— Она права. Какого черта вы вмешиваетесь?

— О, Питер, замолчите! — прервала его Джорджина. — Я хочу, чтобы вы ушли и оставили меня в покое. Вы достаточно причинили мне неприятностей за этот вечер!

— Ушел и оставил вас наедине с ним? — с негодованием воскликнул Питер Хессион. — Ни за что на свете!

Джорджина даже не взглянула на него. Она посмотрела на Шеннона, который встретил ее взгляд с иронией, впрочем вскоре исчезнувшей. И у нее возникло странное чувство, будто эти серые глаза неожиданно стали добрее и ближе. Сердце ее забилось, и на мгновение она забыла, где находится, — забыла о восточном великолепии комнаты, о бале леди Элизы и даже о негодующем мистере Питере Хессионе.

Глава 14

Одно волшебное мгновение прошло, как не бывало. Внезапное вторжение леди Элизы вернуло ее к действительности. Первым делом хозяйка пристально посмотрела на мрачное лицо мистера Хессиона, потом на смущенное лицо Джорджины и, сердито сверкнув глазами, повернулась к Шеннону, который встретил ее взгляд совершенно спокойно.

— О, значит, это правда! — буквально выкрикнула она. — А я было подумала, что дочка Моттов несет бог знает что, но, как вижу, она говорила правду. И вы, Шеннон, — нет, дайте мне угадать самой! — вы как на грех взяли на себя роль рыцаря, спасающего попавшую в беду девицу! О господи! Я сейчас просто зарыдаю, так серьезно вы все трое играете эту сцену!

Выплеснув негодование, леди Элиза замолчала, потому что ее самонадеянность улетучилась перед тем презрением, которое она уловила в глазах Шеннона. Джорджина, совершенно сбитая с толку новым поворотом событий, на миг лишилась способности думать, и в этот момент мистер Хессион пришел на помощь леди Элизе. Он принялся смущенно и сбивчиво объяснять свое поведение, что позволило хозяйке дома вернуть самообладание и наброситься на него.

— О, вам не нужно ничего объяснять, несносный мальчишка! — сердилась она. — Я знаю, как это случается у молодых людей, когда они по уши влюблены. Но вы не должны устраивать подобные сцены под моей крышей! Если вы питаете хоть каплю уважения к моей репутации, то немедленно вернетесь в зал… и вы тоже, — добавила она, поворачиваясь к Шеннону. — И надеюсь, что когда вы там появитесь, то поведете себя должным образом и опровергнете историю мисс Мотт, которую, я уверена, она уже разболтала всем. Питер, ступайте первым!

Питер Хессион, недовольный тем, что ему предложили уступить поле битвы сопернику, не сдвинулся с места. Он стоял набычившись, сверкая глазами. Однако ему не пришлось доказывать свое бесстрашие, поскольку Шеннон неожиданно молча развернулся и вышел из комнаты. Питер Хессион, который наконец-то осознал всю опасность публичной огласки случившегося, был только рад этому и, пробормотав извинения, последовал его примеру. Джорджина и леди Элиза остались одни.

Джорджина, все еще встревоженная происшедшим и особенно тем, что она прочла в глазах Шеннона, была не в силах говорить. На самом деле ей понадобилось бы еще немало времени, чтобы собраться с духом и открыто взглянуть в лицо леди Элизе, не выдав при этом своих чувств.

Многоопытная леди Элиза это отлично понимала. Она с явной издевкой смотрела на Джорджину, лениво похлопывая по ладони веером.

— Моя дорогая, — невозмутимо начала она, — позвольте мне говорить с вами откровенно. Я старше вас и знаю жизнь, поэтому сочту себя самым бездушным существом на свете, если не попытаюсь предостеречь вас. Будьте добры, присядьте.

Она показала рукой на диван, обтянутый желто-белым шелком, с тигриными головами на подлокотниках. Однако Джорджина осталась стоять. Собравшись с мыслями, она сказала как можно учтивее:

— Я должна идти, леди Элиза. Я приглашена на следующий танец…

— Мое дорогое дитя, если вы боитесь услышать то, что я хочу вам сказать, дело, видимо, многим хуже, чем я себе представляла, — заворковала леди Элиза. Она села на диван и снова указала на место рядом с собой. — Обещаю вам, что не займу больше двух минут. На самом деле я уверена, что вы не виновны в этой некрасивой истории. Молодые люди, когда они влюблены, становятся неуправляемыми — уж можете мне поверить! Все-таки присядьте, прошу вас, и послушайте, что я вам скажу!

Глядя на улыбающееся лицо леди Элизы, Джорджина ощутила тревогу. Она чувствовала, что не должна слушать эту женщину. Но она не могла уйти, чтобы не быть обвиненной в крайней неучтивости, поэтому неохотно подошла к дивану и села рядом с леди Элизой.

— Вот так-то лучше, — одобрила ее леди Элиза. — Разумеется, я вызвала у вас негодование, придав всему такую серьезность. Но невозможно видеть, как такая юная девушка из-за неосмотрительности подвергает опасности свое будущее! В случае с Нолой я оказалась беспомощной, потому что не знала о Шенноне того, что знаю теперь. К тому же мне и в голову не приходило, что она окажется столь глупой, чтобы позволить соблазнить себя и тайно сбежать с мужчиной…

Джорджина, взволнованная упоминанием Шеннона, все-таки сумела совладать с собой и спокойно сказала:

— Не понимаю, с чего вы взяли, будто это имеет ко мне хоть какое-то отношение, мадам. Я уверена, что Шеннон сделал то, что на его месте сделал бы любой другой солидный джентльмен, обнаруживший девушку в затруднительном положении.

Леди Элиза недоверчиво покачала головой:

— Моя дорогая, я не так глупа! — Она улыбнулась. — Любой, у кого есть глаза, сразу же догадался бы, что дело не такое уж невинное, как вы говорите. Жаль, что вы не видели себя. Вы можете флиртовать с молодым Питером Хессионом сколько вам угодно, это ничем особенным вам не грозит. И если я не ошибаюсь, за самым глубочайшим раскаянием и мольбой о прощении в следующий раз последует формальное предложение руки и сердца. Но, ради бога, поверьте моим словам, что подобное поведение с мужчиной вроде Шеннона не только опасно, но и рискованно. Вы не знаете его…

— Я не знаю его хорошо, это верно, но уверена, что понимаю намного лучше вас, — возразила Джорджина. Гнев ее рвался наружу.

Она хотела продолжить, но леди Элиза, сверкнув глазами, опередила ее:

— Мое дорогое дитя, полагаю, что именно так думала в свое время и ваша кузина Нола. Бедная девочка и понятия не имела, когда давала согласие выйти за него замуж, что он собой представляет на самом деле. Она сама мне об этом говорила в Брюсселе незадолго до смерти. Она страшно переменилась, в ней просто нельзя было узнать ту веселую и беззаботную девушку, какой прежде знали ее друзья.

— Такое вполне могло случиться, мадам, — по-прежнему пытаясь сдерживать негодование, ответила Джорджина. — Вам не хуже моего известно, что частенько после свадьбы супруги узнают, что они не подходят друг другу, хотя никто из них в этом не виноват.

Леди Элиза снова покачала головой:

— О, если вы решили сделаться его защитницей, то мне не остается ничего другого, как говорить открыто. — Леди Элиза положила свою руку на руку Джорджины. Потом, понизив голос, продолжила: — Поверьте, мне мучительно больно говорить об этом, но, учитывая обстоятельства, я считаю своим долгом рассказать вам все до конца. Тогда в Брюсселе почти открыто говорили, будто Шеннон повинен в смерти жены.

В первое мгновение Джорджине показалось, что она ослышалась. Сдавленным голосом она воскликнула:

— Но что вы пытаетесь этим сказать, мадам? Что он…

— Убил ее? — проговорила леди Элиза слова, которые Джорджина не смогла произнести. — Нет, этого я не имела в виду. Я только сказала, что на этот счет были подозрения. Она умерла при весьма странных обстоятельствах — как было сказано, от расстройства внутренних органов, сопровождаемого лихорадкой, хотя ни один доктор не обнаружил причины, вызвавшей эту лихорадку. После того как Шеннон поспешно похоронил ее, а сам в тот же вечер исчез из города — говорили, уехал в Грецию или бог знает куда еще, — по Брюсселю поползли слухи об отравлении. Если бы в городе не творилась полная неразбериха — это было перед самым сражением при Ватерлоо, — я уверена, что могло бы начаться расследование. — Она посмотрела на бледное лицо Джорджины и сочувственно погладила ее по руке. — Разумеется, вы в шоке, бедняжка. Но что поделаешь. Поведение Шеннона далеко от безупречного. Но чтобы совершить такое ужасное преступление!.. Однако, если принять во внимание, какую цель он преследовал…