772. В. П. ГАЕВСКОМУ

10 марта 1879. Петербург

10 марта/79.

Многоуважаемый Виктор Павлович,

Я с величайшим удовольствием готов читать в пятницу, если Вам понадоблюсь, о чем и спешу уведомить. Но что читать? Этого я еще не решил (не успел). Впрочем, если публика Ваша будет новая, то есть другие люди, а не прежние разберут билеты - то почему же не повторить того, что читал 9-го марта?

Или надо цензору заранее представить, на случай, если что другое? Если же цензору не надо, а для публикации нужно точное наименование читаемого, то можно просто написать: Рассказ или отрывок из романа, или как-нибудь в этом роде, без точного определения до времени. Впрочем, как Вам угодно. Я постараюсь что-нибудь надумать и выбрать из прежде (1) изданного. Но если б можно, повторяю, тот рассказ под секретом, который я уже читал, то было бы всего покойнее. Примите уверение в моем уважении.

Ваш покорный слуга

Ф. Достоевский.

(1) далее было начато: напеч<атанного>

773. О. А. НОВИКОВОЙ

11 марта 1879. Петербург

Воскресенье. 11 марта/79.

Милостивая государыня, многоуважаемая Ольга Алексеевна,

Когда я прибыл в "Евр<опейскую> гостиницу" (ровно в 3 часа), то швейцар сказал мне прямо, что Вас нет дома, что Вы выехали. Отдавая билетик мой, я еще раз спросил - и он опять ответил мне то же самое. Наконец, уходя, никак не доверяя словам швейцара, спросил его в третий раз, настоятельно: не ошибся ли он? И он в третий раз и уже с грубостию ответил мне: "Сказано, что нет, значит нет". - Всё это пишу в такой подробности, чтоб Вы не подумали как-нибудь, что я осведомился небрежно, поверил первому слову и т. д. Сожалею чрезвычайно, что именно во вторник я совершенно весь день не принадлежу себе, а потому Вашим добрым и любезным приглашением воспользоваться никак не могу. К тому же нахожусь в нравственной тревоге: всю эту неделю я буду занят бог знает чем - выездами, повторениями чтений и проч., тогда как надо писать и писать и готовить обещанное к сроку. Но не могу и представить себе, чтоб мы с Вами еще раз не увиделись. Верьте искренности моих чувств и моей к Вам преданности, равно как и глубочайшего уважения - Ваш всегдашний слуга

Ф. Достоевский.

На конверте: Ее превосходительству Ольге Алексеевне Новиковой. Европейская Гостиница № кв. 113. Михайловская улица)

774. В. Ф. ПУЦЫКОВИЧУ

12 марта 1879. Петербург

Петербург. 12 марта/79.

Многоуважаемый Виктор Феофилович,

Вчера получил Ваше письмо. Вы в скверном расположении духа, не давайте себя убивать обстоятельствами. Поверьте, что всё перемелется - мука будет. То, что Вы пишете на счет Михаила Никифоровича, даже и невероятно. Тут что-нибудь другое, какое-нибудь недоразумение. Если б он раздумал и не захотел принять Ваших просьб или предложений, то так бы и известил Вас, а не уклонялся бы. - А потому до разъяснения дела нельзя ничего сказать.

"Братья Карамазовы" производят здесь фурор - и во дворце, и в публике, и в публичных чтениях, что, впрочем, увидите из газет ("Голос", "Молва" и проч.). До свидания, спешу ужасно, ибо очень занят. Постарайтесь получить ответ от М<ихаила> Н<икифорови>ча. Теперь, конечно, может быть, скоро воротитесь. Если получите от Петрова и если эти деньги могли бы Вам послужить (для выезда), то располагайте ими, могу Вас ими ссудить на время. Вам совершенно преданный

Ф. Достоевский.

775. К. К. РОМАНОВУ

15 марта 1879. Петербург

Ваше императорское высочество,

Я в высшей степени несчастен, будучи поставлен в совершенную невозможность исполнить желание Ваше и воспользоваться столь лестным для меня предложением Вашим. Завтра, в пятницу, 16 марта, в 8 часов вечера, как нарочно, назначено чтение в пользу Литературного фонда.

Билеты были разобраны публикою все еще прежде объявления в газетах, и если б я не мог явиться читать объявленное в программе чтения учредителями фонда, то они, из-за моего отказа, принуждены бы были воротить публике и деньги.

Повторяю Вам, Ваше высочество, что чувствую себя совершенно несчастным. Я со счастьем думал и припоминал всё это время о Вашем приглашении прибыть к Вам, высказанное мне у его императорского высочества Сергея Александровича, и вот досадный случай приготовил еще такое горе! Простите и не осудите меня. Примите благосклонно выражение горячих чувств моих, а я остаюсь вечно и беспредельно преданный Вашему императорскому высочеству покорный и всегдашний слуга Ваш

Федор Достоевский.

15 марта/79.

776. К. К. РОМАНОВУ

21 марта 1879. Петербург

Ваше императорское высочество,

Завтра в 9 1/2 часов буду иметь счастье явиться на зов Вашего высочества.

С чувством беспредельной преданности всегда пребуду Вашего высочества вернейшим слугою

Федор Достоевский.

21 марта/79. Среда.

777. О. А. НОВИКОВОЙ

28 марта 1879. Петербург

28 марта/79.

Многоуважаемая Ольга Алексеевна,

Насчет "Русской речи" могу сообщить лишь то, что знаю, знаю же обстоятельно весьма лишь немногое. Навроцкий настоящий редактор-издатель, единственный (кажется) собственник журнала и уже несомненно главный и автономный распорядитель. До начала журнала, когда я с ним виделся и говорил, хоть и видел в нем человека не тупого, но никак не мог сообразить: для чего ему надо издавать журнал? Теперь же понимаю, в чем дело: он сам оказался стихотворцем и писателем драм в стихах, и, мне кажется, он (1) решился даже рискнуть капиталом, чтоб видеть собственные свои сочинения в печати. Человек он, говорят, честный, но с великим самомнением и судит сотрудников своих даже свысока. Мне сообщили заверно, что он отверг 3 стихотворения Фета и не напечатал их потому, что они "безграмотны" (1) Jalousie de mйtier, должно быть. Входить в сношения нужно с ним прямо. Статья Данилевского появилась у него, конечно, случайно, но Градовский и Ев. Марков считаются постоянными сотрудниками. Статья Градовского не обстоятельна, сущности дела он не понимает, но полезна, говоря относительно. Статьи же Ев. Маркова, по-моему, на этот раз плоховаты. Насчет повести "Ненастье" ничего не знаю, потому что до сих пор не читал, но слышал и здесь благоприятные отзывы. Вообще же журнал не возбудил здесь (кроме статей Данилевского и Градовского) никакого эффекта. Вот всё, что могу сообщить, но пока пусть это между нами. Я с Навроцким встречаюсь в домах (у Философовой, у гр. Толстой) и не желал бы, чтоб до него дошли мои откровенные мнения, хотя в журнале его никогда ничего не напечатаю.

Вашу статью прочел с великим удовольствием, хотя и не всё в ней развито (по краткости), но тон именно такой, как надо Почаще бы им (англичанам и европейцам) читать в этом роде.

Поздравляю Вас с наступающим праздником.

Как отвратительно, что кутаисских жидов оправдали. Тут несомненно они виноваты. Я убежден из процесса и из всего, и из подлой защиты Александрова, который замечательный здесь негодяй - "адвокат нанятая совесть".

До свидания, кажется, буду в Москве весной и не премину засвидетельствовать Вам мое уважение искреннее.

С которым и пребываю Вам совершенно преданный

Ф. Достоевский.

На конверте: В Москву Трубный переулок близ Поварской, дом Новикова.

Ее превосходительству Ольге Алексеевне Новиковой.

(1) далее было: из тех, который