Размышляя далѣе о трудѣ, предстоящемъ ученому комитету, и о значенiи будущаго русскаго университета, "какъ храма науки, изъ котораго должны выйти доблестные дѣятели русской земли", обозрѣватель говоритъ: "Какъ храмъ науки, университетъ долженъ быть чуждъ всякой рутины, всякаго предразсудка, всего мелочного, всего недостойнаго и несогласнаго съ строгими требованiями живой современной науки. Какъ разсадникъ доблестныхъ общественныхъ дѣятелей, университетъ долженъ, во имя доблести, требовать отъ своихъ професоровъ и студентовъ серьознаго труда, серьозной любви къ истинѣ и яснаго сознанiя значенiя науки въ жизни, а не мертваго знанiя отвлеченной формулы науки, которая почти исключительно только въ этой формулѣ и являлась прежде на нашихъ университетскихъ кафедрахъ."

Въ числѣ подробностей будущаго университетскаго устава, которыя ученому комитету предстоитъ вывесть изъ современнаго значенiя русскихъ университетовъ, особеннаго вниманiя, по мнѣнiю обозрѣвателя, заслуживаетъ вопросъ о томъ значенiи, какое получатъ въ системѣ нашего общественнаго образованiя науки юридическiя. "До сихъ поръ — говоритъ онъ — онѣ постоянно были у насъ предметомъ только спецiальныхъ юридическихъ факультетовъ, а въ общемъ гимназическомъ курсѣ являлись въ самой комической роли. Но при очевидно возрастающей потребности пониманья общественныхъ интересовъ, при той роли, къ которой правительство призываетъ всѣ классы народа посредствомъ дворянскихъ, городскихъ и сельскихъ собранiй и посредствомъ должностей по выборамъ, "преподаванiе науки правъ и обязанностей не можетъ оставаться въ прежнемъ положенiи" … Для ученаго комитета возникаетъ необходимость опредѣлить тѣ формы, въ которыхъ государственный законъ долженъ стать въ курсѣ общаго образованiя вслѣдъ за закономъ божiимъ, какъ разъясненiе смысла фактовъ историческихъ и статистическихъ"…

Прослѣдимъ нѣсколько за дальнѣйшимъ поясненiемъ этой чрезвычайно серьозной мысли.

Въ помѣщенной въ "Спб. Вѣдомостяхъ" статьѣ подъ заглавiемъ "Нужно ли приготовлять особыхъ учителей для народныхъ училищъ?" авторъ ея, подписывающiйся псевдонимомъ Педагогъ, исчисляя, чтó нужно для просвѣщенiя крестьянина, включилъ между прочимъ въ свою програму слѣдующiе два пункта:

Необходимо умъ его (крестьянина) очистить отъ предразсудковъ, тяготѣющихъ надъ нимъ и нерѣдко затемняющихъ его здравый природный смыслъ, а для этого ознакомить съ значенiемъ естественныхъ явленiй, съ свойствами климата и мѣстности.

Ему (крестьянину) крайне нужно, для развитiя истиннаго патрiотическаго духа, для сознательнаго пониманiя величiя его родины, имѣть понятiе объ ея пространствѣ, богатыхъ ея средствахъ, въ настоящихъ и главныхъ фазисахъ историческаго ея развитiя.

Остановясь на этихъ двухъ пунктахъ, взятыхъ изъ статьи Педагога, обозрѣватель «Иллюстрацiи» разсуждаетъ такъ: "Почему именно, говоря о необходимости очистить неразвитый умъ отъ предразсудковъ, у насъ считаютъ исключительно целебнымъ средствомъ противъ этого недуга — науки естественныя? Эти науки разгоняютъ мракъ только въ пониманьи явленiй мiра физическаго. Между тѣмъ какъ въ бытѣ человѣка необразованнаго самую важную, самую злокачественную роль играютъ предразсудки относительно явленiй жизни общественной, а противъ предразсудковъ такого рода естествовѣдѣнiе такъ же безсильно, какъ безсильны ворожба и нашоптыванье противъ законовъ физической необходимости. Ложныя понятiя о силѣ и значенiи гражданскаго закона, о строѣ государственнаго организма, о правѣ личности и собственности, о податяхъ и налогѣ, о требованiяхъ общественнаго благоустройства и благочинiя, объ условiяхъ вмѣняемости правонарушенiй и справедливости суда и расправы, — ложныя понятiя о такихъ предметахъ суть предразсудки, въ сравненiи съ которыми народныя повѣрья о домовыхъ, кикиморахъ и вѣдьмахъ, о колдунахъ, ворожеяхъ и нашоптываньяхъ получаютъ значенiе безвреднаго для здравой критики искаженiя историческихъ событiй въ народныхъ пѣсняхъ и былинахъ.

"То развитiе патрiотическаго духа, которое обыкновенно выставлялось цѣлью начальнаго преподаванiя исторiи и географiи, всегда ограничивалось напыщенностью преподаванiя и безполезнымъ щекотаньемъ молодыхъ мозговъ; а въ настоящее время такая цѣль преподаванiя становится въ разрѣзъ истинному смыслу науки, которая, непридавая голымъ фактамъ исторiи и географiи самостоятельнаго значенiя, смотритъ на нихъ только какъ на матерьялы для разъясненiя явленiй общественной жизни. Поэтому для человѣка, непонимающаго основныхъ условiй этой жизни, краткiе начатки исторiи и географiи не могутъ дать истиннаго свѣта, не могутъ не привести его къ предразсудкамъ, какъ необходимому послѣдствiю знакомства съ явленiемъ, оторваннымъ отъ цѣлой системы явленiй того же рода."

Заключая изъ всего этого, что въ наукѣ права должно находить свое оправданiе и основу преподаванiе исторiи, географiи и статистики, обозрѣватель «Иллюстрацiи» прибавляетъ однако слѣдующую необходимую оговорку: "Такое притязанiе, въ отношенiи народныхъ школъ, въ настоящую минуту было бы притязанiемъ преждевременнымъ, невозможнымъ; но оно должно войти въ планъ общей системы народнаго образованiя, начиная съ университетовъ и оканчивая пока институтами, въ которыхъ предполагается приготовлять учителей для народныхъ училищъ."

Что касается собственно до народныхъ училищъ и вообще способовъ первоначальнаго народнаго образованiя, то и по этому предмету въ предыдущемъ 231 No той же «Иллюстрацiи» встрѣтилась намъ неменѣе свѣтлая мысль, высказанная по поводу помѣщенной въ прибавленiи ко второй книжкѣ "Творенiй святыхъ отцовъ" и перепечатанной потомъ въ 30 No "Соврем. Лѣтописи" статьи, въ которой между прочимъ сказано: "Пускай право обучать народъ будетъ предоставлено желающему; но духовенству поставьте это въ непремѣнную обязанность и облегчите ему средства къ исполненiю этой обязанности." На эти слова обозрѣнiе «Иллюстрацiи» замѣчаетъ:

"Слова: "поставьте духовенству въ непремѣнную обязанность обучать народъ" имѣютъ такое значенiе, какъ-будто этой обязанности до настоящаго времени не лежало на духовенствѣ, а возложить ее надо особымъ закономъ или предписанiемъ. Между тѣмъ никогда ни одинъ пастырь церкви не отказывался отъ прямой и важнѣйшей своей обязанности — просвѣщать ввѣренную ему паству въ истинахъ вѣры, въ божественномъ ученiи Спасителя. И возможно ли быть истиннымъ пастыремъ церкви, незаботясь о томъ, умѣютъ ли его духовныя дѣти молиться, исповѣдывать догматы своей вѣры, искать свѣта и утѣшенiя въ божественномъ откровенiи? Можно оправдываться въ неисполненiи этой непремѣнной обязанности неохотою учениковъ, недостаткомъ времени и средствъ; но ожидать особаго предписанiя гражданскаго закона тамъ, гдѣ есть высшiй божественный законъ, для учителей вѣры — невозможно."

Нельзя не чувствовать уваженiя къ такому свѣтлому, младенчески-чистому взгляду автора, недопускающаго даже возможности, чтобы хоть одинъ пастырь отказался отъ обязанности просвѣщать ввѣренную ему паству. Но что безъ исполненiя этой обязанности нельзя быть истиннымъ пастыремъ церкви, и что странно и неумѣстно было бы пастырю ждать въ такомъ дѣлѣ особаго предписанiя гражданскаго закона, — этого-то кажется уже никакъ нельзя оспаривать; а между тѣмъ люди, говорящiе о возложенiи на духовенство такихъ-то и такихъ то обязанностей, какъ-будто оставляютъ безъ вниманiя или совсѣмъ не сознаютъ этой простой и неоспоримой истины. Но мысль обозрѣвателя вполнѣ заканчивается слѣдующими словами:

"По нашему мнѣнiю вопросъ о народномъ образованiи чрезъ духовенство, при несомнѣнной его правильности, получитъ ложное направленiе, если духовенство, видя стремленiе народа къ образованiю, будетъ ожидать особаго гражданскаго закона, который бы вмѣнилъ ему въ обязанность исполненiе закона о просвѣщенiи народа чрезъ учителей вѣры."

Если уже зашла рѣчь объ исполненiи пастырями церкви обязанности просвѣщать паству, то мы, имѣя въ виду, что исполненiе этой обязанности обусловливается между прочимъ истинно и христiански-просвѣщеннымъ взглядомъ самого пастыря, не можемъ не привесть, въ примѣръ такого взгляда, статейки священника Цвѣткова, помѣщенной въ "Спб. Вѣд." въ опроверженiе того мнѣнiя, что въ тюрьмахъ слѣдуетъ давать арестантамъ читать книги только духовно-нравственнаго содержанiя.