно. Но сейчас мне уже все равно. Я добьюсь тебя и сохраню Остров.

Здравый смысл предостерегал меня от доверия к его словам, но что мог противопоставить здравый смысл магнетическому притяжению, исходившему от этого человека?

— Теперь, моя дорогая Эллен, — продолжал Яго, — ты будешь другими глазами смотреть на Остров. Я познакомлю тебя с нашей библиотекой, архивом, историческими документами, многие из которых хранятся не одну сотню лет. Ты будешь поражена древностью рода Келлевэев. Мы будем вместе работать. У нас будут с тобой дети, которым мы привьем любовь к нашему Острову.

— Ты торопишься, Яго. Я еще не давала согласия стать твоей женой.

— А ты, Эллен, упрямишься и капризничаешь, потому что знаешь так же хорошо, как и я, что обязательно станешь ею.

— Похоже, тебе иногда кажется, что ты не человек, а сам Господь Бог.

— Неплохо, что ты обо мне такого высокого мнения. А где ожерелье Келлевэев?

— Лежит у меня в шкатулке.

— Почему ты не носишь его?

— В нем слабый замок. Надо его починить.

— Я бы хотел видеть ожерелье на тебе, Эллен.

— Хорошо, — согласилась я и подумала, что не в силах ни возражать, ни сопротивляться. Я так слаба против Яго, я, которая всегда была так отважна, так уверена в себе! Я пришла к нему требовать объяснений, получила их, но только потом, в одиночестве обдумывая его слова, я поняла, что вряд ли правдоподобна была его версия событий. А сам же Яго наш разговор повернул как бы в свою пользу.

Что со мной? Я хотела поверить ему. Я хотела быть с ним.

В конце концов я сослалась на усталость, сказала, что день у меня получился очень длинный, что мне хочется спать. Яго вновь привлек меня к себе и долго не отпускал. Потом заговорил:

— Спокойной ночи тебе, милая Эллен. Ты не должна бояться собственных чувств. Не бойся любить! Ты не пожалеешь об этом, обещаю тебе.

— Спокойной ночи, Яго, — решительно сказала я, наконец высвободившись из его рук.

Я поднялась в свою комнату. И тут же темные мысли заполнили сознание. За окнами свистел ветер; я выглянула. Едва заметное в черноте ночи море угадывалось только по гребешкам тускло-белой пены. Погода менялась.

«Могу ли верить ему?» — вновь и вновь задавала я себе вопрос. Могло ли быть, чтобы Каррингтоны действительно знали о наследстве, полагающемся мне? Но только не Филипп! Этому я никогда не поверю. Да, они приняли меня почти с восторгом, это так. Уверена, что у Филиппа не было никаких задних мыслей, но ведь умные родственники могли использовать его в своих интересах…

Как неизбежность восприняла я вновь явившийся мне той ночью сон. Мой сон. Комната — уже знакомая мне до подробностей, которые я разглядела в старом альбоме. Красная комната. Я слышала шепот и шорохи, я не могла оторвать глаз от двери. Она медленно открылась. И я сознавала, что за ней — моя гибель.

Весь следующий день я избегала Яго. Я твердо решила в одиночку разобраться со своими мыслями. Здравая, холодная сторона натуры должна сейчас управлять мною; ситуацию надо обдумать как бы со стороны.