- Давай!

Штурмовик аккуратно бросил гранату в дыру, выбитую в двери картечным выстрелом, следом Рамайн отправил еще одну - светошумовую, похожую на большой черный цилиндр. Через три секунды грохнул приглушенный взрыв, полыхнул ослепительно-яркий свет, отчетливо послышался чей-то вскрик.

- Вперед!

Рамайн с силой пнул дверь, та поддалась и двое штурмовиков дали по длинной очереди внутрь квартиры. Видно было плохо, из квартиры отчетливо тянуло дымом.

Рамайн бросился вперед, держа наготове автомат. Первая дверь - граната - дверь пинком - длинная автоматная очередь - чисто! Вторая…

Майклу Рамайну показалось, что его в грудь лягнула лошадь. Где-то впереди оглушительно грохнул выстрел дробовика, падая на пол квартиры, Рамайн судорожно нажал на спусковой крючок автомата. Длинная автоматная очередь, визг рикошетов, снова чей-то стон. Двое штурмовиков, перепрыгнув через лежащего в коридоре Майкла, бросились вперед, раздались новые автоматные очереди…

Цел? Черт…

Грудь болела, кажется, как минимум одно ребро было сломано. Хотя кевлар и задержал заряд картечи, запреградное действие никуда не денешь.

Боль была зверской. Перекосившись, Рамайн сунул руку за пазуху, достал новый рожок, присоединил к автомату, передернул затвор. Только после этого, кряхтя и сцепив зубы, опершись на какую-то тумбочку, поднялся, шагнул вперед. Впереди, за изрешеченной автоматной очередью дверью лежал один из телохранителей Аркана. Смысла смотреть не было - явно мертвый, голова была расколота попаданием нескольких автоматных пуль. Чуть в стороне лежал обрез пятизарядного "Моссберг-500" двенадцатого калибра. Скверная штука…

Из боковой комнаты вынырнул Пол, один из штурмовиков.

- Сэр, его здесь нет! Ушел через окно!

Рамайн быстро, насколько ему позволяла травма, бросился к окну - БМВ стояла внизу. Никакого тела не было. В нескольких метрах шумела оживленная пешеходная улица князя Михаила.

Да что же это …

- Контроль!

По выстрелу в голову каждому из погибших телохранителей, чтобы наверняка. Оружие бросить здесь - оно засвечено. И уходить. Бегом уходить - времени уже совсем не было…

Четверо штурмовиков, двое из которых были травмированы, быстро насколько это было возможно, спустились вниз по лестнице. Рамайн на ходу достал из кармана небольшую металлическую упаковку, достал таблетку, сунул в рот. Боль почти сразу отпустила. Неполезно конечно, но двадцать четыре часа поможет продержаться - а для эксфильтрации (эвакуация оперативника на свою территорию после проведения операции - прим автора) больше и не требовалось. Вверху уже хлопали двери, слышались голоса, кто-то пытался открыть изнутри соседскую дверь. Один из боевиков несколько раз выстрелил из автомата вверх, не целясь на лестничной площадке перед тем, как бросить автомат. Противно визгнули рикошеты, зазвенело окно, шум наверху стих, как отрезало. Тем лучше…

Внизу к четверке бросился пятый боец, держащий двор.

- Что?!

- Ни хрена! Уходим, живо!

Сам Рамайн бросился к БМВ, стоявшей под окнами квартиры. Боковое стекло со стороны водителя было разбито, Тим лежал на сидении. Пуля попала в голову.

Сука… И все таки - молодец… Уйти от отряда "изоляции" мало кому удавалось…

Где-то невдалеке противно, на высокой ноте завыла сирена. Разбираться было некогда. Рамайн щелкнул по закрепленному на вороте куртки миниатюрному микрофону, привлекая внимание других бойцов группы.

- Уходим!

Картинки из прошлого

Босния и Герцеговина, Село Бырчко

Апрель 1992 года

- Значит так, други! Наступление начинаем рано утром во время первого намаза, когда мусликам будет не до боевых позиций! Мы входим в Бырчко по дороге, слева от нас будут работать люди "Маузера". Они пойдут лощиной и выйдут почти к самому селу.

- Как будем работать пулеметные расчеты? Их там немало…

- Пулеметы отработает артиллерия, она поддержит нас от леса.

- Отработает ли? - один из командиров по имени Петар Иванович презрительно усмехнулся - от этой ЮНА нет никакого толка. Лучше бы нам все оружие отдали да домой шли, за бабами прятались.

- Поддержит! - Аркан повысил голос - я сам лично говорил с командиром батареи! Если он хоть на минуту стормозит - мы его после боя кастратом сделаем чтоб его!

Вокруг раздались сдержанные смешки.

- Ну, брачо, с Богом!

Той же ночью…

Этой ночью Аркану не спалось… Он вышел из дома, где он и его люди решили заночевать перед боем, закурил. Посмотрел на звезды, щедро набросанные по куполу из темного бархата, накрывшему землю. В эту ночь на небе не было ни облачка, стояла удивительная тишина… Как будто эта небольшая боснийская деревушка, уже несколько раз за время вооруженного конфликта переходившая из рук в руки, внезапно перенеслась на другую планету, где жили мирно, где вчерашние соседи не лили кровь друг друга, не схватывались в ожесточенных рукопашных схватках на улицах деревушек, где родились и выросли. За то время, пока существовала единая Югославия, уже родилось и выросло два поколения, привыкшие жить в мире, в единой и сильной стране. А теперь какие-то, непонятно откуда появившиеся вожди разрывали страну на маленькие клочки, разрывали с кровью, с мясом, по живому. И пытались убедить людей, что жить в маленьком клочке некогда единого государства намного лучше, чем в целом государстве. И не было конца льющейся крови…

Аркан был одним из тех, кто не смирился, не воспринял развал государства как данность. Уже в 1990 -м году из начинающего бизнесмена и бывшего уголовника он превратился в военного. Защищать страну, которую сепаратисты начали открыто и никого не стесняясь рвать на части, было некому. Сначала сдали практически без боя Словению, потом Хорватию. Высшее военное командование ЮНА с началом боевых действий практически капитулировало, несмотря на все свои громогласные заявления и прямые правовые обязанности о защите конституционного порядка в Югославии. Почти сразу оказалось, что ЮНА бессильна, а ее органы безопасности, до войны хватавшие людей за любое неосторожное слово против власти, неожиданно были охвачены в своей большей части странным параличом перед лицом прямых вооруженных нападений на ЮНА. Главным свидетельством подобной капитуляции стал опыт первой республики, вышедшей из единой Югославии - Словении в июне - июле 1991 года. Тогда армия в три сотни тысяч человек с несколькими тысячами орудий и бронемашин, с несколькими сотнями боевых самолетов и вертолетов, при годовом оборонном бюджете в десяток миллиардов долларов и годами обучения офицеров, оказалась поставленной в такую ситуацию, что была вынуждена уйти из Словении. Причем вооруженные силы Словении, на день одностороннего провозглашения ее независимости насчитывали всего тридцать тысяч человек, оснащенных главным образом, стрелковым оружием, легкими противотанковыми и артиллерийско-минометными средствами.

Следующей на очереди оказалась Хорватия…

От автора - информация дается по книге О. Валецкого "Югославская война"

В конце восьмидесятых в Хорватии появился национальный вождь -- Франьо Туджман, бывший партизанский офицер армии Тито и бывший генерал милиции, а одновременно и бывший диссидент, ставший во главе новосозданной ХДЗ (Хорватска демократска заедница -- Хорватский демократический Союз). Местные сербы, которых в пятимиллионной Хорватии было около миллиона (пару сот тысяч их в документах указывало свою национальность не как сербскую, а как "югославскую", что было специфичностью социалистической Югославии, наиболее популярной как раз среди сербов) встали в своем большинстве на сторону Слободана Милошевича, только что пришедшего к власти. В Сербии, правда ситуация была несколько иная, и здесь и во время войны, были нередки антиправительственные демонстрации. Белградские демонстрации 9 марта 1991 переросли в массовые беспорядки, едва не обрушившие Милошевича, выведшего тогда на улицы ЮНА. Однако, в общем плане существовало довольно четкое противостояние между правящим слоем Сербии и правящим слоем Хорватии. Тут даже усташская эмиграция играла вторичную роль, а четническая эмиграция вообще никаким влиянием на политическом верху Сербии не пользовалась. Национальная символика и фразеология, конечно, значили немало, но, прежде всего для народа, тогда как для власти, еще вчера коммунистической, это было не столь весомо. Немаловажно, конечно, было то, что дядей последнего югославского президента хорвата Стипе Месяча был Марко Месяч, командующий войсками НДХ на Восточном фронте, который из советского плена вместе со многими своими однополчанами перешел в армию Иосипа Броз Тито. Но все же это тоже было не столь важно, ибо отдельные личности не могли бы без серьезных оснований повести за собой весь государственный аппарат, а ведь именно это и произошло в конце восьмидесятых годов. Введение многопартийности тоже не оправдание, ибо в новых партиях главную роль продолжали играть деятели старой власти, и даже единственный некоммунистический оппозиционный, вождь Алия Изетбегович (будущий лидер мусульман) в своей партии СДА был окружен большим количеством коммунистических функционеров. В сербской среде Хорватии возник СДС (српска демократска странка -- сербская демократическая партия), созданной 17.02.1990 Йованом Рашковичем, известным нейропсихиатром. В том же году он вместе с Йованом Опачичем, способствовал созданию СДС Боснии и Герцеговины на майском конгрессе в Дырваре и выдвижению его главой еще одного нейропсихиатра Радована Караджича. Однако Рашкович не желал войны, а лишь сербской автономии в Хорватии, оставшейся бы частью Югославии и отделения его партии появились по всей Хорватии ,вплоть до Риеки и Загреба. Рашкович считал, что нужно ограничиться культурной автономией для сербов Хорватии, так как не верил в успех сербского державного строительства. СДС Рашковича победила в большинстве сербских общин Хорватии на первых многопартийных выборах апреля - мая 1990 года. В хорватских общинах, естественно, победила ХДЗ, и тогда ни "странка демократских промена" (партия демократических перемен) хорвата Ивицы Рачана, ни "хрватска странка социалиста" (хорватская партия социалистов) серба Боро Микелича не смогли составить серьезную конкуренцию СДС и ХДЗ. В начавшейся же борьбе последних двух партий началось и территориальное деление Хорватии, центром сербской политики в Хорватии стал Книн городок недалеко от Задра. 25 июня на "соборе" в Сербе перед двумя сотнями тысяч сербов провозглашается "сербское" национальное вече с Миланом Бабичем во главе. По рекомендации Йована Рашковича, в Книне 27 июня 1990 года создается союз общин Северной Далмации и Лики во главе с Миланом Бабичем. Но тут вступили в дело верхи Сербии и конечно СДБ (югославская госбезоасность) для которых СДС оказался наиболее удобным оружием в установлении своего влияния в тех областях Хорватии, а потом и Боснии и Герцеговины в которых ими было запланировано создание сербских автономных областей -- САО (српска аутономна област). Пока Рашкович ездил в Америку его соратник Бабич, человек куда более опытный в политике (ибо Бабич занимал высокий пост в партаппарате Хорватии) объявил о создании собственной партии -- СДС Краины. Рашковича быстро задвинули в угол его же ученики и соратники, в 1992 году он умер. Милан Бабич на 19 августа организует референдум о судьбе сербских земель в Хорватии который с поддержкой Милошевиче проводится и по Сербии. . События начали развиваться быстро. Уже 3 июля этого же года милиция в Книне отказывается признать "усташские" символы, вводимые ХДЗ по всей Хорватии, а 5 июля начинается открытое сербское восстание в Книне, в котором главную роль играли СДС и местная милиция. Их же силами был остановлен хорватский поход тогдашнего министра МВД Иосипа Больковца на Книн. В ответ на это 17 августа хорватская милиция идет разоружать сербскую милицию. Последняя открывает свои склады для местных сербов и местный милицейский генерал Милан Мартич, раздавая местным сербам оружие стал своеобразным вождем "балван-революции" (балван -- бревно, каких тогда немало использовалось в строительстве баррикад сельскими сербскими стражами, созданными милицией) провозгласив: "Братья сербы! Пришло время защищаться оружием! Становитесь за ним в очередь!". Милан Бабич этого же числа вводит военное положение и после референдума, на котором большинство высказалось за автономию, 30 сентября сербская автономия провозглашается, а 21 декабря утверждается ее статус САО (сербская автономная область) -- Краина с центром в Книне. По состоянию на 26 декабря автономия официально провозглашена решениями общин Книн, Дони Лапац, Грачац, Обровац, Бенковац, Кореница, Двор-на-Уне, Войнич, то есть, почти всей Книнской Краины. 4 января САО Краины создает собственное управление внутренних дел, тогда как хорватская власть, всех милиционеров, подчинившихся ей, увольняет. Так как руководители сербов Книнской Краины были прямо связаны с официальным Белградом, то Книнский корпус (командующий генерал Шпиро Николич и его заместитель полковник Ратко Младич) ЮНА поддержал эту сербскую революцию и вскоре по схожему рецепту возникли САО Западной Словении под управлением СНВ во главе с бывшим диссидентом Велько Джакулой и САО Восточной Словении Барании и Западного Срема под управлением СНВ во главе с Гораном Хаджичем. Однако, здесь обстановка была посложнее, ибо среда была куда более интернациональной, чем в САО Краины и не было одной большой сербской территории. Еще 2 марта 1991 года в Западной Славонии, в Пакраце хорватская милиция, переименованная уже в полицию захватила местный СУП, в котором было в тот день всего два десятка милиционеров, почти одних сербов. По прибывшим войскам ЮНА из хорватского БТР открывается огонь и начинается настоящий бой. Схожий сценарий повторился и в Плитвицах, где хорватская специальная милиция 30 марта захватывает местное здание милиции, силой разгоняет собравшихся сербов, а потом начинает двухдневный бой с сербской милицией. ЮНА тогда оказалась в двусмысленном положении, ибо с одной стороны должна была одинаково относится к сербам и хорватам, а с другой стороны как раз хорватские силы рассматривали ЮНА неприятелем и было очевидно, что Хорватия готовится к войне против ЮНА. Уже в октябре - ноябре 1990 года из Венгрии было ввезено предприятием "Астра" десять грузовиков (компании "Чазматурс") с грузом оружия и только 12 и 20 октября 1990 года было ввезено в зону конфликта 18 тысяч автоматов Калашникова. Это, как и другое закупаемое по всем каналам (в особености усташской эмиграции) оружие послужило вооружению растущей в числе милиции, чей резервный состав пополнялся под руководством функционеров ХДЗ. К весне этот состав вырос до тридцати с лишним тысяч, и было начато создание хорватской армии -- Збор народной гарды (Корпус народной гвардии). Обещания хорватской стороны о сдаче 20 000 стволов стрелкового оружия (хотя ЮНА оценивала их число в 60 000) обернулись сдачей одной тысячи. Более того, генерал ЮНА Мартин Шпегель был снят военной разведкой ЮНА на пленку в момент переговоров о закупке оружия для хорватских войск. Судебный процесс против группы генерала Шпегеля обернулся массовыми демонстрациями 7 апреля в Загребе и здание военного суда, где оно проходило было осаждено десятками тысяч хорватов. После призывов Туджмана к народу выступить против ЮНА, его сторонники линчевали в Сплите одного солдата военной полиции ЮНА, вытащив его из бронетранспортера, а также тяжело ранили другого военного полицейского (притом, что оба полицейских были македонцы).