Ночлег разбили на прежнем месте. Впервые за последние дни дров не жалели. Пламя ярко колыхалось, освещая ближние окрестности. Оголодавшая лошадь жадно ела высокую траву. На ее долю выпали тяжелые испытания, и она честно заслужила отдых. Путешественникам теперь предстояло вернуться обратно к зеркалу. Не самый сложный участок пути.

Вытянув руки к костру, наемник грел озябшие ладони. Короткое северное лето подходило к концу. Оно никогда не жаловало людей теплом. Лучи светлоокого Митры с трудом согревали царство ледяного бога Имира, а он не выносил зелень травы и аромат цветов. Холодная снежная равнина — вот его стихия.

Киммерия защищена от Нордхейма Иглофийскими горами, но суровые, пронизывающие до костей ветра доберутся и сюда. Днем еще было довольно тепло, а вот ночью конечности замерзали, и люди поспешно кутались в медвежьи шкуры. Пройдет меньше луны, и вода по утрам начнет покрываться коркой льда…

Жить в этом неприветливом крае невероятно тяжело. Порой от голода и холода за одну зиму вымирали целые племена. Ни ваниры, ни асиры, ни киммерийцы даже представить себе не могут благодать Аргоса или Офира. Богатые урожаи, тысячные стада животных, выгодная торговля, Север Хайбории живет слишком обособленно и бедно.

— О чем задумался? — тихо спросила Селена.

Девушка совсем недавно закончила перевязывать раны Валеру. Аквилонец чувствовал себя неплохо, но длительные переходы изматывали его. Быстро поужинав, воин сразу ложился спать. За одну ночь ему необходимо было восстановить утраченные силы. Идти еще достаточно далеко, а время поджимает.

— О своей родине, — вымолвил канах задумчиво. — Скитаясь по Турану, Шему, Зингаре, я очень скучал по этим могучим соснам, голубым вершинам гор и даже по глубокому хрустящему снегу, Какое наслаждение после обжигающего мороза прийти в теплый дом и сесть поближе к жаркому пламени костра. Ты чувствуешь, как согревается тело, а веки сонливо закрываются. Детские воспоминания. В нашем доме всегда собиралось много людей. Старики рассказывали легенды, мужчины говорили о сражениях с врагами. Мы, мальчишки, слушали их, раскрыв рот, стараясь не упустить ни одного слова. Зимние ночи длинные…

— Замечательно, — улыбнулась волшебница. — Твое желание сбылось. Ты в Киммерии.

— В том-то и дело, что радости нет, — тяжело вздохнув, произнес Конан. — Годы изменили и меня, и родную страну. Мы стали чужими друг другу. Я отвык от местного уклада жизни. Он кажется мне скучным, убогим и серым, как эти тучи, постоянно закрывающие небо. Где же простор, свобода, возможности? Люди, живущие здесь, по-своему счастливы. Но что они видели? Большинство не отходило дальше двадцати лиг от деревни, города Аквилонии и Немедии кажутся им красиво придуманной сказкой. О Шеме, Аргосе говорить и вовсе не приходится. Для наемника, прошедшего половину Хайбории, это дико. Я отчетливо осознал, что жить здесь не могу.

— Понимаю, — Селена кивнула головой. — Когда-то меня терзали такие же сомнения, и вот в пятнадцать лет, темной безлунной ночью, маленькая светловолосая девочка убежала из дома, ее ждало выгодное замужество, скромный уютный замок и сотни верных подданных, а она выбрала скитания, нищету и постоянный страх за собственную жизнь. Обмен неравноценен, но зато теперь девушка самостоятельно принимала решения. У ее ног лежал весь мир. А сказать точнее, бедняжка тогда так думала. Жизнь оказалась жестоким учителем.

— Жалеешь? — уточнил киммериец.

— Сейчас — нет, — проговорила волшебница. — Но сколько раз я рыдала в одиночестве, проклиная свою глупость и упрямство. Меня едва не убили разбойники, чуть не продали в рабство, и не сделали наложницей. Хвала Митре, он защитил бедную девушку и дал ей удивительный талант. Теперь я не столь беззащитна.

— Это хорошо, — заметил северянин. — Но что дальше? Я хотя бы знаю, чего хочу. Рано или поздно, какой-нибудь трон станет моим. Собрать армию не так уж сложно. Для этого потребуется золото и группа единомышленников, на которых можно опереться.

— Совсем ерунда, — усмехнулась Селена.

Канах пропустил иронию мимо ушей. Он приподнялся и подбросил в костер несколько сухих веток. Огонь моментально охватил их, и древесина затрещала от натиска. Выросшее в размерах пламя осветило людей. Удивительная пара — огромный сильный с грубоватыми чертами лица мужчина и симпатичная хрупкая девушка. Два совершенно разных человека, волею судьбы вынужденные спасать мир от злобных, кровожадных демонов стихий. Неисповедимы человеческие пути.

— Я обязательно буду королем, — упрямо повторил Конан. — А к чему стремишься ты? Всю жизнь просиживать в темных сырых подземельях за чтением книг и свитков? Вершина волшебства неподвластна никому, даже Андурану. Проходят годы, и человек стареет. Мне доводилось встречать подобных ведьм. Худые, с дряблой кожей, желтыми зубами и спутавшимися грязными волосами. Они ненавидят людей. Все доброе в них умерло. И знаешь почему?

Волшебница в недоумении отрицательно покачала головой.

— Когда-то молодые красивые женщины стремились к могуществу и власти, — вымолвил киммериец. — Их помыслы были чисты и непорочны. Жажда знаний, природное любопытство, тяга к жизни. В изучении наук бедняжки вели затворническую жизнь. Они не пили вино, не танцевали, не веселились, не спали с мужчинами. Эти несчастные не познали радости материнства. И вот однажды женщина подходит к зеркалу и в ужасе отбегает прочь. Где былой румянец, пушистые кудри, алые губки и задорный блеск в глазах? Не осталось ничего. Вот тогда-то колдунья и понимает, что за знания ей пришлось заплатить слишком дорогую цену. А цена только одна — жизнь! И приходит злоба. Отвратительная, коварная, всепоглощающая злоба.

— Хорошенькое ты мне будущее нарисовал, — горько заметила девушка.

— Я говорю лишь о том, что видел, — пожал плечами северянин. — Магия — очень опасная наука. Всегда есть искушение воспользоваться ею в личных, корыстных целях.

— Но ведь и ты убиваешь, — перебила киммерийца Селена. — Разве это добро? Грабил торговцев, служил Илдизу, собирал дань с нищих крестьян. Ты сражаешься за того, кто больше платит. Кровь и ненависть повсюду. Волшебство хотя бы дает мне силу.

— Согласен, — произнес Конан. — Но я всегда дерусь честно. У противника точно такие же шансы на успех, как и у меня. Мы смотрим в глаза друг другу и с яростным криком бросаемся вперед. Меч против меча. Кто сильнее, быстрее, тот и победит.

— Может, ты и прав, — улыбнулась девушка. — Однако могу тебя заверить, я подобной ведьмой никогда не стану. Мне предназначена другая судьба.

Киммериец пошевелил головешки древком копья, и к небу взметнулись сотни искр. Опять заморосил мелкий противный дождь. Путешественники на него уже не обращали внимания. Тяжело вздохнув, волшебница начала укладываться спать. Она забралась под шкуры, прижалась к спине Валера и закрыла глаза. Со своего места северянин видел только ее макушку. Взбалмошная самоуверенная девчонка. Воин снисходительно усмехнулся, встал и неторопливо пошел за дровами.

— …Подъем!

Киммериец сел и осмотрелся по сторонам. Возле костра сидел довольный аквилонец. У наемника было превосходное настроение. Селена пробубнила что-то невнятное и спрятала голову под шкуру. Толкнув девушку в бок, Конан хрипло сказал:

— Вставай, лежебока.

— Посмотрите, какое утро! — восторженно выдохнул Валер.

Подобной чувствительности киммериец за ним раньше не замечал. Сразу видно, что аквилонец поправляется. Страх за свою жизнь исчез, и воин ведет себя легко и раскованно.

Северянин поднял голову. А утро, действительно, превосходное. Чистое небо, редкие пушистые облака, восток окрашен в бледно-розовые тона. Из-за деревьев и высоких кустарников диск солнца еще не виден, но скоро, очень скоро лучи ока Митры коснутся поверхности. Пора двигаться в путь. Канах довольно бесцеремонно откинул шкуры с волшебницы.

Надо отдать должное Валеру, он отлично подготовился к подъему друзей. Мясо было уже разогрето и источало ароматные запахи. Голод поднимает людей лучше, чем крики и приказы. Быстро позавтракав, люди приступили к сбору вещей. Времени на это ушло немного, заготавливать дрова теперь не имело смысла. Вскоре маленький отряд двинулся на юг. Пройдя около лиги, Конан остановился и задумался.