Узнав об этом скандале, жители дома решили не иметь больше дела с родичами Софьи Дмитриевны.

— Скверные люди. Ну их к бесу.

И снова все заботы о больной легли на плечи чужих людей. Эти люди варили больной бульоны, каши, кормили ее с ложечки. А дочь и зять Софьи Дмитриевны были только рады такому обороту дела. Теперь им не нужно было тратить на больную даже гривенников.

Кто же они, эти скупые, жестокосердные родичи старой, больной учительницы? Может быть, темные, невежественные люди? Да ничего подобного. Дочь и зять Софьи Дмитриевны являются кандидатами наук. Работают они оба старшими научными сотрудниками. И получают эти научные сотрудники прилично. Каждый — по три тысячи рублей в месяц.

Дело было, конечно, не в заработках, а в душах этих родичей. А души-то у них были как раз копеечные. Из-за этих самых копеек они и убивали все человеческое не только в себе, но и в своих детях, У Софьи Дмитриевны, кроме дочери, есть и внучка Лида, ученица десятого класса, комсомолка. Бабушка не чаяла души в этой внучке, а внучка, живя с бабушкой в одной квартире, за последние шесть лет ни разу не переступила порог ее комнаты. Даже теперь, во время ее болезни.

— Мне не позволяет ходить к бабушке мама.

— Да, это правда, — подтверждает Раиса Ильинична. — Я против их сближения.

— Но ведь бабушка больна. Она хочет видеть внучку. Может, это в последний раз!

— В последний? — недоверчиво спрашивает Раиса Ильинична и добавляет: — А вдруг бабушка поправится? Что же, нам тогда снова жить одной семьей, питаться за одним столом?

Опасения Раисы Ильиничны были напрасны. Бабушка не поправилась. Софья Дмитриевна так и не дождалась ни своей дочери, ни своей внучки и умерла на чужих руках. Но даже и смерть Софьи Дмитриевны не вызвала раскаяния в сердце ее родственников.

— Ну вот и хорошо, — сказала Раиса Ильинична, — теперь нас перестанут беспокоить, вызывать, прорабатывать…

— Не будут обвинять в черствости, — добавил Сидор Степанович.

И в самом деле, общественные организации не беспокоили, к сожалению, ни Раису Ильиничну, ни Сидора Степановича.

— Родственники Софьи Дмитриевны — люди беспартийные, — сказали учительнице Перловой в институте. — Так можем ли мы вмешиваться в их частную жизнь?

Частная жизнь каждого человека должна быть прежде всего честной жизнью. А если этот человек ведет себя в своей семье не по-советски, то призвать такого к ответу не только можно, но и должно,

1954

ЗЯТЬ СРЕДНИХ ДОСТОИНСТВ

Арнольд Игоревич Мокрецов (сослуживцы звали его интимнее: Арноша) решил жениться. Вокруг пропасть невест, одна другой краше, а Арноша никак не может выбрать подходящую. Вот как будто бы и встретилась та самая, единственная… Не девушка, а настоящая принцесса Грёза. Умница, красавица. Волосы у Грёзы цвета спелой ржи, глаза — васильки. А Мокрецов походил день-другой с васильками и отвернулся:

— Блондинка! Не мой идеал!

Друзья знакомят Мокрецова с брюнеткой, шатенкой… А он знай кривит рот:

— Не то!

Друзья начали сердиться:

— Да ты кого ищешь?! Уж не вторую ли Венеру Милосскую? А может, Джоконду с дипломом химика-технолога?

Но Арнольд Игоревич Мокрецов не шел так далеко в своих поисках. Его идеал был более прозаического свойства: Мокрецов искал жену, которая должна была принести ему в качестве приданого квартиру и бежевую «Волгу». Без этих компонентов никакие Джоконды не могли бы составить семейного счастья молодому инженеру.

И дело было вовсе не в том, что Арнольду Мокрецову негде жить. У молодого инженера была комната под Москвой, а ему хотелось иметь другую, в самой Москве. Молодой инженер стоял в очереди и за собственной «Волгой». Но за собственную нужно было платить деньги из своего кармана, а Мокрецову хотелось получить машину даром, в качестве свадебного подарка от будущего тестя.

Но попробовал бы только Мокрецов сказать вслух, что он ищет невесту с приданым! Друзья-приятели немедленно освистали бы его, предали позору. И жених вынужден был скрыть свои меркантильные намерения за высокопарной фразой:

— Не то! Не мой идеал!

И вдруг в конструкторское бюро, где работал Мокрецов, поступают две новые сотрудницы: сначала Инна, за ней Люся. Обе миленькие, славненькие. Но вот беда — обе полуидеальные: у Инны есть своя комната в Москве, но нет бежевой «Волги», а у Люси есть «Волга», но нет жилплощади. Ах, если бы Мокрецов мог жениться сразу на обеих! Но подобное счастье вряд ли может сбыться. Не такой уж великий султан этот самый Арноша Мокрецов, чтобы две уважающие себя девушки согласились состоять в его личном гареме.

Но как быть? Продолжать поиски идеальной невесты? А вдруг не встретишь такой! Жениться на полуидеальной? Но какой именно? На Инне? Но Инна — девушка гордая, самолюбивая. За ней можно было ухаживать целый год и получить отказ. А за это время ловкие люди увели бы из-под носа Люсю с бежевой мечтой.

Жениться на Люсе? Но Люся — тоже девушка с претензиями. За ней тоже нужно было ухаживать не меньше года, а за это время женихи-конкуренты могли оставить Арношу без квартиры со всеми удобствами.

«Что делать? Что делать? — застонал от нетерпения и досады Арноша. — А может, начать ухаживать за обеими невестами сразу? Какая окажется покладистей, на той и жениться?»

И вот для Арноши наступила страдная пора двойного ухаживания. Часы свиданий, часы ожиданий… Все, что доставляло настоящим влюбленным радость и счастье, нашему жениху было только в тягость. Арноша отправлялся на свидание, как на тяжелую, постылую работу.

Крепкий, здоровый предутренний сон. Другим инженерам конструкторского бюро сквозь закрытые вежды видятся еще молодые сказочные сны, а Мокрецов, проклиная все и вся, поднимается уже с постели. Поднимается на час-полтора раньше других и бежит, чертыхаясь, в район Всесоюзной выставки, чтобы встретить Инну у ее дома, улыбнуться ей, проводить через весь город к рабочему месту. Попробуй не проводи, попробуй не улыбнись! И Арноша вставал, Арноша бежал. Господи, и чего только не сделает влюбленный ради нее — ради комнаты со всеми коммунальными удобствами!

А вечером у Арноши новая нагрузка. Другие инженеры отправляются после работы в театр, на стадион, а ему нужно идти провожать до дому Люсю. А она, как на грех, живет в Филях. И он ведет ее под руку до самого парадного, он шепчет ей на ухо слова любви. И хоть это тоже нелегко — возвращаться еженощно из Филей во Внуково на двух электричках, но чего не сделает мужчина ради того, чтобы назвать своей ее — любимую, бежевую, четырехколесную!

Свыше полугода не знал Арноша ни сна, ни отдыха, провожая от дома и до дома то одну, то другую девушку. И провожал он так ловко, что ни та, ни другая не догадывалась о сопернице. И вот прошли весна, лето, и только к осени Арнольду Мокрецову удалось войти в доверие к девушкам и заручиться их согласием на брак. Сначала сказала «да» Инна, потом Люся. Но «да» Инны и Люси — это еще было не все. А как посмотрят на женитьбу папы и мамы невест? А вдруг родители подложат, жениху свинью! Он к ним с открытой душой, а они возьмут и отдадут ему своих дочерей без лифта, без газа, без бежевой «Волги». Нет, Арноша не так прост, как может показаться. Он должен сначала все разведать, прощупать и только тогда принять какое-то определенное решение.

И вот жених отправляется в гости к невестам. Сначала к одной.

— Знакомься, папа! — говорит Люся. — Это Арноша, мой друг и сослуживец.

Папа жмет Арноше руку и думает: «Внешность у этого сослуживца приятная. Рост выше среднего. Голос бархатный. Лицо для мужчины несколько сладковатое, но бог с ним, с лицом. Хорошо бы узнать, что у этого мужчины на сердце?»

А Арноше трудно скрывать свои заветные желания. Арноша говорит с папой о дочке, а сам нет-нет да и бросит взгляд сквозь оконное стекло во двор. А там индивидуальный гараж. Чей? Пока Люсиного папы. А перед гаражом она, «Волга». При виде ее, дорогой и желанной, у жениха голова идет кругом. Папа говорит о дочке, о ее домовитости: