– Ну, почему сразу «без вести»? – с сомнением возразил Макар. – Может, его тот медведь сожрал без остатка, хоронить было нечего, вот Костей и попросил этого Олешку помочь.

– Помочь! – фыркнула Сенька. – Ты так говоришь, будто он поинтересовался, не хочет ли бортник оказаться на месте царского сына, и тот не смог устоять!

– Да это я так сказал, для красного словца, – смутился гвардеец. – Что я имел в виду, так это то, что если в склепе нет этого… как его…

– Мечеслава, – подсказал Иван.

– Вот, его самого. Если в склепе нет Мечеслава, это еще не значит, что он уцелел.

– А если он всё-таки уцелел, – дотошно подытожил усиленно старающийся остаться хладнокровным и беспристрастным царевич, – то сразу возникает целая куча вопросов. Например, как это у него получилось, где он прятался всё это время, где он сейчас, чем занимается, почему не открылся после смерти узурпатора…

– Ой, Вань, а давай, ты свой список «кто, где и почему» на десяти листах потом составишь, а? – нетерпеливо прервала супруга Серафима. – Сейчас нам надо просто решить, жив он или нет.

В подсобке наступила непродолжительная тишина, вскоре нарушенная скрежетом передвигаемого по каменному полу стула и мерными шагами.

– Я тут подумал, – прозвучал вдруг почти у самой двери тихий задумчивый голос лукоморца, и Карасич едва не подпрыгнул от неожиданности, – и пришел к выводу, что Мечеслав и вправду мог остаться в живых. Бастардов ведь у братьев не было?..

– Не было, – авторитетно подтвердила Серафима.

– Двое из них умерли точно?

– Точнее не бывает, – сообщила царевна.

– Вот видите! – с ликующим торжеством математика, доказавшего теорему, до сих пор доказательств не имевшую, начисто позабыв свои потуги на непредвзятость и беспристрастность, воскликнул Иванушка. – А дед Голуб уверяет нас, что без настоящего Медведя гигантский кабан бы не появился! Значит, третий остался жив!

– Дед Голуб пускай сначала объяснит, почему этот кабан не появлялся последние пятьсот лет, или сколько там вы говорили, хоть и Медведей в царстве было хоть отбавляй! – упрямо не сдавался Макар.

– Почитает еще свои летописи – и объяснит, не переживай, – не дрогнула царевна под напором маловерных. – К чему я всё это время клонила, други мои любезные, так это что надо бы съездить кому-нибудь в эту Неумойную и поговорить с аборигенами. Насколько я поняла со слов Олешки, деревня там почти рядышком, может, старики в тот день чего видели, или слышали, или догадывались… Раньше-то понятно, чего молчали, а сейчас бояться некого. По сусекам поскребут, по амбарам пометут – и все вместе, глядишь, чего-нибудь полезного да и вспомнят… Может, и сообразим тогда, где нашего блудного царевича искать. Правда, сейчас ему за семьдесят уже, поди… Но раз кабан завелся, значит жив, курилка!.. И я предлагаю… предлагаю…. Вань?.. Ва-ань? Ку-ку? Алё, ты где? Ты меня слушаешь? О чем задумался-то?

– Ой, Сень… Извини, пожалуйста… Не сердись. Знаешь, мне вот только что в голову пришло… Идея одна… То есть, мысль… Помнишь ту картину? Ну, портрет неизвестного царевича с акулой?

– Ну?

– Так, может, на ней действительно Спиридон изображен?

– В смысле?

– Ну… могло же быть так, что Костей не дал Мечеславу умереть, а сделал из него… э-э-э… умруна… Как бы… на память…Из извращенного чувства превосходства, проистекающего из хронического мультиполярного комплекса психосоматической неполноценности?

– Оставил на сувениры, – мрачно усмехнулась царевна на фоне неистового скрипа пера по бумаге[39].

– Вот-вот. Вы же его лучше меня знали… Ему ведь могло прийти такое в голову?

– Мягко сказано, – оторвавшись от конспектирования, угрюмо фыркнул гвардеец. – Только об этом и думал целыми днями, вражина.

– Ну, вот! А тут… Ну не верю я в такие совпадения! – оставив высокий штиль, в сердцах пристукнул кулаками по столу Иван, – Схожесть ведь с картиной невероятная! Если его побрить и причесать, конечно… Но, самое главное, родинки! Точь-в-точь! И на тех же местах, что и у царевича на портрете! Конечно, эта версия не объясняет появление кабана, но зато становится понятно, где Мечеслав был эти пятьдесят лет, и почему про него ничего не было слышно!

– Хм… – почесала в затылке Серафима.

– Хм… – присоединился к ней Макар.

– Думаете, я ошибаюсь? – обиделся Иванушка. – Или выдумываю?

– Да нет, Вань, ты чего… – рассеяно отмахнулась от подозрений супруга царевна. – Не в этом дело.

– А в чем тогда?

– А в том, что испытания у нас в самом разгаре, если ты забыл… Кстати, завтра – или, уже сегодня?.. в шесть утра встреча у управы, помнишь?.. А еще собраться надо, и хотя бы сделать вид, что поспали… Слушай, а может, лучше там спать заляжем? Чтоб утром через полгорода не тащиться, а?.. Так, погоди, о чем это я?..

– О том, что через неделю с небольшим среди претендентов выявится победитель, который и станет новым царем по нашим же правилам, – пасмурно проговорил Иванушка. – Но это при условии, что мы раньше не докажем, что Спиря и есть тот задранный – а, вернее, не задранный… или недозадранный?.. нет, не додранный… Короче, недоеденный пятьдесят лет назад медведем царевич.

– Ну, насчет правильности твоего предположения еще думать надо и думать… – осторожно протянула Серафима.

– Да-а… Доказательства нужны… – вздохнул Макар. – Где-юре, где-факто…

– Но где взять-то?

– А вот для этого я и предлагаю после второго испытания наведаться в Неумойную! Тамошние старожилы просто обязаны что-то знать! Вот было бы здорово, если бы они и впрямь подтвердили, что пропавший Мечеслав – на в самом деле наш Спиря! – оживленно воскликнул Иванушка.

– Или помогли отыскать настоящего царевича, сколько бы лет ему ни было, – хмуро подытожила Сенька. – Может, я, конечно, и ошибаюсь, но мне кажется, что для страны кто угодно будет лучше, чем эти стервятники…

Потрясенный, ошарашенный солдатик, начисто позабыв и про незавершенную шутку, и про поручение, и про давно спланировавший на другую сторону коридора листок, с пылающими щеками и трясущимися от волнения руками попятился до угла, где из последних сил догорал позабытый факел. Подумать?!.. Подумать?!?!?! Да чего тут думать!!! Думать тут нечего!!! Всё сходится!!!

Это же и ежу ясно: гвардеец царевича Ивана Спиридон и в самом деле настоящий царь!!! Ну и ну!.. Ну и дела!.. Это ж рассказать кому – не поверят!.. Рассказать…

Если я прямо сейчас это никому не расскажу, то точно или лопну, или взорвусь, или с ума сойду, чтоб меня верява съела! Спиридон – царь!.. Бывает же такое! Невероятно! Кому бы рассказать, кому бы рассказать, кому бы…

Жукан же, сапожник, которого попросили помочь ему, Карасичу, в карауле сейчас на воротах! Хотя, караулит он, как же, знаю я его… Дрыхнет, поди, уже во всю.

А вот сейчас-то я его и разбужу! Небось, до утра потом с выпученными глазами простоит!

А завтра матери скажу, и сеструхам, и тетке Утятишне – вот рот-то откроет! – и… и… и Галчинке. А то всё глядит на меня как на дармоеда: все мужики работают, а я, мол, только щеки надуваю да каблуками перед начальством щелкаю… Сразу зауважает, чай! И в гости, может, пригласит…

А еще можно рассказать дядьке Комарину – он нам в прошлом году взаймы репы давал, и бабке Лошаде – она с бабушкой-покойницей подружка была, и плотнику Лещаку – он забор матери помогал поправить, когда тот от урагана завалился, и…

К вечеру следующего дня о том, что гвардеец Спиридон есть ни кто иной, как чудом переживший покушение Костея царевич Мечеслав, не знал только он сам.

Утром, едва первые лучи холодного солнца коснулись ржавых крыш Постола, четыре отряда охотников – разодетых по последней моде пятидесятилетней давности и вооруженных до зубов, ушей и макушек всем, что хотя бы теоретически могло нанести вред несокрушимому и легендарному кабану – собрались у городской управы, за полчаса до назначенного срока.