– Я?! Да нет…

– Вообще, Генри, ты бел как британские аристократки на портретах, – поддержал его Джефф, который и сам выглядел не лучше.

Крис спешился, подошел ко мне, внимательно заглянул в глаза:

– Все в порядке? На тебя смотреть страшно…

Я посмотрел на них. Крис был испуган, но еще более был испуган Джефф. Если уж кто и был бледен, так это он. Лицо было белым, как первый снег, зрачки расширены, пальцы рук мелко дрожали. Он полез в карман за сигаретами, забыв, что бросил курить года два назад.

Я уже почти пришел в себя и, как мне показалось, довольно спокойно сказал:

– Наверное, из-за давления, Крис… Да и в седле давненько не сидел. Только когда вернемся в Штаты, ни слова об этом Кэти. Она так печется о моем здоровье, что мне иногда начинает казаться, что я десятилетний мальчик, а она – моя мама, – я попытался пошутить, улыбнулся даже, но улыбка получилась какая-то натянутая, кислая. Всем остальным было, похоже, не до улыбок.

– Так, ладно, – вздохнул Крис, – будем считать, что охота была недолгой, но продуктивной. Кстати, покажи-ка ему, Ларри!

Ларри вытянул вперед руку, в которой был сжавшийся в комок заяц.

– Собаки его загнали, но я у них его отнял. Жалко такого красавца!

Крис взял зайца у Ларри, прижал к себе, погладил по голове.

– Да, красавец, – согласился я.

Крис посадил зайца на землю и шепнул ему на ухо: «Беги в лес, и расскажи всем призракам, какие мы отличные охотники. Пусть боятся!». Он отпустил зайца, и тот, похоже, мало веря своему счастью, помедлил секунду и помчался в лес. Глядя на то, как серый пушистый шарик то исчезал, то снова появлялся в зелени травы, у всех заметно поднялось настроение. Ларри сиял от радости и на миг даже перестал походить на лесного разбойника.

Джефф

Охота запомнится мне надолго. Сейчас, раздумывая о ней, я сам над собой смеюсь, но тогда… Господи, во-первых, кто придумал эту чертову охотничью одежду? С самого начала она показалась мне подозрительной. Конечно, девушки нашли ее безумно смешной. Хорошо еще, Мари этого не видела. Нет, в самом деле, я люблю бейсбол, и привык к кепкам. Но этот треклятый головной убор вообще не хотел на меня налезать. А белые штаны так торчали во все стороны, словно я… даже не знаю, как об этом сказать прилично. С другой стороны, ощущение от верховой езды нельзя выразить словами. Часто приходится слышать, что животные – как люди. После поездки верхом понимаешь, что это заблуждение. Нет, животные – совсем не «мы». У них не характер, это именно норов. Управляя машиной, ты с ней не борешься, а здесь тебе приходится доказывать свою состоятельность как зверя более совершенного, чем лошадь.

Подойдя к лошади, я почему-то первым делом дыхнул на нее – видимо, надеялся, что вчерашний алкоголь поможет нашему взаимопониманию.

– Ну, вот что: послушай, – сообщил я ей, – я тебе сильно не помешаю. Обещаю почти не пользоваться шпорами. Давай с тобой представим, что мы катаемся на карусели, ладно? Ты меня не скидывай. Понимаешь, твоему наезднику сегодня что-то трудновато. Похоже, он слегка тронулся умом. Ты ведь не будешь лишний раз его убеждать в этом?

Конь многозначительно фыркнул.

– Эй, Джефф? Испытываешь силу своего обаяния на лошади? – Крис бодро вскочил в седло: ни дать, ни взять – ковбой!

– Крис, насколько я разбираюсь в половых признаках четвероногих, это конь. Я пытаюсь найти с ним общий язык. И общаться с ним куда приятнее, чем с твоим эскортом.

– Остроумно, Джефф, молодец! Срезал так срезал. Ничего, если я все же предпочту эскорт?

* * *

Из стремян легко вылететь, если верить разным писателям. Теперь я начал еще больше восхищаться Клинтом Иствудом. На лошади он ездил сам. Во всех фильмах. Я бы сошел с ума.

Однако во время охоты меня захватил небывалый азарт. Промелькнула даже мысль, что, мы, как настоящие охотники, вернемся с добычей. А глядя на собак, можно было подумать, что они действительно знают, куда бежать. И хотя я уже не чувствовал своих ног, поездка верхом все же оказалась исключительно приятным времяпрепровождением. Видимо, оказавшись в седле, Генри либо поддался мальчишескому порыву, либо решил взять реванш за гольф. Он пришпорил лошадь и ускакал далеко вперед. Очередной поворот извилистой дороги скрыл его из виду. Я хотел было поддаться провокации, но вовремя себя остановил, памятуя об обещании не пользоваться шпорами. Крис, напротив, ускакал за ним. Вряд ли он догнал бы Генри, но, конечно, не мог не попытаться. Лишь я остался преданным духу ирландской охоты, не обогнав собак. Ну и, конечно, Ларри, одетый сегодня как главарь средневековых лесных братьев. Глядя на него, понимаешь, что даже если бы он мог говорить, все равно он был бы немногословен. А вообще, немой ли он? У физически неполноценных людей всегда есть что-то исключительное, едва уловимое во взгляде. Ларри с этой точки зрения выглядел абсолютно нормальным.

Оба мои партнера, видимо чувствовали себя как нельзя лучше: Генри, как ошпаренный, несся по лесу, а Крис гонялся за ним. Минут через десять после их исчезновения мною овладела тревога. Ладно, Генри, он великолепный наездник и в любой ситуации хорошо понимает, что делает. Но Крис… Не думаю, что его голливудская манера прямо держаться в седле подходила к быстрой езде по пересеченной местности. Я был так сосредоточен на своих мыслях, а главное – на премудростях езды верхом, что не заметил, как остался один. Пока я думал, как бы мне убедить коня развернуться, он принес меня на поляну. Странную поляну... Деревья росли на возвышении, на одинаковом расстоянии от камня в центре поляны, образуя ровный круг. Словно место, где я оказался, было кратером или искусственной впадиной.

Конь встал на дыбы, и я с трудом удержался в седле. Когда он опустил передние ноги на землю, я решил спешиться, чтобы не искушать судьбу. Качающейся кавалеристской походкой я подошел к камню. На нем когда-то давно был начертан непонятный знак, теперь уже наполовину стертый. «Великолепно! – подумал я. – Это уже напоминает фильм ужасов о магии друидов». И постепенно мною действительно овладел ужас. На всех деревьях вокруг также были начертаны какие-то символы, а выше расположились отпечатки ладоней, нанесенные, видимо, красной краской. По крайней мере, тот, кто их оставил, определенно хотел эффекта кровавых отпечатков.

И тут я увидел всадника. Сначала я подумал, что это Крис или Ларри. Но нет, наездник на угольно черной лошади не был мне знаком. Не было слышно ни лая собак, ни бодрых криков Криса «ийя!». Дождь накрапывал, но фигура двигалась, словно капли ее не касались. Возможно, это был оптический обман, вызванный редкими солнечными лучами. Всадник был одет в черный плащ с низким капюшоном, скрывавшим лицо. Он медленно двигался там, где не было дороги, словно красуясь передо мной. Отлично, Генри – ты, кажется, говорил, что никто незамеченным не сможет проникнуть на территорию замка? Перебарывая страх, я изо всех сил крикнул незнакомцу:

– Эй! Кто вы?

Вместо ответа незнакомец поднял руку и указал прямо на меня. Потом он резким движением пришпорил коня и ускакал вниз, как будто его не было вовсе. Проследив за ним взглядом, я заключил, что там, вероятно, есть дорога. Я повел лошадь к деревьям. И действительно, внизу, после пологого склона с невысокими редкими деревьями, начиналась дорога. Я вскочил на лошадь и поскакал. Очень скоро я услышал лай собак, и, двинувшись на звук, через некоторое время оказался рядом с Ларри. Немой ирландец отметил мое возвращение многозначительным взглядом, словно догадался о моей встрече с незнакомцем. Через минуту на стыке двух дорог мы пересеклись с запыхавшимся Крисом. В руках у него был маленький кролик, который сжался в комок и дрожал. Крис протянул его Ларри, и тот бережно взял в руки напуганного зверька.

– Крис, где Генри? – спросил я. – Ты его догнал?

– Нет!

Крис выглядел осунувшимся, на лбу у него выступил пот.