– Или когда вы зашли в уборную в «Гуггенхайме». Это все тоже мелочи.

– Вам не кажется, что вы ведете себя нелюбезно?

– Разумеется, так и было задумано; это составляет часть моей подставной личности.

– А почему такси и таксист?

– Ну, у меня есть свое чувство юмора, хотя люди в это и не верят. Вонючее такси и таксист-зануда – это достойное чистилище для вашего дурацкого сознания.

– Бесконечная поездка по этому черному шоссе в вашей, и ничьей больше, компании кажется мне скорее адом, чем чистилищем… Знаю, вы сейчас скажете мне, что это как мне угодно.

– Не смотрите на все так пессимистично, приятель. Мне свойственно не только чувство юмора, но и рождественское настроение. Поскольку я забрал вас как раз в районе этой даты, я хочу сделать вам подарок, чтобы вы не чувствовали себя таким одиноким.

Метрах в ста впереди я различаю желтоватый огонек. Когда мы приближаемся, я вижу, что это фонарь, под снопом лучей которого ждет Асти, все еще переодетый Оленцеро, с моим дорогим Мило на руках.

Таксист останавливает машину, мои товарищи забираются внутрь и садятся рядом со мной.

– Так лучше? – спрашивает таксист.

– Благодарю вас за заботу.

Мило спрыгивает с рук Асти и устраивается у меня на коленях. У него сухая и очень холодная мордочка.

– Мне бы хотелось переодеться, но уже не было возможности, – говорит мне этот ряженый Оленцеро.

– Ладно, думаю, я это как-нибудь перенесу. Твоя овчинная пастушья безрукавка воняет не хуже, чем обивка в нашей ладье Харона… А вот чего бы мне хотелось… Простите, не сочтете ли вы, что я злоупотребляю вашей любезностью, если я попрошу вас выключить эту бесконечную передачу по радио с вильянсико? – спрашиваю я таксиста. – Это действительно мука.

– Мне жаль, но я не могу доставить вам такого удовольствия. Радио – это часть образа вредного таксиста. Впрочем, рекомендую вам подождать, вот увидите, если есть важные новости, они их передают, – заверяет он меня, увеличивая громкость приемника.

Ненавистный голос поддельного диктора говорит:

– Сообщают о пожаре в известном баре авторских закусок «Карта полушарий Бильбао». Заведение, расположенное на улице Итурриса, полностью выгорело. Кажется, катастрофа случилась из-за газовой плиты, которую какой-то дурак оставил включенной.

– С Богом.

– Прошу вас избегать неблагозвучных выражений такого рода в моем такси, если хотите, чтоб мы поладили. Хотя я, в сущности, нейтрален, мне более симпатичен романтизм губительных сил, и я предпочитаю образ падшего ангела.

– Извините.

Я до сих пор не заметил, что медальон со святым Христофором превратился в пирата Веселого Роджера, в то время как эмалированное панно с эмблемой Эускаль Эрриа стало логотипом «Кока-Колы»; у нашего хозяина, несомненно, особое чувство юмора.

– Я оставил духовку включенной… Я начал читать твою рукопись, и у меня из головы вылетело, как святой на небо улетает.

– Я вижу, вы упорствуете, – говорит таксист. – Предупреждаю, я могу сменить декорации асфальтированного шоссе на сельскую дорогу с выбоинами, запахом навоза и осами в машине.

– Это больше не повторится… «Карта полушарий» превратилась в пепел… По правде говоря, так лучше: чтобы эта мечта исчезла вместе с нами.

– И, кажется, в итоге мой послужной список убийцы не достанется потомкам. Никто о нем не узнает, кроме тебя… И таксиста, конечно.

– Тебе это важно?

– Вовсе нет. Я всегда был скромным человеком. Кроме того, как только тебя охватывает темная инерция, совесть освобождается, и исповедь теряет всякую искупительную ценность. С другой стороны, как акт покаяния она оставляла желать лучшего. Быть может, я даже подсознательно написал ее только для того, чтобы ты прочитал.

– Ты меня смущаешь.

– Ты тоже не особенно обращай на меня внимания, помни, что я сумасшедший.

– Это точно, я все время забываю. Почему мне так сложно помнить об этом?

– Полагаю, скорее из теплых чувств ко мне, чем из скептицизма… О чем я искренне сожалею – так это о том, что ты съел отравленные устрицы, хотя тебе и досталось по заслугам за то, что сунул нос не в свои дела.

– Я, в свою очередь, сожалею о дырках, которые в тебе проделали по моей вине. А устрицы ты мне можешь компенсировать, открыв мне наконец секрет кляра.

– И не мечтай; мне пропороли живот, а не мозги.

– Скажи по крайней мере, есть ли там «Гран-Марнье»?

– Может быть.

– В тебе проснулся аутизм Альсо. Я и в опиумном кошмаре представить себе не мог, что зависну в ничто в компании гипускоанца.

– Ну вот, мы дошли до обидах мест.

– Друзья? – Я протягиваю ему руку.

– Боюсь, что навсегда, – говорит он мне, пожимая ее.

Снова пробивается радио.

– Другие новости… Osaba Хосеба, любитель маленьких девочек с волн далекой Эрции, повесился в своем номере в пансионе «Льюис Кэрролл», мрачном приюте на улице Кампа дель Муэрто… А теперь, дабы развлечь нас в этой прогулке в забвении, братья Ригоития споют нам «Двухголовую овечку», при этом Хосемари или Хулиан будет аккомпанировать на трещотке, а Хулиан или Хосемари – тереть бутылку анисовой настойки «Эль Моно». Они хотят посвятить эту вильянсико пьянице Антончу Астигарраге, который их, вероятно, слушает.

– Кстати, Антончу. Расскажи мне о подлинной причине вражды между Ригоития. Ты либо в итоге не вставил это в рукопись, либо я не дочитал до этого места.

– Правда. Потом я расскажу тебе, непременно. Тут нет никакой спешки… Но сначала, если позволишь, я бы хотел поведать тебе еще немного о Франсуаз, разделить с тобой память о ней, чтобы укрепить воспоминание и постараться таким образом, чтобы она как можно позже исчезла в ничто.

– Это будет честь. Я слушаю тебя, друг мой.

– Я постараюсь вас прерывать и неизбежно докучать вам нудными разговорами, – замечает наш хозяин.

В это вечное мгновение мне показалось, что я почувствовал, как такси засияло собственным огнем, снежным светом, выделявшимся в черноте, как стакан молока в лавке или неисчерпаемый «мартини-драй» с двумя оливками. Я почил с миром.

Бильбао, 3 сентября 2001 года.

Источники и полный список закусок из «Карты полушарий Бильбао»

Я встречал упоминания или описания некоторых из следующих блюд в кулинарных статьях Рафаэля Гарсии Сантоса, Хосе Карлоса Капеля и Микеля Коркуэры, опубликованных в газетах «Эль Коррео» и «Эль Пайс».

Как говорит мой персонаж Доминик Лантёр, очень трудно и неверно, за исключением единичных случаев, присуждать абсолютное авторство, всю привилегию создания рецепта одному повару, не учитывая предшествующей основы. Посему мне показалось более подходящим составить в алфавитном порядке список chefs,[134] которые, как я выяснил, готовили блюда по одному или нескольким из выбранных рецептов. От меня не ускользнуло то обстоятельство, что, несомненно, другие повара, не включенные сюда, тоже готовили эти чудесные кулинарные творения. Их отсутствие в списке вызвано исключительно моим незнанием, и я прошу за него прощения.

Адриа, Ферран

Адурис, Андони

Арбелаиц, Иларио

Арсак, Хуан Мария

Баон, Марко

Барсена, Фернандо

Баргес, Жом

Берасатехи, Мартин

Гарсиа, Даниэль

Гарсиа Родригес, Гильермо

Де Жорж, Давид

Кандборд, Ив

Каналес, Фернандо

Лаветт, Бабетт

Мадригаль, Андрес

Моран, Педро

Муньос, Хавьер

Ормаэчеа, Беньят

Реойо, Хулио

Родеро, Кольдо

Салаберриа, Исаак

Сальдуа, Хуан Антонио

Санчес Ромера, Мигель

Субихана, Педро

Фомбельида, Хосе Крус

Экумуар, Юстас

Элисехи, Аитор

По ходу развития романа я использовал только небольшую часть, но вот каков был полный список закусок, подававшихся в «Карте полушарий Бильбао».