По меркам драконов синеглазая была молодой, почти ребенком. Что значит каких-то двести лет для почти бессмертного народа? Отец лишь качал головой и раздраженно размахивал хвостом, когда ему докладывали об очередном похождении дочери. Возможно, она действительно иногда вела себя немного (?!) вызывающе и несдержанно. Гонки в Гиблом ущелье, забравшем не одну молодую и глупую жизнь её молодых сотоварищей, купание в открытом океане во время шторма, устроенного ею же, опасные рейды за территорию острова, магические битвы между друзьями, после которых природа и погода еще неделю сходили с ума — вряд ли всё это соответствовало образу дочери одного из семи Старейшин. И отец этого не одобрял, но и не пытался ей запретить, зная, что помимо пустого звона в голове и легкомысленности, его дочь обладает умом и здравым смыслом. Правда, проявлялись последние качества прискорбно редко.
Но сейчас именно этот здравый смысл заставлял её вздрагивать, как осиновый листок при каждом постороннем шорохе. Никогда еще ей не было так страшно, даже в том же ущелье, усеянном острыми, длинными скальными пиками, расположенными так близко друг к другу, что пролететь между ними, не перемолотив крылья в лохмотья, практически невозможно. А тут страшно… Ей казалось, что кто-нибудь из прохожих может просто посмотреть на неё и узнать. А потом с криком «Дракон! Кровавое чудовище!» кинуться на неё с мечом, увлекая за собой целую толпу. Ненависть людей была обжигающей, сильной и неистребимой. Сейчас же, в таком виде, её можно брать практически голыми руками. А «практически» потому, что, как она с облегчением обнаружила еще в таверне, её магия осталась при ней. И если уж припрет, она могла устроить тут такой шторм с антуражем в виде грома, молний и смерчей, что столицу бы собирали потом заново по кирпичику. Но, во-первых, использовать магию, значит лично подписаться под словами «Да — я дракон. Я прямо перед вашим носом», ну, а во-вторых, отец и Старейшины так долго стараются наладить отношение с материком, что вряд ли по достоинству оценят устроенный ею погром, так как на мирный жест соседей это явно не потянет.
Впереди показалось серое обшарпанное строение склада, и девушка, вспомнив наказания Кати, свернула налево… и тут же уткнулась носом в чью-то грудь. Запах пота и немытого тела разом забил нос, заставив поморщиться.
— Так, так, — послышался сиплый голос, и она оказалась схвачена грубыми, сильными руками. — Поглядите-ка, ребята. Какая крошка упала в объятия добряка Манра. Ну-ну, что же ты, пташка, дергаешься? Манр тебя не обидит, о нет. Наоборот… — и он расхохотался, еще теснее прижимая девушку к себе.
Она попыталась вырваться, но с таким же успехом могла бы захотеть сдвинуть скалу.
— А ну-ка, посмотрим, — пробасил он и дернул капюшон назад. — Ба, да я счастливец. Сегодня мою постель будет согревать настоящая красавица! Слушай, пташка, а ты случайно не полукровка? А то больно на эльфку смахиваешь?
— Пусти меня! — смогла она, наконец, выдохнуть, когда медвежьи объятия на миг ослабли.
— Похоже, пташка-то Манр вовсе и не жаждет твоего общества, — послышался подначивающий голос, сопровождаемый смехом. — Возможно, ей больше по душе кто-то из нас?
— Остынь, Версил. Я первый её нашел, так что её прелести сегодня мои. Мы…
— Ах, ты мерзкая тварь! — рявкнула синеглазая, сама поражаясь, откуда взялись силы и смелость. М-да, папе лучше не знать, каких слов она понабралась у людей-островитян в процессе взаимного лексического обмена. — Гниль поганая, бревно бессучковое, паскуда пьяная, — она перевела дух. Честно признаться, девушка и половины не поняла из сказанного ею. Просто однажды, в отражении Сердца Кальвадара, она видела, как одна толстая человечка, размахивая какой-то палкой, орала на мужчину, произнося вот эти самые слова. Правда было их значительно больше, но, судя по вытянутым рожам стоящих напротив, вполне хватило и этих.
Она поняла, что надо пользоваться моментом. Приподняв ногу, драконица резко опустила каблук на конечность того, кто её держал, сопроводив это действие пинком в коленку другой ногой. Пьяница охнул и согнулся, тут же выдавая такие обороты, что ругань, подслушанная драконицей звучала как молитвенная песнь.
Не теряя времени, она развернулась и припустила обратно, надеясь успеть выбежать на светлую и оживленную улицу. Насколько пару минут назад она не хотела встречаться с местными жителями, настолько она стремилась сейчас именно к этому. Что-то ей подсказывало, что при скоплении народа эта компания поумерит пыл и не станет её преследовать.
Однако она бежала, но впереди никак не желал показываться желанный переулок, выводящий в освещенную часть города. За спиной совсем близко слышался топот ног и, продолжающийся литься на её голову, поток ругани. Подол платья делала своё дело, по возможности замедляя бег. Пару раз она спотыкалась и поскальзывалась на мусоре, выкидываемом в этом квартале прямо на улицы.
«Доигралась! Добегалась! Всё, дорогая, отлетались мы с тобой» — мелькнула предательская и слегка паническая мысль в голове.
Может всё-таки использовать магию?
Очередной темный переулок, очередной поворот за угол и… очередная грудь, в которую она вновь уткнулась носом.
— Попалась! — рявкнули сзади, и грубо дернули назад за капюшон. — Ну, девка, ты за всё заплатишь. Еще никто не оскорблял Манра и не оставался при этом живым.
Она зажмурилась. Что ж, значит магия…
— Это всё очень мило. И я бы сказал, даже романтично, — послышался внезапно чужой голос, не принадлежащий никому из пьяниц, — но вы бы не могли отойти с моего пути и уже там продолжить?
Все участники столь занятного действа дружно обернулись к говорящему. Им оказался тот самый мужчина, в которого так неудачно девушка вписалась на повороте, и о котором в пылу расправы как-то совсем забыли. Синеглазая прищурилась, пытаясь рассмотреть его, но он как будто нарочито стоял в тени, отбрасываемой домом и единственное, что могла она заметить, это черный плащ, плотно запахнутый на груди, высокие сапоги, в которые заправлены штаны, да надетый на голову капюшон, из под которого, почти до пояса, по плечам струились алые пряди волос. Однако намного больше говорила аура и веющая от него сила. Этого не могли заметить напавшие на неё, но она сразу поняла, что перед ними не простой человек, а весьма сильный маг.
Девушка возликовала. Он спасет её. Поможет! Да и цвет волос наводил на определенные мысли. Много ли в Картаре людей с ярко-алой шевелюрой? Может и много. А с серебряными пряжками в виде драконов?
— Помогите, — прошептала она, так как рука одного из бандитов крепко впилась ей в горло.
— Заткнись, — рыкнул Манр и встряхнул её. А затем мрачно взглянул на незнакомца. — А ты давай, топай отсюда. Нас не касаются твои дела, а тебя — наши.
— Вполне справедливо, — кивнул тот. — Мне действительно нет никакого дела до вас и ваших развлечений. Только с девчонкой можно столковаться и без применения силы. Вы бы попробовали. Она ж не дура, надеюсь, не впервые ведь. Заплатите побольше, — с этими словами он стал обходить их, явно намереваясь уйти.
Уйти? Бросить её? Но, но как же так?
— Постойте же! — воскликнула она и рванула вперед. Не ожидавший этого громила на секунду отпустил её. Она сделала пару шагов вперед и лучи взошедшей луны заиграли серебром на её волосах.
Незнакомец на ходу полуобернулся, а затем резко остановился. Девушка была готова поклясться, что в глубине капюшона её сейчас пристально рассматривают.
— Ах, ты шлюшка! — Манр вновь рывком подтянул её к себе, заламывая при этом руку за спину. Не удержавшись, она вскрикнула. Небеса, неужели у людей столь низкий болевой порог.
Однако следом за её криком, послышался отчаянный вопль её мучителя. Сквозь пелену слез, невольно выступивших на глазах, она увидела рядом незнакомца, держащего пьяницу за неестественно вывернутую руку.
— Я, кажется, передумал, — задумчиво растягивая слова, сказал он. — Ваши дела меня заинтересовали.