11 лет назад Касатонов рассказывал мне:
— Честно говоря, я думал, что он хочет предложить мне сыграть за сборную на чемпионате мира — шел как раз апрель. А Сыч вдруг говорит: «Алексей, наступает время, когда ты должен подумать о своей дальнейшей жизни. Как бы ты отнесся к роли менеджера сборной по Северной Америке? Будешь заниматься нашими энхаэловцами. Ты играл, знаешь ребят, ситуацию». Я несколько дней думал, советовался с женой, друзьями — и решил согласиться…
По сей день Касатонов говорит о Сыче и том их разговоре, состоявшемся за считанные недели до гибели президента ФХР, с благодарностью. И с болью.
Сделать предложение Касатонову для Сыча наверняка было решением непростым. Все знали, что после событий конца 80-х — начала 90-х годов отношения между Фетисовым и Ларионовым, с одной стороны, и Касатоновым — с другой оставляли желать много лучшего. В жесточайшем конфликте первых двоих с Виктором Тихоновым Алексей оказался по другую сторону баррикад. Он не посчитал возможным предавать тренера, которому в своей жизни и карьере был обязан очень многим. И, будучи взрослым человеком с самостоятельным мышлением, не поддался «эффекту толпы».
Фетисов с Ларионовым имели полное право на свою гражданскую позицию. Но и Касатонов — на свою, потому что такого чувства, как благодарность своим учителям, еще никто не отменял.
И если два великих хоккеиста посчитали себя самодостаточными личностями, которых обучить большому хоккею мог кто угодно, то имела право на существование и противоположная точка зрения. Да, Тихонов был советским тренером, и неотъемлемой частью тренерской школы СССР была безжалостность, а порой даже жестокость. Но ведь и она тоже сделала из этих парней великих спортсменов. Кто знает, стали бы они ими, будь Виктор Васильевич другим?
Ко времени начала конфликта два великих защитника по некоторым причинам уже не были закадычными друзьями, как еще в середине и особенно в начале 80-х. А ситуация вокруг Тихонова довершила раскол. Когда Фетисов с Касатоновым, задрафтованные одним и тем же клубом HXЛ «Нью-Джерси», в начале 90-х оказались в одном клубе и — по решению тренера — в одной паре, то какое-то время даже не разговаривали. Потребуется почти два десятилетия, чтобы люди поняли, кем они были друг для друга, и примирение наступило…
А тогда Фетисов и Ларионов не оставляли камня на камне от Касатонова в прессе. Тот почему-то не отвечал. Мне было страшно интересно понять — почему. Не обидеть-то высказывания бывших товарищей по легендарной пятерке его не могли.
Познакомились мы с Касатоновым в августе 97-го, на предолимпийском сборе наших энхаэловцев под Филадельфией. Той встречи я ждал не без настороженности — сказывалась многолетняя «антиреклама» бывших партнеров. Лишь позже мне станет ясно, что личное в этой критике явно преобладало над профессиональным.
Помимо прекрасной манеры речи, рассудительности и воспитания, в Касатонове меня поразил образ его мышления. «Неужели вас не задели нападки Фетисова в книге «Овер-тайм» и вы не хотите ничего ответить?» — спросил я двукратного олимпийского чемпиона и получил мгновенный ответ: «А кому это сейчас пойдет на пользу? Зачем опять вносить раскол и делить игроков на два лагеря за полгода до Олимпиады?»
Этот ответ сказал мне о человеке больше, чем тонны вылитого на него «компромата». И в Нагано я болел не только за хоккеистов, но и за их менеджера.
Первая наша встреча с Касатоновым, как я уже рассказал, произошла на предолимпийском сборе, на который съехались 20 хоккеистов. В гостинице «Рэдиссон» городка Маунт Лаурел, штат Нью-Джерси, в 35 минутах езды от центра Филадельфии. Там наши хоккеисты жили, а тренировались на арене Twin Rinks в столь же малоизвестном селении Пеннсоккен, которое запомнилось тем, что при въезде в него сразу после яркой таблички «Добро пожаловать!» живописно раскинулось… кладбище.
Но дальше все оказалось гораздо лучше и веселее. Ни о каких организационных накладках на сей раз и речи не было — скажем, всех до единого хоккеистов, прилетевших в Нью-Йорк из России, Касатонов встречал лично. Он, кстати, предпочитал называть это мероприятие не сбором, а по-американски — тренинг-кемпом:
— Дело в том, что со словом «сбор» связано ощущение какой-то обязаловки, которой в нашем случае вообще нет. Приглашались только желающие, и наличие или отсутствие здесь того или иного игрока не будет ни в малейшей степени учитываться при отборе кандидатов в олимпийскую сборную. Единственная цель этого летнего лагеря, идея которого зародилась еще при жизни Валентина Сыча, — помочь нашим ребятам лучше подготовиться к сезону да и пообщаться между собой, то есть совместить приятное с полезным. Ну и еще работа на перспективу — мы должны показать таким талантливым молодым хоккеистам, как Самсонов, Набоков, Кузнецов, что ФХР, организовавшей этот сбор, небезразлично их будущее именно как российских хоккеистов.
Последнее замечание Касатонова с точки зрения истории ценно: в том сборе участвовали Самсонов и Набоков, будущие наши герои Олимпиад в Солт-Лейк-Сити и Турине. К тому моменту они оба не имели на своем счету ни минуты в НХЛ, а голкипер Набоков, хотя и страстно хотел выступать за Россию, в юном возрасте был «заигран» за сборную Казахстана. В связи с этим ему четыре года спустя запретят играть за нашу сборную на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити, и только к Турину-2006 долгожданное добро будет получено.
Но первым шагом будущего бессменного голкипера «Сан-Хосе Шаркс» в сборную стал именно тот сбор — ой, простите, тренинг-кемп — в августе 1997 года.
Едва закончивший играть Касатонов там был и жнец, и швец, и на дуде игрец. В качестве тренера в США должен был полететь Игорь Тузик, но за несколько дней до вылета попал в автомобильную аварию. Ничего серьезного с опытным специалистом не произошло, но за океан Касатонов вынужден был отправиться один. Помогали ему еще один известный в прошлом защитник ЦСКА и сборной СССР Сергей Стариков и массажист сборной Константин Рогатин. И все прошло без сучка и задоринки.
О том, как он справился с работой, свидетельствовало высказывание защитника Сергея Гончара — по сей день одного из ключевых игроков сборной.
— У Касатонова чрезвычайно профессионально, грамотно и интересно построены тренировки, — отмечал он. — Чтобы так тренировать буквально через несколько месяцев после окончания игровой карьеры, нужно обладать настоящим тренерским талантом, который, наверное, дается от Бога.
Но еще важнее, что ему удалось создать на сборе раскрепощенную, но в то же время не «тусовочную», а рабочую обстановку. В то время как ряд наших энхаэловцев по традиции «зажигал» на ежегодном Кубке «Спартака» в Москве, здесь образовалось новое ядро, составившее костяк сборной. Трудились парни на льду и в тренажерном зале так, что Гончар с юным Зубрусом однажды в шутку спросили меня, от кого сильнее «аромат». А главное, ни малейшего ощущения анархии, неуважения к тренерам — что сплошь и рядом было на Кубке мира и вообще в те годы — на сборе не возникло.
В итоговую заявку сборной в Нагано из участников тренинг-кемпа вошел вратарь Трефилов, защитники Гончар, Гусаров, Каспарайтис, Б. Миронов, Юшкевич, нападающие Зелепукин, Коваленко, Яшин. С большой долей вероятности оказались бы там и защитник Карповцев с форвардом Виктором Козловым, но им помешали травмы. А те же Козлов, вратарь Набоков, нападающий Самсонов с успехом поучаствовали в следующих Олимпиадах. Эффективность в комментариях, мне кажется, не нуждается.
В конце сбора Касатонов высказал оптимистичную мысль:
— Отказом от участия в этом турнире XX века можно наказать только себя. К тому же Игры в Нагано будут гораздо более объективным показателем истинного положения дел, чем Кубок мира, сразу по нескольким причинам. Во-первых, они пройдут в феврале, когда энхаэловцы набирают свою лучшую форму, а во-вторых, на нейтральной территории — в Японии. Поэтому уверен, что в конце концов на Олимпиаду поедут все сильнейшие — как у нашей, так и у остальных сборных.