Так как я не обязывал Навроцкого к секретам, то, полагаю, он ему это и передал. Прибавьте к тому, что Евг. Марков сам в нынешнем году печатает роман с особой претензией опровергнуть пессимистов и отыскать в нашем обществе здоровых людей и здоровое счастье. Ну, и пусть его. Уж один замысел показывает дурака. Значит ничего не понимать в нашем обществе, коли так говорить.

Но всё это пустяки, а повторяю - самое лучшее запастись здоровьем, что опять-таки советую и Вам, моя дорогая, прежде всего. Осенью увидимся. Анна Григорьевна шлет Вам и всем Вашим поклон. Я - тоже, и преглубокий. Покровскому передайте от меня что-нибудь хорошее, но дарить мои сочинения в именины, - это уж слишком мне много чести. Крепко жму Вашу руку. Не забывайте, пишите.

Ваш весь Ф. Достоевский.

788. А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ

19 июня 1879. Старая Русса

19 июня/79. 8 часов вечера. Старая Русса.

Здравствуй, Аня, как ты доехала, напиши. Очень беспокоюсь за тебя, что в Новгороде тебя измочило и измучило. Я, как ты уехала, почувствовал себя не совсем здоровым, насморк сильнейший и неимоверный, туманность и боль головы. Лег спать и спал часа три. День был хороший, но, как я встал, тотчас пошел дождь-ливень, и так продолжалось с перерывами до 6 часов. Еще до дождя дети, как я встал, выпросились в парк, оделись и пошли, а тут вдруг и ливень. Я сидел в беспокойстве, но прибежала нянька и сказала, что они не в саду, а у батюшки, зашли за Анфисой, но пошел дождь, и остались, так что ни одной капли на них не капнуло. Сама матушка прислала няньку ко мне, чтоб меня успокоить. Затем пришли дети, переоделись, и явились поповские дети, сидели чуть не до ночи, мне надоели, но я рад за детей, что им не скучно. Скверно то, что оба порядочно кашляют, но хуже Лиля, очень худо кашляла, часто и с заливчатым кашлем. Даю лекарство и по возможности не даю выходить на двор. Лиля слушается, а Федя мало. Теперь, впрочем, дождя нет, ясно, но сыро и даже не очень тепло. Я их пустил посидеть за воротами.

Пришли газеты и одно письмо от Сазонович из Москвы. Ничего особенного, но присылает несколько автографов. Пишет тебе, конечно. Ну до свидания, жду с нетерпением и беспокойством от тебя письма. Боюсь, что ты промокнешь и простудишься. Твоя поездка сильно парализовала мою работу. Приезжай поскорее. Дай бог тебе всякого успеху. Обнимаю тебя и целую, дети тоже. Привези капсюлей Gugot (дегтярных), у меня ничего нет.

Твой Ф. Достоевский.

Р. S. Боюсь соболезнований, боюсь визитов - Жакеляр, батюшки. Пожалуй, Анна Ивановна придет.

Дети говорят о тебе, и Федя всё спрашивает: где ты теперь, на Любани иль нет, и почему так медленно. (1)

(1) далее приписки детей Достоевских:

Милая моя мамочка как ты здарова цалую тебя Люба.

Мамаа прежяй скорее. Федя

789. В РЕДАКЦИЮ ЖУРНАЛА "РУССКИЙ ВЕСТНИК"

6 июля 1879. Старая Русса Телеграмма

В Москву. В редакцию "Русск<ого> вестника". Страст<ной> бульвар. Не получил 6 книжку (1) прошу выслать (2) мне в Старую Руссу немедленно.

Ф. Достоевский.

(1) далее было: покорнейше

(2) далее было: ко

790. Ф. ТОМА Начало июля 1879. Старая Русса

Monsieur!

Le Congrиs littйraire m'a fait l'insigne honneur de m'йlire membre du Comitй d'honneur. Je l'en remercie du fond de mon coeur. Comment ne pas кtre fier de figurer parmi tant de noms illustres, au rang des gloires les plus йminentes de notre littйrature contemporaine?

Est-il besoin d'ajouter, que mon vif dйsir est d'apporter mon concours le plus actif a l'oeuvre que poursuit l'Association? J'espиre que cette annйe ma santй me permettra d'кtre au milieu de vous et de prendre part а vos travaux.

Veuillez, Monsieur et trиs respectй confrиre, exprimer aux membres du Congrиs ma trиs sincиre gratitude pour cette marque unanime de sympathie qu'ils ont bien voulu me tйmoigner, et agrйer pour vous, Monsieur, l'expression de mes sentiments de trиs haute considйration.*

<Ф. Достоевский>

* Милостивый государь!

Литературный конгресс оказал мне высокую честь, избрав меня членом почетного Комитета. Я благодарю его от всего сердца. Как не гордиться тем, что твое имя оказалось среди стольких прославленных имен, в ряду самых выдающихся знаменитостей нашей современной литературы?

Нужно ли говорить, что я горячо желаю всемерно способствовать делу, которому служит Ассоциация? Я надеюсь, что в этом году здоровье позволит мне быть среди вас и участвовать в ваших трудах.

Соблаговолите, милостивый государь и высокочтимый коллега, передать делегатам конгресса мою самую искреннюю благодарность за единодушное признание, которым им было угодно меня почтить, а что касается лично вас, милостивый государь, принять уверение в моем глубочайшем уважении <с франц.>

791. H. A. ЛЮБИМОВУ

8 июля 1879. Старая Русса

Старая Русса. 8 июля/79.

Милостивый государь, многоуважаемый Николай Алексеевич,

Считаю совершенно необходимым известить Вас о моих обстоятельствах и прошу любезного Вашего ко мне внимания.

По расстроившемуся здоровью мне безотлагательно прописано съездить в Эмс на 6 недель лечения. Просьбу о паспорте я подал отсюда, из Старой Руссы, и так как в качестве бывшего ссыльного я получаю заграничные паспорты каждый раз особым (медленным) путем, то надеюсь получить его к 15-20-му июля. Возвращусь в Старую Руссу в конце августа. Поездка работе не помешает, напротив, в Эмсе, в совершенном уединении, я еще свободнее, но об этом потом.

Главное же в том, что на нынешний месяц (на июльскую 7-ю книжку) я бы очень просил Вас не требовать от меня продолжения "Карамазовых". Оно почти готово и при некотором усилии я бы мог выслать и в нынешнем месяце. Но важное для меня в том, что эту будущую, 6-ю книгу ("Pater Seraphicus", "Смерть старца") я считаю кульминационной точкой романа, а потому желалось бы отделать ее как можно лучше, просмотреть и почистить еще раз (1); беру ее с собой в Эмс и из Эмса вышлю в редакцию "Русского вестника" не позже (ни в каком случае) 10-12 числа будущего августа, то есть к этим числам она уже будет в редакции. Таким образом, появится она 31 августа в "Р<усском> вестнике" (до 3-х печатн<ых> листов). Затем последует 7-я книга на сентябрь и октябрь (по 2 1/2 листа на каждый месяц, вперед заявляю, что эффектная), и этой 7-й книгой закончится 2-я часть романа "Бр<атья> Карамазовы".

И вот я теперь у самого главного пункта! В романе есть еще 3-я часть (не столь великая числом листов, как 2-я, но такого же объема, как и первая). Закончить же ее в нынешнем году я положительно не могу. Не рассчитал, принимаясь за роман, сил моего здоровья. Кроме того, работать стал гораздо медленнее и, наконец, смотрю на это сочинение мое строже, чем на все прежние: хочу, чтоб закончилось хорошо, а в нем есть мысль, которую хотелось бы провести как можно яснее. В ней суд и казнь и постановка одного из главнейших характеров, Ивана Карамазова. Одним словом, считаю долгом сообщить Вам и предложить на Ваше согласие следующее. После окончания 2-й части (в октябрьской книжке) я приостановлюсь до будущего года, до января, и 3-я часть появится в январской книжке. Эта 3-я часть (в 10 или в 11 листов) будет закончена, а с нею вместе и роман, в январе, феврале и марте (никак не далее), а может быть, даже в январе и в феврале. Но чтобы не было газетных (фельетонных) обвинений на "Русский вестник" (как при "Анне Карениной"), что редакция нарочно растягивает роман на несколько лет, я, в октябрьской же книжке сего года, то есть при окончании 2-й части, пришлю Вам мое письмо, для напечатания в той же книжке, за моею подписью, в котором принесу извинение, что не мог кончить работу в этом году по нездоровью и что виноват в этом перед публикой выхожу один только я. Письмо Прислано будет предварительно на Ваше рассмотрение.