– Ты, может, не слыхал, что с Аюбом произошло? Дрова твои никуда не денутся. Вот перестану носить Султана к Елгаз, сама съезжу в лес.
По совету Шаши Кайпа вот уже несколько дней ходит с Султаном к старушке Елгаз. Та поит мальчика настоями из каких-то трав.
Но Хасан не отступается.
– Ты же не знаешь, где мы сложили дрова.
– Не найду, других нарублю.
– Но с тобой ведь тоже может что-нибудь случиться?
– Мне не страшно. И умру – не беда!
Хасан обхватил ее за талию и даже несколько приподнял:
– А мы тебя не пустим в лес. Ты нам еще очень нужна. И всегда будешь нужна.
Кайпа улыбнулась и высвободилась из рук сына.
– Смотри-ка, сильный какой?! Настоящим мужчиной стал!
– Потому и прошусь в лес!
– Ничего не выйдет, не уговоришь.
– Нани, а шуба, которую я спрятал в лесу? Она же отсыреет и сгниет!
– А пусть сгниет! Она уже старая.
Мать была неумолима. И Хасана это злило.
Ведь и Касум, наверно, ждет, да и в лесу сейчас хорошо: дров нарубить можно и с Касумом посидеть. Винтовку Хасан решил больше с собой не носить. Патроны надо беречь для Саада. К тому же Хасан слышал, что власти стали отбирать у людей даже ружья.
«Надо опять спрятать ее подальше от чужих глаз», – подумал Хасан. И не ведал он, что прятать винтовку придется совсем недолго.
21
В час, когда уставший за день человек забывается самым крепким сном, кто-то постучал в окно дома Беки. Стук был совсем слабый, но чуткая Кайпа все же услышала его, поднялась с постели и приникла к стеклу.
– Кто там? – спросила она.
Стоявший по другую сторону тоже приблизился к окну. Его пышные усы и расплывшееся в улыбке лицо показалось Кайпе очень знакомым. Но в темноте она не могла рассмотреть ночного гостя.
– Это я! – почти одними губами сказал он. – Ты что, не узнаешь меня, Кайпа?
Она нерешительно покачала головой. Поманив ее рукой, человек кивнул в сторону двери и отошел от окна.
Кайпа тоже подошла к двери. Но из осторожности отворила не сразу. И вдруг она услышала шепот в замочную скважину:
– Это я, Дауд!
Она рывком сдвинула засов и через мгновение уже радостно причитала:
– Да будет благословенным твой приход! Отпустили, наконец.
– Отпустить-то отпустили, но осторожность соблюдать надо. Ну а вы как тут управляетесь?
– Так и управляемся. Одна беда другую сменяет. Да ты проходи, садись…
Кайпа взяла его за локоть и сама провела в темноте в глубь комнаты, чтобы ненароком не наткнуться на спящего на полу Хасана.
– Какое счастье, что отпустили тебя! Поберегись их хоть теперь.
– Придется поберечься, – вздохнул Дауд. – Но не долго им осталось лютовать. Скоро конец этой власти. Умные люди говорят, революция будет!
– А что это такое, Дауд?
– Революция – значит, новая власть будет. Без царя, без помещиков, без пристава…
– Ой, да разве такое возможно?
– Очень даже возможно. Только для этого все люди должны подняться против старой власти. Это я слыхал от русских еще в Грозном, да и от тех, с кем в тюрьме сидел. Их за то и посадили, что они народ поднимают против царя и помещиков. И я теперь буду в наших аулах делать то же самое. Вчера вот встретился с двумя-тремя верными людьми. Они другим расскажут, глаза откроют…
– Поберегись, Дауд! Как бы новая беда тебя не настигла! – с печалью в голосе сказала Кайпа. – Каково твоей матери вечно жить в тревоге за сына!
Сказала, а сама посмотрела на своих спящих сыновей. Ей ли не знать, какое это счастье для матери, когда дети живы-здоровы и в безопасности.
– Как вы в поле-то одни управляетесь, Кайпа? Удается ли по сеять чего-нибудь?
– Да где уж там. Лошадь у нас пала прямо на пахоте. С тех пор живем только тем, что возле дома посеем, на огороде.
– Э! Без лошади дело плохое! Какая уж там жизнь!.. Надо вам любой ценой добыть лошадь…
– Что ты! На какие деньги нам лошадь покупать. Все лето кое– как перестраивали завалившийся дом. Совсем я из сил выбилась.
– Не зря говорится, говорится, что к несчастливому даже из отчего дома горе приходит.
– Вот уж истинно – пословица для меня придумана. Кому как, а мне даже из отчего дома нет радости!..
– Ничего, Кайпа крепись! И не заметишь, как дети подрастут. Будет тебе тогда и радость и достаток! Дауд снова сел и осмотрелся вокруг.
– А дом-то у вас лучше прежнего.
– Теперь, я думаю, постоит!
– Ты ничего не нашла под стеной, что примыкает к сараю? – нерешительно спросил Дауд.
Кайпа удивительно посмотрела на него и на минуту даже про очаг забыла, подошла поближе.
– А что там было?
– Я зарыл у вас в сарае винтовку. Завернул в старый мешок и зарыл.
– Вот странно! Ничего мне там не попалось… А я еще все думала, когда тебя забрали: «Ведь пришел к нам с винтовкой, куда же он ее дел?»
– Я даже камнями прикрыл то место, чтобы куры не разгреб ли…
– А может, дети видели? Сейчас спросим, – она подошла и рас толкала Хасана. – Сынок, сынок!
Мальчик поднял голову. Спросонья он не сразу сообразил, где находится и что с ним. В комнате было темно. Только окно чуть светилось едва забрезжившим светом восхода. Наконец взгляд мальчика выхватил из мглы фигуру сидящего мужчины.
Хасан привстал.
– Ты что, не узнаешь? – улыбнулась мать. – Это же Дауд.
Мальчик вскочил и бросился ему на шею.
– Э, да ты совсем взрослый стал! – разглядывая Хасана, улыбнулся Дауд. – Помощник что надо! Хозяин!..
– Сынок, мы вот про винтовку говорили. Дауд зарыл ее в нашем сарае перед арестом. Спрашивает, не попадалась ли она нам, когда стену разбирали. Может, вы видели?
– Видели… Мы нашли ее… – не очень охотно ответил Хасан.
Оно и понятно, что неохотно. Легко ли расставаться с вещью, которую уже считал своей? Если бы это был не Дауд, Хасан, может, и вовсе не признался бы, что винтовка у него.
– А где же она? – удивилась Кайпа. – Почему я ничего не знаю об этом?
Хасан молча вышел и через минуту вернулся.
– Молодец! – сказал Дауд, разглядывая винтовку, и проверил затвор.
Кайпа не могла прийти в себя.
– Вот те на! – сокрушалась она. – И даже словом не обмолвился…
Но обрадованный Дауд и огорченный Хасан не слыхали ее слов. Каждый думал о своем.
– Спасибо, сынок, – сказал Дауд, – ты хорошо сохранил винтовку. Хотя разок стрелял из нее или нет?
– Стрелял, и не один раз…
– Что?! – вырвалось у Кайпы. – Стрелял? Где же это ты стрелял, что я не слыхала?
– В лесу…
Скрывать уже было нечего.
– Вот почему ты все время так рвался в лес? Теперь я вижу, что мои горести только начинаются. Все идет к тому, что ты со своей горячей головой натворишь еще немало бед!
Кайпа тяжело опустилась на лавку. А мужчины, будто и не слышали, знай говорили о своем.
– Ну и как у тебя получалось? – с интересом спрашивал Дауд. – Не упал в первый-то раз?
– Нет. Я прижал приклад к плечу.
Дауд обнял Хасана.
– Молодец. Из тебя толк выйдет. Эту винтовку я возьму. Она мне сейчас нужна. А тебе чуть позже принесу другую. Обойдешься пока ружьем. Согласен?
Хасан кивнул головой. Он был немного ошарашен внезапным приходом Дауда. Даже не сообразил, что появление это не совсем обычное: ведь на дороге глубокая ночь. И только позже он вспомнил, что Дауд был в тюрьме, а он, Хасан, даже не расспросил о том, когда же его отпустили и что теперь будет…
– О, чтоб сгорели те, кто терзал тебя столько времени, – сказала Кайпа, когда Дауд поднялся, чтобы уйти. – Заговорились мы, я так тебя и не покормила.
– Спасибо, Кайпа. Я ведь из дома. Рад, что повидал вас, что живы-здоровы… Хасан, поди-ка посмотри, нет ли кого на улице. Я ведь с винтовкой…
Хасан вернулся через минуту.
– Все тихо. Вокруг ни души.
Дауд вышел. Кайпа и Хасан последовали за ним. У ворот Дауд приостановился. Выглянул. Обернулся, махнул рукой провожающим и, нырнув на улицу, быстро зашагал.