Здесь я сделал паузу и закурил, внимательно глядя на слушателей. Американцы смотрели на меня с раскрытыми ртами.Наконец, Мэй спросила, почему-то шепотом:

– И... что было дальше?

– Дальше... Дальше я заметил, что мой друг нервничает с каждой минутой все больше. Я спросил его о причинах такого беспокойства. Он, в который уже раз взглянув на часы, ответил, что волнуется потому, что его брат, приехавший погостить и вышедший прогуляться, до сих пор не возвращается. А он очень плохо знает город и постоянно попадает в какие-то истории... Я и не знал, что у него есть брат. Близнец...

Нужно сказать, что спустя всего несколько секунд я был сполна вознагражден за рассказ великолепной порцией хохота.

Когда смех стих, американцы все же напомнили о двойнике Джеффа, которого видели вчера. Я попытался заверить их, что, раз они перенесли эту встречу, ничего страшного случиться уже не должно.

– Гете, например, – добавил я, – тоже видел своего двойника, но после этого вполне благополучно жил долгое время. И даже создал «Фауста».

* * *

Когда обед закончился, нам оставалось лишь установить специальную видеокамеру. Внешне она очень напоминала обычную, только с кучей дополнительных насадок и приспособлений.

– Ой! – радостно воскликнула Пэм, когда Тони достал камеру из футляра. – Мы будем снимать кино?

– Да, мисс. Только не совсем обычное. Эта камера оснащена специальными датчиками и фильтрами, которые способны уловить то, что не сможет увидеть человек или обычная оптика, – пояснил я.

– То есть, мы сможем рассмотреть на записи настоящее привидение? – скептически спросила Пэт. – Потрясающе! Не думала, что такое возможно. Можно зарезервировать копию?

Мы установили камеру в торце коридора, в который выходили двери всех гостевых спален, последний раз проверили датчики и вернулись на первый этаж. Пастор как раз безжалостно истреблял третью порцию греховного десерта. Он посмотрел на датчик, который держала в руках Мэй, и прищурился.

– Дай-ка посмотреть, – недовольно сказал он. – Ну, и от чего же спасет эта коробочка? Ерунда вся эта ваша техника. Только искренняя вера и молитвы смогут здесь помочь. Да еще святая вода.

С этими словами Джек разжал пальцы и, когда датчик шлепнулся на пол, освободившейся рукой неожиданно хлопнул Мэй по попе, отчего та взвизгнула и в недоумении уставилась на него.

– Что смотришь, дочь моя? – весело произнес пастор. – У тебя там муха сидела, я ее согнал. Потом подойди ко мне, я тебе про непорочное зачатие расскажу.

Сказав это, преподобный наморщил брови и пошел к лестнице на второй этаж.

– Да, кстати, девушки. Мне надо будет со всеми вами серьезно поговорить, – крикнул он, остановившись на лестнице. – Так что, когда этот ученый закончит рассказывать вам сказки, подойдите ко мне. А вы, господа ученые, не ждите меня. Я поеду обратно своим ходом.

Мне оставалось лишь попросить звонить нам при любой необходимости, и откланяться.

Джефф

Утром следующего дня вернулись Саймон с помощниками. С ними приехал еще и священник. Как он оказался в компании с профессиональными охотниками за привидениями, для меня осталось тайной. Как объяснил Саймон, ни одно значительное событие в Ирландии не должно пройти без участия священника. И первое, что пастор произнес, было глубокое заявление о том, что «здесь все пахнет грехом». При этом он потянул носом и незамедлительно проследовал к графину с виски, красовавшемуся на столе. Наклонившись над ним, он сделал глубокий вдох, словно именно содержимое графина и являлось вместилищем греха. Я пристально смотрел на пастора, что не ускользнуло от его внимания.

– Что тревожит тебя, сын мой? – спросил он меня, на секунду оторвавшись от алкогольных паров.

Ответить было нечего. Пастор налил себе виски в бокал, устроился в кресле поудобнее и с явным наслаждением сделал глоток. Смачно причмокнув от удовольствия, он, скосив глаза внутрь стакана, снова обратился ко мне:

– Живая вода! – он выдержал паузу, чтобы осушить бокал и выразительно кивнуть в сторону охотников за привидениями. – А вся их техника – от лукавого. Все от древа познания… Ты согласен, сын мой?– и, не став дожидаться ответа, сразу задал новый вопрос:

– Ты женат?

– Нет, – только теперь я поймал себя на мысли, что стою перед ним, не шелохнувшись, с видом провинившегося ученика.

– Покайся! – прикрикнул на меня пастор и добавил: – Ибо сказано в Священном Писании: «Да прилепится муж к жене своей»!

– Каюсь, – сдерживая смех, проговорил я.

– Вот и молодец! Отпускаю тебе все грехи! И это надо обмыть, иначе не будет считаться, – с этими словами он налил себе вновь.

Я так увлекся колоритной фигурой священника, что совсем забыл про Мари. Воспользовавшись общей суматохой, возникшей вокруг пастора и чудес техники, я, в надежде найти ее, поднялся на второй этаж. При этом я чуть не столкнулся с Клэр – медиумом, которая приехала с Саймоном. Она шла по коридору в своем белом комбинезоне, почти закрыв глаза и вытянув перед собой руку, которую подносила к портретам, дверям и шкафам. Кажется, она была в трансе и не заметила меня.

Проводив ее взглядом, я пошел по пустому коридору, заглядывая в спальни, и, наконец, увидел удаляющуюся женскую фигуру. Мне показалось, что она повернула к лестнице. Я окликнул ее, но она не ответила. Я побежал к лестнице. Как в дурном сне, я не мог ее настигнуть. В голове крутилась школьная загадка: почему Ахиллес никогда не догонит черепаху? Каждый раз, когда я нагонял ее, она исчезала за новым поворотом коридора. Так я, сам того не заметив, оказался перед входом в галерею, ведущую в северное крыло. Ее нигде не было. Кто-то дотронулся до моего плеча, и я вздрогнул. Мари стояла прямо позади меня.

– Что ты здесь делаешь?

– Я думала, ты меня звал. Я заметила тебя на втором этаже и пошла за тобой, но ты так мчался, что я не могла тебя догнать.

– А я думал, это я тебя преследую… Слушай меня внимательно, Мари. Я тебе соврал. Я видел тебя в зеркале. Думал, это все ерунда, но сейчас понимаю, что… что уже ни черта не понимаю, – быстро проговорил я, глядя в широко раскрытые глаза Мари. – Тебе надо быстрее убираться из Хэмфилда. Просто уехать отсюда! Только дай мне знать, как тебя найти. И не бойся потерять контракт и деньги, это все пустяки. Прошу тебя!

Я облизал пересохшие губы, то ли ожидая поцелуя, то ли собираясь поцеловать Мари, но раздались шаги, и в комнату вошел Малкольм.

Мари резко отвернулась и отошла к окну. Дворецкий некоторое время переводил взгляд с нее на меня, а потом, извинившись передо мной, попросил Мари помочь ему с делами. Девушка пошла за ним, но, выходя, обернулась на секунду и одними губами произнесла, едва кивнув в знак согласия:

– Хорошо.

Весь оставшийся день я ходил как потерянный. Не очень хорошо помню, что делал. День раскололся на обрывки эпизодов. Первая пачка сигарет улетела, будто и не было десятилетнего перерыва. Помню, я сидел в парке перед замком, курил. Меня за этим занятием заметил Генри. Он удивился, что я курю, я отмолчался.

Еще помню, все шутили насчет датчиков Саймона, подносили их друг к другу, к мебели, к картинам на стенах. Помню Криса, подмигнувшего мне, прежде чем начать стучать ногой под столом, чтобы разыграть Мэй. Наконец, помню, как уже довольно поздно вечером вошел Малкольм и, извинившись перед нами, поинтересовался, не видел ли кто-нибудь в последние час-два Мари.